Майкл Флинн - В Пасти Льва

Майкл Флинн

В ПАСТИ ЛЬВА

Так усталая аристократия смеется над собственными идеалами. Когда с помощью всех средств фантазии и художества она пышно нарядила и щедро украсила страстную мечту о прекрасной жизни, мечту, которую она облекла пластической формой, именно тогда она решила, что жизнь, собственно, не так уже прекрасна. И она стала смеяться.

Карта приграничных территорий Конфедерации

Двухмерная проекция приграничных территорий Конфедерации и Треугольников.

Вид с галактического севера.

Не все миры и дороги отображены.

Не все планеты расположены на одном и том же уровне.

Действующие лица

Франсин Томпсон, также именуемая бан Бриджит, Гончая Ардри.

Изящная Бинтсейф, младшая Гончая.

Люсия Д. Томпсон, также именуемая Мéараной, арфистка, дочь бан Бриджит.

Равн Олафсдоттр, Тень КЦМ.

Донован (человек со шрамами), также именуемый Фудиром, временами подрабатывает на КЦМ.

Ригардо-джи Эдельвассе, связанный контрактом контрабандист.

Суосвай Машдасан, гарнизонный командующий с Генриетты.

Даушу Йишохранн, главарь заговорщиков.

Гидула, старая конфедеративная Тень (черный щит, белая комета).

Ошуа Ди Карнатика, фельдмаршал мятежных Теней (алый щит, черный конь).

Гешле Падаборн, революционер.

Подер Ступ, рифф Ашбанала (кроваво-красный щит, мальтийский крест).

Тина Чжи, функционер в Гейшот Бо.

Маленький Жак, мятежная Тень (ласточкин хвост, красный щит с фризом).

Манлий Метатакс, «брат» Даушу (небесно-голубой щит, белый голубь).

Домино Тайт, юная Тень (рыжевато-коричневый щит, лира).

Большой Жак Деламонд, великая Тень (белый щит, голубой трезубец).

Верховная Тень, отец Абаттойра (черный щит).

Екадрина Шонмейзи, фельдмаршал лояльных Теней (черный щит, тайчи).

Эпри Гандзиньшау, протеже верховной Тени (травянисто-зеленый щит, желтая лилия).

Пендрагон Джонс, верная Тень (серебряный щит, золотая хризантема).

Джимджим Шот из Мейшот Бо, прекрасное Имя.

Фанатики, контрабандисты, вояки, овцы, Сороки, курьеры, Тени, Имена.

Процессионал

Пусть арфа сегодня споет о Доноване-буиге,Что сердца безграничною скорбью наполнил,Бросив отважных мужей на поживу собакам да кошкам.Мы предвидели тот день судьбоносный,Когда они в битве сойдутся:Донован-буиг да те, кого Названными кличут.Гнев его, вспыхнув, на меня обратился.О, кто, как не я, лишила его сердце покояНа Иеговы улицах, где он когда-то гулял,И, кабы взгляд он свой не стремил к дальним забавам,Лежать бы нам обоим в этих самых канавахЖертвами наших умений.Зная о том, он от боя отрекся,Мольбам моим покорившись. Но знай же, арфистка,К тебе его сердце стремилось, когда его я столь подло                                                                          украла.Так слушай же повесть, рассказу внимайО том, как сгорел град, прежде великий.

Пролегомены[2]

Ветер, завывающий над грудями холмов Донгодар, приносит с собой уныние, с каким можно встретиться лишь на этих безлюдных склонах, и рассеивает его, словно цветочную пыльцу над восточными полями, и погонщики, как и звери Нолана, которых они пасут, наполняют им свои легкие с каждым вдохом. Даже бородач и ползучая трава вместе с растущим в болотистых низинах порезом, чьи листья походят на зазубренные ножи, будто бы впитывают отчаяние вместо солнечных лучей и насыщают воздух его ароматом. Один только шелест высокой травы способен вызвать печальный вздох даже у самого стойкого мужчины, а страдающую от одиночества женщину может и вовсе заставить расплакаться.

Когда, сменяя вечерние сумерки, на прерии «Туда и обратно» опускается ночь, она все подчиняет своей власти. На противоположном краю холмов Донгодар пульсируют, подобно сердцам, пусть и немногочисленные, огни города; вот только их сияния на то лишь и хватает, чтобы украсить вершины узкой лентой бледного белого света. Зеленый цвет выглядит еще одним оттенком черного, и до утра на небосводе не будет ничего, кроме такой же призрачной ленты: Рукава Ориона и Разлома. Тоже пламя далеких сердец: свет звезд, где в давние времена жило человечество.

И кто же заметит среди окутавшего весь мир мрака еще одну, крадущуюся по степи Тень?

Зал клана Томпсонов кажется оазисом света, наполняющего глубокий, ровный колодец башни на возвышенности, что поднимается над прериями; крепостные стены надежно удерживают этот свет внутри, позволяя ему утекать лишь сквозь узкие бойницы да окошки. Каменная твердыня хранит память о той стародавней эпохе в истории Полустанка Дангчао, когда ее грозное обличье имело отнюдь не декоративное значение, а враждующие кланы сражались за обладание источниками воды и земельными угодьями. Те войны остались в далеком прошлом; сменилось несколько поколений, и со временем приземистые, исключительно функциональные укрепления приобрели более изящные, округлые очертания. Теперь твердыня напоминает статную пожилую даму в окружении толпы многочисленных родственников: пристроек, мастерских, вертолетной площадки, фруктовых садов, бараков и столовой для работников ранчо. А еще здесь есть несколько хитроумно спрятанных огневых позиций.

О да, в глубине души она все еще остается крепостью! Ведь Зал клана Томпсонов служит домом бан Бриджит — Гончей Ардри, — а это кое-что да значит. О возвышенности, на которой возвели эту крепость, мало что можно поведать, разве только и сказать, что это холм. Он не удостоился даже собственного наименования. Но с его вершины открывается обзор на многие мили вокруг, и никто не может подобраться к Залу незамеченным.

Во всяком случае, почти никто.

В гостиной люди обычно сидят, но две из трех находящихся здесь женщин стоят. Одна из них — Франсин Томпсон, также известная как бан Бриджит, владелица Зала клана Томпсонов. Она замерла у эркерного окна с видом на бескрайние прерии. Впрочем, не пейзажи сейчас интересуют Гончую. Гардины раздвинуты, и только горящие на столах лампы отважно сдерживают натиск опустившейся на мир ночи. И мгле в этом сражении пока удается одерживать маленькие победы в темных углах и тенистых альковах. На бан Бриджит привычная одежда: высокие сапоги для верховой езды и свободная блузка, окрашенная в так любимые Томпсонами красные и желтые тона. Даже ее волосы пламенеют, а кожа сверкает золотым блеском. Женщина вглядывается в ночь, повернувшись спиной к остальным, и выслушивает рапорт.

Изящная Бинтсейф, которая доставила донесение, — младшая Гончая и облачена в положенную ей по званию зеленовато-голубую повседневную униформу. Разумеется, в наши дни это не более чем эпатаж, но она заслужила на него право, хотя никому и не расскажет, каким именно способом. Она тощая и жилистая, как настоящая гончая, а еще постоянно прогибается вперед, будто под ударами невидимого хлыста.

— Следует ли мне его убить? — прерывает она свой отчет.

— Рано, — отвечает бан Бриджит, не отворачиваясь от окна.

Люсия Томпсон — третья из присутствующих в комнате женщин — сидит на табурете. Оллам с кларсахом, талантливая арфистка, выступающая под псевдонимом Мéарана, что в зависимости от интонации, с которой произнесено это слово, может обозначать как «пальцы», так и «быстрые». Она очень похожа на свою мать, какой та была в молодости, только черты лица у нее чуть более заостренные, а взгляд жесткий. Некоторые поговаривают, что этим взглядом она в буквальном смысле может рассечь человека пополам. Но сейчас она смотрит в сторону окна.