Брайан Олдисс - Сверхдержава Страница 10

Имран Шокар не заставил себя долго ждать, появившись по ту сторону проволочной сетки с заплывшим левым глазом. Он молчал.

— Я говорил с Мартитой, — начал разговор Барнард. — Она выступит свидетелем, когда твоё дело передадут в суд.

— Никогда его не рассмотрят. Так и умру здесь.

— Я за всем прослежу.

Имран недоверчиво посмотрел на профессора. Барнарду хотелось узнать, из-за чего у парня фингал под глазом, но рядом стоял надсмотрщик.

— Тебе должны вручить книгу о медитации. Мартита просила передать.

— Сначала проверят, есть ли в ней наркотики, — ответил Имран с кривой усмешкой.

— Но страницы-то тебе отдадут.

Снова молчание. Вдруг парень быстро заговорил:

— Ну почему мир такой? Кто его таким делает? Бессмыслица какая-то. Я читал книгу по философии. Автор ничего не говорит об устройстве мирового сообщества. Что толку в таком издании? Кто скажет? Как же я зол!

— Мировое сообщество? Да, действительно, нельзя не уделять этому внимания. Как всё стало таким? История, климатические изменения, географическое положение… Череда случайностей.

— Да не об этом я. Имею в виду что-то более… метафизическое. Не объяснить. Слов нет. Точно умру.

— Имран, обещаю, сделаю всё! В моих силах вытащить тебя.

— Мартита беременна?

— Откуда мне знать?

И опять повисла пауза.

— И будет ли война с этим иностранным государством… как его… Тайбарус?

— Тайбару. Я не знаю.

— В здешней тюрьме все жаждут войны. Белые просто без ума от сражений и убийств. А Тайбару — мусульманская страна?

— И христиан там хватает. И буддисты есть.

— Неплохой шанс убить немного мусульман, да? И скажу вам, мистер Барнард. Сам сбежал из мусульманской общины в Африке. Да мне больше по душе европейская культура — более гуманная, свободная, провоцирующая научные открытия. Хочу изучать труды ваших просвещённых философов. Я уже три месяца здесь, в Державе, и вот теперь сижу в тюрьме… И что вижу? Жестокость. Чудовищный расизм. Или как вы там говорите… «категориальный расизм»… Почему-то только голландцы свободны от предрассудков. Почему всё так? Возмущён. Совсем озверел. Погибну я тут.

— Не отчаивайся. Всё это временно.

— Что временно? Расизм? Тюрьма? Я здесь временный!

Сидя в застывшей позе, с подёргивающейся щекой, он был очень напряжён.

— Вытащу тебя отсюда. Университет поможет. Сам занимаю высокий пост.

— Ну да, конечно! Вы же белый! Это — исконно ваша страна! — с ненавистью воскликнул подросток.

Надзиратель прервал его:

— Кхе-кхе. Ваше время вышло, сэр. Если вы не возражаете.

Писательница Роза Байуотер, урождённая Дорис Уотерштейн, была слегка влюблена. Книги успешно продавались, и любовь наполняла её, словно мочевой пузырь (по словам одного журналиста).

Узорчатое платье, небрежно повязанный на шее кашемировый платок… Рядом с ней — стакан давно выдохшейся минеральной воды. Сидела она с ноутбуком в саду у фонтана, под пляжным зонтиком, и работала. Роза только закончила предпоследнюю, пятнадцатую главу своего нового романа «Осколки мечты» и была очень воодушевлена.

Компаньон её, Джек Хэррингтон, сидел чуть поодаль, его безупречный ботинок покоился на терракотовой вазе. Он любил праздное времяпрепровождение, и это уже вошло в привычку. Художественные галереи, которыми он владел, приносили достаточно денег, что только провоцировало безделье. Лениво посматривая мировые новости по «Эмбиент», он узнал, что на горной дороге в Турции, в пятнадцати километрах от Анкары, разбились два пассажирских автобуса. Семнадцать людей получили серьёзные увечья, двое погибли. Джек даже бровью не повёл.

Роза продолжала печатать.

«Я спрыгнула с кровати и увидела, что через оконные стёкла пробиваются солнечные лучи. Я выглянула в окно. Моему взору открылся великолепный вид: блистающая чистотой и свежестью извилистая улочка, заканчивающаяся там, где волны лениво бьются о берег. Настоящая открытка! На пляже рыбаки собирали улов из сетей, прославляя начало нового дня. Я зашла под душ обнажённой, намылилась с удовольствием, напевая себе под нос. Счастье переполняло меня.

Надев нижнее бельё от deLaurianne, я почувствовала чудный аромат, соединивший в моих невинных помыслах все радости моего детства — мамину лучезарную улыбку за завтраком, входящего на кухню отца, только что давшего сена козе-кормилице, и маленькую девочку в цветастом платьице с двумя смешными косичками, прибежавшую за утренним поцелуем. Угадай, кто она, мой дорогой читатель!

Стараясь не скрипеть ступеньками, я спустилась вниз, где увидела своего любовника, пекущего что-то в домашней печи. Он с гордостью продемонстрировал пышущую жаром булку, напоминающую старый соломенный домик с симпатичной арочной верхушкой. Чистейший, честнейший, природный, целебный хлеб — олицетворение наших отношений. Мы страстно поцеловались и направились к столу, покрытому клетчатой льняной скатертью в голубых тонах. Там уже ждали мюсли, сливки, чёрный колумбийский кофе, круассаны, неочищенные фрукты, маленькие креветки в масле, кружок козьего сыра, увенчанного веточками укропа и неподражаемые тосты».

Роза прислушалась к новостям.

«…Сообщаем итоги сегодняшней конференции. Президент Евросоюза, мистер Дё Бурсей, сообщил: пока не будет ясна реакция Тайбару на поставленный ультиматум — дальнейших действий не предпримут. В то же время, президент США…»

— Да выключи уже эту штуковину, Джек! Слушай, ты думаешь, я могу работать в такой обстановке?

— Дело к войне, крошка.

— Нас это не касается…

«Они были в таком восторге друг от друга, что забыли о еде. Они поднялись в её спальню, к ещё не застеленной кровати. Энергия и порывы их взаимной любви вознесли их на небеса, где, кроме них, — лишь ангелы, прославляющие божественный любовный эликсир».

Роза придирчиво перечитала несколько последних абзацев и поняла, что нужно ещё поработать с местоимениями.

«БЕЗУМЦЫ»: Особенности психики. Только идиоты считают этот мир приятным милым местечком.

Человеческая анатомия подразумевает набор полубессознательных функций, большинство которых, если можно так сказать, обладают собственным разумом. Например, нервная система контролирует основные моторные функции: биение сердца, дыхание, опустошение мочевого пузыря и желудка. Клубок нервных тканей и узлов контролирует каждый сантиметр нашего тела. Он достался нам в наследство от прошлых эволюционных процессов. Из-за комплексного филогенеза[13] одна система способна работать без ведома другой. Отсюда — конфликт желаний и целей.

Мы склонны признавать неоспоримое превосходство разума над метаболическими процессами. Но мы также чувствуем, что наше сознание — само по себе производное более сложных и глубоких уровней и хитросплетений нервных систем. Оно отчасти напоминает водосточную трубу с выходом в море. Разум нельзя отделить от сознания, поскольку оно первично и служит для того, чтобы управлять мозговыми функциями.

Конечный механизм работает в основном за счёт инстинктов, нередко отвергаемыми сливками общества. Наши страхи порождают сильное напряжение. Но монстры, которых мы боимся, обычно живут глубоко внутри нас.

Президент США Риган Бонзелли обучался игре в гольф вместе с двумя генералами. Приятный зелёный цвет лужаек должным образом действовал на его психику. К тому же всего одна лунка отделяла их от возможности расслабиться в клубном домике, пропустив стаканчик-другой с компанией друзей.

Высокопоставленные персоны обсуждали очередное сообщение «Безумцев».

— Считаю, они ведут подрывную политическую деятельность, — заявил генерал Лесли Ховарде. — Чем раньше мы сможем предотвратить появление сообщений группировки — тем лучше.

— Будто я не знаю, Лес, — спокойно парировал президент. — И тебе не нужно напоминать, с какой готовностью люди начинают кричать о необходимости цензуры. Самое главное — выводы этих самых «Безумцев» в корне ложные. Потому и толку от них нет — и не будет. Ни один здравомыслящий человек не станет верить тому, что не соответствует действительности.

— Учитывая намерения Европы объявить войну Тайбару, выступления можно расценивать как антипатриотические и антиправительственные. Хм… Хотя не думаю, что в военное время правда может кому-то повредить. — Генерал Хайнц Вассерман примерялся к мячу для первого удара и потому растягивал слова.

— Это личное дело ЕС, — возразил президент и любезно умолк, когда Вассерман взмахнул клюшкой. — Мы никаких заявлений делать не будем. Обеспечив противников оружием, только выиграем от этой войны. Вы можете, часом, подумать, европейцы с ума посходили, но они в любом случае друзья и союзники США. А эта секта экстремистов, как говорится, «ни нашим, ни вашим»… О, отличный удар, Хайнц!