Абрам Кнопов - Проданная Луна Страница 10

В усталом взгляде Ренара вспыхнул интерес.

— Так что же ты предлагаешь, Луис? — спросил он.

— Я считаю, что все материалы по препарату надо опубликовать в какой-нибудь нейтральной стране.

Гонсало задумался и стал раскуривать сигару.

— Да! — воскликнул он, довольный неожиданно озарившей его идеей. — Если не ошибаюсь, через несколько месяцев в Женеве открывается очередная Международная конференция по мирному использованию атомной энергии. Вот прекрасная трибуна, с которой ты можешь сделать сообщение о своем открытии!

— Я думал об этом, — произнес Ренар, — но опубликовать материалы по комплексину сейчас, без испытания на человеке, я не могу. А после такого опыта будет поздно. Они попытаются сделать все, чтобы помешать мне выступить в Женеве. Боюсь, что и теперь за каждым моим шагом и за теми, кто является ко мне, установлена слежка.

— Да, тебе придется нелегко, Артур, — согласился Гонсало. — Но не сомневайся, что мы, коммунисты, и весь альберийский народ поможем тебе.

Ренар благодарно кивнул и хотел что-то ответить, но их беседа прервалась неожиданным появлением заспанной горничной.

— Господин профессор, — обратилась она к Ренару, — вас спрашивает какая-то молодая женщина.

— Молодая женщина? — удивился Ренар. — В такое позднее время? Просите ее в гостиную. Извини меня, Луис, я узнаю, в чем дело. Ведь не так часто мною интересуются молодые женщины.

Глава 6

Войдя в гостиную, Ренар увидел ожидавшую его женщину. Ему бросилось в глаза ее встревоженное миловидное лицо. Было очевидно, что поздний визит вызван какими-то чрезвычайными обстоятельствами. При появлении ученого женщина быстро встала.

— Садитесь, пожалуйста… — предложил Ренар.

— Я прошу извинить меня, профессор, за беспокойство, — взволнованно заговорила посетительница. — Только что я прилетела из Сан-Луи, чтобы обратиться к вам за помощью. Вы единственный человек, который может оказать ее. С моим мужем, Антонио Диасом, произошел несчастный случай. При аварии атомного котла он попал под сильное облучение.

Женщина отвернулась.

— Успокойтесь, прошу вас, — произнес Ренар, усаживая ее в кресло. — Но почему вы решили, что я могу помочь вашему супругу?

— Мой муж, профессор, знаком еще со времен войны с вашим помощником Гарретом. Не так давно он случайно встретил его в Арагонской лаборатории, и Гаррет рассказал ему, что работает у вас над проблемой лечения лучевой болезни. Когда произошло несчастье, муж вспомнил об этом разговоре.

— Известна ли доза облучения? — спросил Ренар.

— Пленочный индикатор, который был на муже во время аварии, показал дозу около пятисот пятидесяти рентген. Но, может быть, этот метод неточен, профессор? — произнесла Роберта с надеждой. — Я так срочно выехала на аэродром, что не могу сообщить вам более точных сведений.

Наступило тягостное молчание, особенно томительное для Роберты. Ренар не знал, что ответить женщине, смотревшей на него глазами, полными надежды. Он думал о многих осложнениях, которые вызовет этот случай.

Видя его раздумье, Роберта встревожилась.

— Умоляю вас, профессор, помогите ему, — воскликнула она. — Самолет вылетает на рассвете.

— Не волнуйтесь, мы еще располагаем временем, а пока вам необходимо отдохнуть перед тем, как отправиться в обратную дорогу. Я оставлю вас на попечение жены. Сейчас я ее позову. Мне же нужно хорошо продумать, в состоянии ли я помочь вашему супругу.

Ренар вышел озабоченный.

— Ну, что там за таинственная посетительница? — поинтересовался Гонсало, когда на веранде появился профессор.

Ренар рассказал о случае в Сан-Луи и о своих колебаниях.

— Это первое испытание комплексина на человеке произойдет в необычных условиях, — сказал он. — Мы не вводили еще препарат после облучения.

— Ты считаешь, что после облучения действие его будет неэффективно? — спросил Гонсало.

— Во всяком случае, эффект будет значительно слабее. Дело в том, что в этой болезни, по-видимому, решающее значение имеет так называемый «латентный период», то есть промежуток времени между исчезновением первичных и появлением вторичных симптомов лучевого заболевания. Надо полагать, что тогда и начинается интенсивное образование токсических веществ. Поэтому, если ввести препарат до облучения, то организм, подготовленный заранее к компенсаторным процессам, будет бороться успешнее.

— Как бы там ни было, мне кажется, надо помочь пострадавшему, — произнес Гонсало. — Тебе или лучше Педро следует вылететь в Сан-Луи.

Ренар прошелся в мучительном раздумье несколько раз по веранде. Наконец лицо его приняло решительное выражение.

— Ты прав, Луис, капитуляция или борьба. другого выхода нет! Да, я не имею права отказать в помощи. Завтра я ожидаю приезда Барроса и вылететь не смогу. Полетит Педро, — решил Ренар и пошел в кабинет вызвать по телефону своего помощника, жившего поблизости на территории института.

С Педро Гарретом Ренар работал много лет. Будучи еще техническим работником, Педро сдал экстерном экзамен за три курса медицинского факультета. По протекции Ренара Педро был зачислен в списки студентов университета, с условием не посещать общих лекций.

Накануне войны он блестяще окончил медицинский факультет, получив диплом врача. Во время войны Педро был призван в армию и служил в качестве военного врача в одном из фронтовых госпиталей. Вскоре после окончания войны его демобилизовали. До сих пор в памяти Ренара сохранился день, когда Педро еще в форме военного врача явился к нему и заявил о своем желании работать в его клинике.

В это время Ренар разрабатывал широкий план исследований лучевого заболевания. Ему нужен был надежный помощник, не боящийся черной работы и опасности радиоактивных излучений, бескорыстно преданный науке. А Педро был именно таким человеком. Вот почему его предложение было принято охотно.

Высшее начальство очень неодобрительно отнеслось к выбору Ренара. «Настоящий альбериец обязан всегда указать негру его место, если он не желает допустить коммунизма в Альберии». Однако авторитет ученого был слишком велик, чтобы кто-нибудь решился открыто высказать ему осуждение.

Нет ничего удивительного, что между Ренаром и Педро установились отношения безграничного доверия и полного взаимопонимания. Ренар полюбил всей душой способного и самоотверженного молодого ученого. Не приходится и говорить, что Педро платил ему тем же.

Педро вел самостоятельно почти всю экспериментальную работу. Он проводил дни, недели и месяцы в душной лаборатории, пропитанной запахами животных и реактивов, рискуя подвергнуться опасному воздействию радиоактивного излучения. С поразительным упорством этот исполин мог часами сидеть, согнувшись над микроскопом, повторяя один эксперимент за другим. Если бы не категорическое запрещение Ренара, он, не задумываясь, подвергнул бы себя смертельной дозе облучения, чтобы испытать действие препарата.

Вскоре явился Педро, и Ренар коротко рассказал ему о случившемся и о своем решении опубликовать материалы исследований по комплексину в нейтральной стране.

— Нам нужна твоя помощь, Луис, — обратился Ренар к Гонсало. — За последние годы я убедился, что вы, коммунисты, действительно боретесь за мир, и потому я доверяю вам наше открытие. Ты заберешь, Луис, сегодня же всю техническую документацию и рецептурные материалы. Я решил дать согласие на проведение опыта с осужденным Бичером, и все материалы необходимо доставить на Женевскую конференцию. Как только результаты опыта станут известны, Педро приедет к тебе и передаст мой доклад с описанием этого решающего этапа нашей работы.

— Будь спокоен, Артур. Я так и сделаю, — ответил Гонсало, — документы будут в надежных руках. Но все-таки не мешает подумать и о всяких случайностях. Не лучше ли передать на конференцию только твой доклад, а основные документы мы сохраним до тех пор, пока это необходимо?

— Ты прав, — согласился Ренар. — Однако уже половина второго, — сказал он, взглянув на часы, — а вы, друзья мои, должны еще отдохнуть.

Спустя несколько часов, на рассвете, Педро и Роберта вылетели в Сан-Луи. В то же утро уехал и Гонсало; в чемодане его лежала вся научная документация по созданию и исследованию препарата «Комплексин».

Глава 7

Произошел необъяснимый случай.

Диас почувствовал себя здоровым; никаких угрожающих симптомов лучевой болезни не было обнаружено. Анализ крови показал лишь незначительное уменьшение белых телец. Было ли это результатом действия препарата, введенного ему Педро, или же выздоровление произошло естественным образом, вследствие небольшой дозы облучения — оставалось не совсем ясным. Тем более, что карманные дозиметры Диаса не были проверены накануне аварии котла, а пленочный индикатор не проявлялся около трех недель. Но Диас ни минуты не сомневался, что полученная им доза облучения была смертельной, и свое исцеление целиком приписывал действию необыкновенного препарата.