Тайна пятой планеты - Борис Борисович Батыршин Страница 10

— Вообще-то он в чём-то прав. — продолжала меж тем моя подруга. — Алгоритм действительно разрабатывала я, и применять его нам придётся, и не раз. Если Валера собирается использовать «батут» для локации «звёздных обручей», то без сложных перенастроек не обойтись. Он ведь потому и добился, чтобы ему передали именно «Зарю» — на орбитах Земли и Луны ему экспериментировать не позволили, слишком много тут перемещается людей и грузов, слишком велик риск. А в системе Сатурна рабочих «батутов» всего два, да и сообщение не такое интенсивное — вот пусть и экспериментирует. Опять же, «обруч» на Энцеладе рядом, удобно…

Я слушал и крутил баранку — на обратном пути Юлька позволила мне вести машину самому. Час пик, машин на Ярославке полно — вот и свалила скучные обязанности на супруга. Все они такие, даже самые идеальные…

О планах Леднёва превратить «батут» «Зари» в нечто вроде «тахионного локатора» я узнал от него самого. Это тоже были следствия открытий Гарнье, как объяснил Валера: установив связь между резонансными колебаниями в разных «обручах», даже не соединённых «червоточинами», он дал в руки исследователям мощное орудие. Теперь, возбудив в действующем «батуте» определённые частотные вибрации, можно получить отклик от инопланетного «обруча», даже если тот и не активирован, а просто висит в Пространстве, изображая дырку от бублика. Наши и «их» тахионные зеркала действуют несколько по разному, объяснял Леднёв, и установить устойчивую «червоточину» между лунным «обручем» и «батутом» того же «Гагарина» мы пока не можем. А вот использовать первый для того, чтобы получить устойчивый вектор на второй — это пожалуйста, это сколько угодно. Потому он и настоял, чтобы «Заря» непременно отправилась к Энцеладу — собирается искать затерянные в Солнечной Системе «обручи» методом простейшей триангуляции. Одна засечка будет производиться с «Лагранжа», вторая — с «Гюйгенса», третья же — непосредственно с «Зари». Искомый объект, говорил Валера, может оказаться очень далеко от Сатурна, и чтобы получить устойчивые векторы, планетолёту придётся отойти достаточно далеко, возможно на несколько астрономических единиц — благо тахионные торпеды вполне это позволяют. А тут ещё находка на Энцеладе — Валера всерьёз рассчитывал найти там подсказки для будущих поисков, для чего намерен взять на борт «Зари» группу из трёх ксенолингвистов (новая научная специальность, родившаяся в процессе расшифровки символов с «обручей»). Что ж, хорошо бы он оказался прав — мотаться туда-сюда по Солнечной системе, подобно фашистским «функенвагенам», машинам-радиопеленгаторам из фильмов о светских разведчиках, мне не слишком-то улыбалось.

— Бортников и сам с удовольствием полетел бы с нами. — щебетала тем временем Юлька. — Он как раз заканчивает работу по некоторым аспектам резонанса взаимопроникающих тахионных полей, а действующего «обруча» и в глаза не видел! Профессор даже намекнул Валере, но тот пропустил намёк мимо ушей.

— Экий он у вас… невнимательный. — хмыкнул я. — Между прочим, отец тоже как-то обмолвился, что не мешало бы ему сходить с нами на «Заре», понаблюдать, как действует новая система отсоединения жилого «бублика». — это ведь он её разрабатывал!

Юлька посмотрела на меня с интересом.

— И что ты?

— А что я? Сказал, что в этом рейсе нам, скорее всего, не придётся ничего отстыковывать. А посмотреть, как эта система действует, можно и не удаляясь от дома. На ближайшее время намечены испытания здесь, возле «Гагарина» — вот пусть и любуется, сколько влезет…

— А отец?

— Вздохнул и согласился. Так что завтра мы с ним летим на «Гагарин» — между прочим, это будет его первый полёт в космос, событие! Может, и ты с нами?

— Нет, не выйдет. — она покачала головой. — Бортников настоял, что раз уж я улетаю, то пусть сначала сдам его коллоквиумы. Так что в ближайшие дня три об отдыхе придётся забыть. Поспать бы немного — и то счастье, так что ужин сегодня сам будешь готовить!

— Не дождёшься! — хмыкнул я. — Заглянем по дороге в универмаг на Смоленке, там отличная кулинария.

— Вечером-то? — Юлька скептически хмыкнула. — Наверняка у них уже шаром покати…

— Найдут! — уверенно заявил я, обгоняя неторопливо плетущийся туристический «Икарус» с огромными надписью «Интурист» по бортам. — Обязаны найти! Мы, в конце концов, герои Внеземелья, или где?

Мы висим в обсервационном зале «Гагарина», в метре от прозрачной скорлупы, отделяющих нас от мертвенного холода пустоты. Хотя, здесь, возле «Гагарина» она не такая уж и «пустая» — шныряют туда-сюда буксировщики, проплывают грузовые контейнеры, люди в скафандрах мелькают туда-сюда, подобно серебристым большим жукам, волоча за собой хвосты выхлопов ранцевых движков. Земля медленно наползает справа– снизу — её огромный горб не способствует ощущению вселенской пустоты, греет, подсвечивает своим голубоватым светом… То ли дело в «засолнечной» точке Лагранжа — там пустота межпланетная, абсолютная, и нет в ней ничего, кроме россыпей звёзд и шарика Солнца. А если повернуться так, чтобы не видеть ни его, ни корабля, охватывает непередаваемое ощущение: ты наедине с этим Ничто, крошечный квант тепла и жизни в бесконечности Вселенной…

На станции редко бывают туристы, но и тех сюда обычно не допускают — для них есть такой же зал на жилом, вращающемся кольце. Здесь же царит невесомость; к стальным полосам, разделяющим прозрачные секции купола, прикручены поручни, к которым следует пристегнуться, чтобы после неосторожного толчка не летать по всему залу, вызывая язвительные смешки посетителей.

Так мы и поступили. Отец впервые оказался в невесомости (несколько минут в переходном шлюзе во время пересадки с пассажирского лихтера не в счёт) и теперь его немного мутило, так что я заранее позаботился о гигиеническом пакете. Контейнеры с ними прикреплены к стенам зала — для таких посетителей, не прошедших специальных тренировок и непривычных к отсутствию тяготения.

А иначе никак — только отсюда можно со вкусом понаблюдать за зрелищем, ради которого он, собственно, и заявился на орбиту. «Заря» прошла ходовые испытания (рейс к Луне и обратно на ионной тяге), и теперь ей предстояло, подобно верблюду из Евангелия проскочить сквозь игольное ушко, в роли которого выступал кольцеобразный обитаемый отсек Гагарина. Размеры внутреннего кольца, где был установлен «батут», в принципе позволяли проделать подобный трюк, не зацепив за края, где смонтирована хитрая машинерия, создающая тахионное зеркало, — но буквально впритирку. Выполнить эту операцию с помощью собственных маневровых двигателей планетолёта — нечего и думать, так что «Зарю» заводили в «игольное ушко» сразу шесть буксировщиков, облепивших корабль, словно гигантские кальмары кита.

— А ведь по уму, моё место находиться там! — я показал на «омары». — Если придётся прыгать сквозь «батут» — то