Мария Ермакова - Тенета Страница 11

Завтрак — если это был завтрак — прошёл в тишине. Слова казались не нужными. Эмоции друг друга ими ощущались моментально, в момент зарождения. Мир вдруг стал простым и понятным, хотя оставался огромным, неизведанным, полным необъяснимых и страшных вещей, и деяний. Уже в конце трапезы всё-таки зазвучал злосчастный туммер. Ларрил скосил на него глаза и поднялся. Татьяна тоже встала, молча протянула ему руку и, не сговариваясь, оба двинулись в сторону шлюзовых. Задержались на пороге смотровой, жадно целуясь, понимая, что расстаться будет труднее, чем казалось…

— Оторвись от меня, — прошептала она, не отнимая губ от его. — Тебя ждут…

Ларрил послушался. Даже отступил на шаг, потому что вблизи тела словно захлёстывала обжигающая петля, стягивая друг к другу.

— Не провожай, — улыбнулся он и мазнул по её губам кончиком крыла. — Пусть будет ветер нежен с тобой, как был я…

Развернулся, тяжело и широко шагая, скрылся за поворотом коридора, ведущего к шлюзовым.

До Татьяны донесся отдалённый лай выпущенного из заточения Бима. Прижавшись затылком к стене, она нерешительно потрогала пальцем припухшие от поцелуев губы и тихонько засмеялась.

Татьяна Викторовна терпеливо дожидалась, когда пациент откроет глаза. Она перевела Малую медицинскую консоль с поддерживающего режима на режим мониторинга, села рядом с платформой и, скрывая улыбку, следила, как Тсалит, постепенно выводимый Э из состояния искусственного сна, начинал ворочаться, смешно сопеть и двигать челюстями — просыпался. Через несколько минут его вполне осмысленный взгляд встретился с её — спокойным и внимательным. Пару мгновений он смотрел на неё с известной степенью подозрительности, словно пытался осознать: где находится, что происходит и кто рядом — друг или враг? Но вот, наконец, расслабился, повел затёкшими плечами, сделал попытку потянуться.

— Как плечо? — поинтересовалась Татьяна. — Болит?

Сатианет, чья правая рука от плеча до локтя была плотно притянута к боку блок-тканью, снова пошевелился, прислушиваясь к себе.

— Ноет, — сообщил он. — Совсем не сильно.

— Так и должно быть, — пояснила Татьяна. — Остаточные фантомные боли в тканях, целостность которых была нарушена. Блок-ткань рекомендую вам снять через несколько циклов после возвращения в свой сектор.

— Сколько мне ещё находится здесь?

— Три — четыре суточных цикла станции, не более. Я хочу посмотреть, как быстро даст знать о себе регенеративная способность кристалина, и ещё раз провести нейротерапию после того, как спадет послеоперационный отек тканей. Думаю, после этого я отпущу вас со спокойной душой.

— С кем вы меня отпустите? — возмутился Тсалит.

Татьяна засмеялась.

— Могу рассказать об этом за обедом. Конечно, эндоплазма вещь исключительно полезная для организма, но, думаю, ваш желудок собирается возражать против постоянства подобного типа питания — поэтому разрешаю вам встать, чтобы перекусить со мной. Однако после вам придется ещё немного полежать. Завтра разрешу вам в течение дня прохаживаться с перерывами на отдых.

Тсалит, поблёскивая глазами, смотрел крайне подозрительно.

— Что? — удивилась Татьяна, в глубине души вновь ощущая раздражение, но не позволяя ему испортить себе прекрасное настроение.

— Вы должны выйти, — поморщившись, пояснил сатианет, — тогда я смогу встать.

Подняв брови, Татьяна смотрела на него.

— А в чём дело?

— Вы будете помогать мне, а я этого не желаю!

— Почему вы так решили? — искренне удивилась она.

Тсалит повел головой из стороны в сторону, словно его душил призрачный галстук.

— Да вы не можете по-другому, доктор! Это же ясно с первого взгляда. У нас говорят — не воин тот, кому подняться с ложа помогает сатиана!

Татьяна Викторовна хмыкнула и демонстративно завела руки за спину.

— Поднимайтесь, мой герой, я не дотронусь до вас и пальцем. Но из сектора не выйду, даже не думайте! Мне нужно быть рядом на тот случай, если вам неожиданно станет плохо. И в очередной раз напоминаю, броненоссер, — мстительно добавила она, напустив металла в голос, — на территории Лазарета вы не воин, а пациент! Поэтому мои указания должны выполнять неукоснительно.

Сердито клацнув челюстями, Тсалит сел и осторожно спустил ноги на пол.

— Голова не кружится? — спросила Татьяна.

— Нет, — буркнул тот и поднялся.

Постоял, едва уловимо покачиваясь, посмотрел на неё.

— Все нормально, доктор Лу-Танни. Спасибо за помощь, но дальше я справлюсь сам!

Она кивнула, решив больше его не мучить, и покинула помещение, мысленно приказав Э следить за пациентом, который, кажется, жутко смущался собственной слабости.

Вечером Тсалит самостоятельно посетил смотровую, двигаясь увереннее, чем утром. В течение дня Малая медицинская консоль постоянно следила за его состоянием, отмечая положительную динамику регенерации тканей в зоне оперативного вмешательства. Татьяна, в который раз уже, удивилась скорости восстановления своих инопланетных пациентов. Из встреченных на практике случаев на первом месте по быстроте регенерации мягких тканей шли ту, затем сатианеты и проангелы. Сломанные кости у двух последних (ту сравнению не подвергались в связи с недавно выявленными анатомическими подробностями) срастались за примерно одинаковый период времени. Юмбаи почти вдвое отставали от них, а люди вообще находились где-то в конце «регенеративной шкалы». Отчего такая несправедливость случилась именно с представителями её расы? Глубоко задумавшись над этим вопросом, Татьяна Викторовна сама не заметила, как высказала мысли вслух. Тсалит, как оказалось, внимательно слушал.

— Я совсем не знаю людей, доктор, — проскрипел он в ответ. — Вы — первая обитательница сектора Хатор, которую я встретил в своей жизни. Если вы являетесь типичным представителем расы, то, по моим наблюдениям, жизненная энергия расходуется людьми нерационально: на неверно определённые цели, постоянные нравственные переживания. А ведь именно её наличие в организме способствует восстановлению индивидуума, как физическому, так и ментальному. Наши извечные враги именуют эту энергию Ка. Мысль о том, что Ка пронизывает всё сущее, лежит в основе их религиозного культа, носящего название Кей-Таа — Плоды Тамана. Гоки всерьёз верят, что вселенная с ними поделилась плодами щедрее, чем с остальными. До определённого момента враги почти не вылезали наружу из своих секторов, лишь обороняя от нас границы. Их закрытость была обусловлена безумной идеей об избранности детей Тамана, которых может погубить вселенская зависть. Со временем сектора, находящиеся под их протекторатом, стали малы для Избранных, что вывело войну на новый виток.

Тсалит чуть откинулся в кресле, подвигал плечом. Только это, пожалуй, и указывало на то, что рана беспокоит его. Татьяна с интересом слушала. Впервые на её памяти броненоссер говорил так много.

— К великому сожалению, наши силы равны, — продолжил сатианет, не глядя на неё. — Даже по количеству захваченных секторов галактики мы идем почти вровень — иногда гоки опережают нас, иногда мы их. Но я точно знаю, доктор, — Тсалит упёрся в собеседницу тяжёлым взглядом, — что когда-нибудь мы победим! На нашей стороне светлейшая помощь, не на их! Никакие плоды не остановят Божественную Мать, если она решилась на уничтожение.

По коже Татьяны Викторовны побежали мурашки. И в земных мужчинах кровь закипала под звуки военных фанфар. Но женщина, преступившая собственную суть вместилища жизни, была страшнее и их, и всех чудовищ вместе взятых!

— Она безжалостна, — то ли спросила, то ли утвердила Татьяна, — ваша Сатиана?..

Тсалит тут же ощерился.

— Только, если того требуют обстоятельства! Гоки уничтожают наши мирные поселения, захватывают и вырезают колонии Большого кольца, оставляя после себя тишину и покой мёртвых миров. Если не имеют возможности напасть на какую-либо планету — не гнушаются использовать биологическое оружие, засылают зонды-шпионы, напичканные спорами и вирусами, смертоносными для нас. Божественная Мать защищает своих детей от их зверств…

— Убивая чужих? — прервала Татьяна.

С мгновение они смотрели друг на друга так, словно готовы были сцепиться. Татьяна была бледна, а коричневые пальцы Тсалита сжимались почти как тогда, когда он пытался придушить её.

Она первой отвела глаза. Произнесла с трудом:

— Простите меня, броненоссер, не следовало снова начинать этот разговор!

— Лу-Тан не отступил бы, — буркнул сатианет, отворачиваясь.

Татьяна пожала плечами.

— Вы ошибаетесь. Он сказал бы что-нибудь вроде: «Зачем спорить о том, что и так очевидно!», и остался бы при своём мнении.

Тсалит, словно в восхищении, покрутил головой.

— Насколько вы непредсказуемы, Лу-Танни! Имеете мнение, но просите прощения за него. Вы не воин духа, как ваш учитель!