Сергей Снегов - Люди как боги - 1 (редакция 1966 года) Страница 11

— Кто из вас уже бывал здесь? — спросил Андре. — Я — впервые.

Ромеро показал нам здание. Все три великие машины — и Большая Государственная, и Большая Академическая, и Справочная — смонтированы в многоэтажных подвалах, мы туда не пошли. Там неинтересно — миллионы рабочих и резервных ячеек на стеллажах, миллиарды действующих элементов, дикая, на неопытный глаз, путаница коммуникаций, — таков облик этих машин. Зато залы заседаний мы осмотрели. Здесь все величественно. Большой Совет заседает в Голубом зале, потолок там имитирует звездное небо. Нас пригласили в Оранжевый зал, рабочее помещение Большой Академической машины. Он вмещает около, пяти тысяч человек, и к десяти часам утра все места были заняты. Нашей семерке отвели ложу. Впереди размещался пустой куб стереоэкрана. Все, что появляется на стереоэкране, передается по стереофонам Земли. Сегодняшнюю передачу должны были смотреть также и Солнечные планеты, такое ей придавалось значение.

Когда побежали последние секунды десятого часа, в туманном кубе стереоэкрана появился большеголовый человек с глазами навыкате, румяными щеками и седыми усами.

— Мартын Спыхальский, — прошептал Андре.

Я с интересом рассматривал знаменитого астронавта. Его корабли дальше всех проникли в звездные просторы, он побывал в местах, куда ни до, ни после него никто не проник. Для своих ста сорока девяти лет он выглядел молодцом, даже голос его был звучен по-молодому.

Он рассказал об экспедиции на Пламенную В, и мы увидели, одну за другой, все девять планет звезды. Звезда и планеты были заурядные небесные тела, каких кругом множество. Но крылатые обитатели планет вызвали шепот и смех в зале. Они, и вправду, напоминали представления древних об ангелах, почему их так и назвали открывшие их Чарлз Вингдок и Софья Когут. Впрочем, ангелы с Пламенной В мало отличаются от крылатых, населяющих планеты остальных ста тридцати светил, сконцентрированных в Гиадах, — может, ростом пониже и четырехкрылых у них поменьше. Все ангелы вспыльчивы и драчливы, без потасовок у них редко какое сборище обходится. Нам показали стычку на площади их города — пух с крыльев заволок все, как туманом, а клекот был так громок, что звенело в ушах. И уж совсем бедными нам показались жилища на планетах этой дальней звезды в Гиадах — одноэтажные бараки с такими узкими дверьми, что бедные ангелы не влетают, а вползают в них, сминая крылья. На центральных светилах Гиад живут удобней, там для отдыха и сна воздвигнуты общественные дворцы с широкими входными — вернее, влетными — порталами.

Еще нам показали, как они спят — вповалку на полу, в темноте и тесноте, вскакивая и вскрикивая, когда ими овладевают бредовые их сновидения. А затем одна за другой стали вспыхивать расшифрованные картины снов.

Сперва мы увидели фигуру, издали поразительно похожую на человеческую. Фигура выплывала из клубящегося тумана предсна, она разгоралась, по мере того как сновидение делалось глубже. Вскоре стало ясно, что это и человек, и нечеловек, нечто и меньшее, и большее человека. На нас спокойно взирали огромные — в треть лица — глаза, полные ума и доброты, длинные локоны падали на плечи. Галакт поднял руку, на руке извивались пять пальцев, именно извивались, а не шевелились. Он поскреб подбородок одним из этих подвижных пальцев и положил руку на грудь — два пальца были протянуты вперед, три загнулись назад, к тыльной части ладони. Руки поразили меня еще больше, чем лицо.

На второй картине был пейзаж — малиново-красные скалы, такая же ярко-красная жидкость, бившаяся волнами о скалы — гребни у волн были зеленоватые, — и огромное сине-желтое светило, поднимавшееся над малиновой жидкостью. У меня похолодела кожа, так был зловещ этот дикий пейзаж, я не сразу понял, что нам попросту показывают одну из планет Пламенной В. На скалу поднялся галакт, окруженный крылатыми обитателями планеты, он почти вдвое возвышался над ними. Рост галакта, доложила машина, два метра восемьдесят. В зале зашумели, галакт на полметра превосходил рослого человека. Присмотревшись, я убедился, что это тот самый, что был в первой картине. Он осматривался, приложив руку к глазам для защиты от ползущего наверх пронзительного светила, а другой рукой дружески похлопывал по плечам теснившихся к нему с клекотом четырех- и двукрылых недорослей.

Из-за скал поднялся второй галакт, старик с седой бородой и седыми волосами, и подошел к первому. И старик, и молодой были в одеждах, похожих на древние человеческие — ярко-зеленые, свободно развевающиеся плащи.

«Что нового?» — спросил старик, и меня поразило, что говорит он по-человечески, на международном языке. Лишь после я сообразил, что БАМ переводила на нашу речь сонные видения ангелов.

«Зловредов нет, — ответил молодой. — Никаких следов разрушителей».

«Разрушители хитры, — сказал старик. — Они появляются всегда внезапно. Будем осторожны».

Они молча всматривались в красное море. Картина стала тускнеть.

— Записано на четвертой планете Пламенной В, — доложила БАМ. — Следующая запись совершена на восьмой планете той же системы.

И эта картина началась с пейзажа, но теперь окружающее было серо, почти черно: однообразно-холмистая равнина, тусклые звезды на темном небе. На поверхность планеты опускался сигарообразный корабль, отбрасывая снопы зеленоватого света.

— Фотонный космический корабль, — сообщила БАМ, — примерно та же конструкция, что разработали наши предки четыре столетия назад.

— Первая ступень космической техники! — пробормотал Аллан. — Негусто у небесных странников.

В следующей картине фотонный звездолет лежал на грунте, а около него возились галакты и ангелы. В руках у галактов были ящики, похожие на старинные сварочные аппараты, из ящиков вырывались лучи и искры. Неподалеку, на холме, возвышалась башня с вращающимся прожектором. Прожектор, не останавливаясь, обрыскивал небо. Из носовой части звездолета вынеслась ракетка и умчалась в темное небо. Галакты, похоже, были в тревоге. Не доверяя вращающемуся глазу на башне, они сами, вдруг забрасывая работу, вглядывались в звезды, тускло посверкивавшие на черном фоне. Движения галактов были быстры, работа тороплива — они спешили.

А когда и эта картина потускнела, появились записи, доставленные с девятой, внешней, планеты. В них не было ни людей, ни предметов — туманные полосы, светящаяся пыль, заполнившая вскоре весь объем стереоэкрана. В этой пыли выросли два сближавшихся, скудно мерцавших шара. Сближение шаров походило на преследование: правый шар отклонялся к краю экрана, левый его настигал. А еще через некоторое время пространство залил голубой свет и забушевал, поглощая оба шара. У меня было впечатление, будто оба шара взорвались от столкновения и их пожирает пламя. БАМ подтвердила, что в видении изображено столкновение двух, пока не разгаданных, небесных тел. В финале этой картины потускневшее голубое пламя превратилось в мерцающее пылевое облако.

— Предположительно — космическая катастрофа, — сообщила БАМ.

Аллан недоверчиво покачал головой.

— Вряд ли, — сказал он. — Во всяком случае, на наши способы аннигиляции вещества эта штука мало похожа.

Вторая космическая картина, загоревшаяся на стереоэкране, уже не напоминала взрыва. Это было изображение звездного скопления, по виду — рассеянного, а не шарового. БАМ информировала, что скопление не идентифицировано, но в видениях крылатых обитателей девятой планеты повторяется часто. Облик скопления был причудлив, мне почудилось в нем что-то угрожающее, такое же ощущение возникло и у других. Оно распадалось на две почти равные половинки — многие тысячи звезд в каждой из половинок. Странность была не в обилии светил — в Галактике многозвездных скоплений хоть отбавляй. Одна половинка казалась концентрированней, она походила на сомкнутый звездный кулак, мощно ударивший во вторую кучку, — та отлетала и рассыпалась на сотни разобщенных звезд. Вероятно, все мы, зная, что предстоит увидеть чудовищные звездные битвы, заранее изыскивали их в любой картине. Андре утверждал впоследствии, что он слышал вопль, исторгнутый из второго скопления жестоким ударом первого звездного кулака. Мне это ощущение — крика светом — в принципе понятно, хотя сам я не услышал звездных воплей.

— Последняя из записей, — доложила машина. — Четвертая, седьмая и девятая планеты. Повторяется у многих крылатых. Демонстрируется самый четкий образец.

И сразу перед нами возник галакт. Из всех картин, что мы увидели в зале БАМ, это была самой драматичной. Галакт, как подрубленный, падал на землю, он именно падал, а не упал, сонное воспоминание начиналось с момента его падения. А потом, уже лежа, он отчаянно бил ногами и взрывал своими подвижными пальцами землю. Он пытался ползти, голова его была поднята — он полз на нас. На шее его зияла рана, кровь широким потоком хлестала на руки и землю. Никогда не забуду его лица — юного, красивого, искаженного испугом и страданием. Галакт кричал, и без перевода БАМ каждый из нас разбирал его крик. «Помогите! — в ужасе кричал галакт. — Что со мною? Ради бога, помогите!». Потом он в последнем усилии протянул к нам руки, язык его окостеневал, щеки бледнели, одни нечеловечески гигантские, нестерпимо сияющие глаза продолжали молить и требовать помощи. Неотвратимо оковываемый смертью, юноша закрыл глаза и только слабо вздрагивал телом, пытаясь бессильным содроганием разорвать ее цепи. По залу пронесся гул — тысячи задержавших дыхание зрителей разом вздохнули.