Наталья Иртенина - День коронации (сборник) Страница 11

Миша должен был знать, что творится там, внизу. Он теперь остался один. Один за четверых. И он просто обязан просчитать ситуацию.

Когда Малявин принес к ним в отсек ужин и посоветовал ложиться спать, Миша ничего не сказал. Он знал, что мать бережет его и не захочет, чтобы он опять смотрел на трупы. Отец Георгий прочитал вечернее правило и лег на пол. Миша видел, что для него приготовлено кресло, разулся, но лег рядом со священником. И не только из-за желания делить тяготы пути поровну. С этого места можно было незаметно подняться и выскользнуть из отсека…

В кают-компании было темно, лишь слабая подсветка от работающих приборов. Миша довольно быстро разобрался в управлении модуля связи и нашел новостной канал. Новостями «Циолковский» снабжали из Австралии, из Техаса, из Восточной Германии и из России, были еще какие-то варианты. Миша выбрал информацию на русском, английском и немецком – эти языки он хорошо знал.

Австралия, как и следовало ожидать, поддержала российское правительство, не допустившее государственного переворота. Техас выразил соболезнование дружественному народу России, чуть было не ставшему жертвой кучки радикально настроенных путчистов, и поздравил с тем, что демократия устояла.

А вот Восточная Германия удивила. Ее президент предложил оставить Россию в покое – пусть сама решает, каким путем идти. Хочется ей быть монархией – пожалуйста, демократией – на здоровье, только убивать детей – преступление. Тут только до Миши дошло, что зарубежные новостные каналы молчат о нападении на кадетский корпус, как если бы его вообще не было!

Но репортеры новостей не могли этого не знать!..

Миша стал искать информацию о своей смерти во всемирной сети. Если верить англоязычным лентам новостей, четверо кандидатов на российский престол просто погибли при невыясненных обстоятельствах, и – точка, винить некого. Немецкие блогеры были чуточку объективнее: они упоминали о некой трагедии, разыгравшейся в элитном кадетском корпусе, но тоже как-то слишком осторожно.

Но никто не хотел ссориться с российскими кланами, державшими деньги в техасских, австралийских, аргентинских и прочих банках, не говоря уж о швейцарских!..

Тогда Миша полез на российские новостные сайты.

В России уже начался новый день. И в сводках утренних новостей Миша не нашел ни слова об избирательных участках предстоящего референдума! Как будто бы еще два дня назад они не были готовы к приему людей.

Получается, дело, которым множество людей занималось более десяти лет, погибло? И опять перед носом у народа будут махать звонкими погремушками? И опять всюду зазвучат трескучие тирады за «идеалы демократии»?

А «политическое убежище», за которое, как за соломинку, пытаются ухватиться и мама, и отец Георгий, будет убежищем лишь до той поры, пока беглецов доставят в Техас. А дальше – «челнок взорвался при неудачном приземлении». И все! Кому там нужны эти трое русских, причем один из них – формально уже покойник?! Государственный переворот задушен в зародыше, жизнь продолжается!..

Умирать Мише совершенно не хотелось. Он видел, как умирали его друзья-кадеты… Но и позволить матери вести унизительные переговоры с правительством Техаса он тоже не мог.

– Я – офицер! – сказал Миша себе.

Конечно, он еще не был офицером – пятнадцатилетним воинских званий не присваивают. Им в корпусе лишь время от времени напоминают об офицерской чести.

Миша повозился с настройками и наладил видеосвязь с немецким каналом. Наготове были параметры связи и с российскими каналами.

– Внимание! Германия, говорит орбитальный комплекс «Циолковский», – по-немецки начал Миша. – Я Михаил Гагарин, законный наследник престола Российской империи! Посмотрите на меня – я жив! Вас обманывают! Это не государственный переворот, не верьте! Должен был состояться референдум, его готовили открыто и честно. Но погибли мои друзья, уничтожен Калужский кадетский корпус. Кучка рвущихся к власти магнатов приказала убить больше ста человек – детей, подростков, преподавателей – мирных людей, чтобы сорвать референдум! Повторяю: кадетов, и трех наследников российского престола в их числе, погубили, чтобы сорвать референдум о восстановлении монархии. Но я жив! Я остался жив и говорю с вами! Вот!.. – Он показал обе растопыренные пятерни. – Сверьте отпечатки пальцев! Я жив! И я говорю вам правду!..

На экране появился знак – кулак с поднятым вверх большим пальцем. Миша радостно улыбнулся и переключил канал. Следующим был сеанс связи с техасским новостным порталом «Орион» – тоже успешный. И наконец, Миша обратился к старейшему российскому каналу новостей «Время». Но закончить обращение ему не удалось – в кают-компанию птицей влетела мать.

– Нет, не слушайте его! – в отчаянии закричала Мария Игнатьевна. – Его хотят убить! Не отдам, не отдам!..

Она проходила на курсах, обязательных для всей родни кандидатов, и самооборону, и работу с рациями. Но устройства аппаратуры на орбитальной станции княгиня не знала и как отключить – сразу не догадалась.

– Референдум сорван, но это еще не конец! Будут другие референдумы! – постарался закончить обращение Миша. – Рано или поздно! Сколько же можно врать?!

И в наступившей на миг тишине прозвучал прилетевший издалека девичий голос:

– Принято!..

Тут Мария Игнатьевна опомнилась и ударила по панели модуля связи кулаком. Экран замельтешил сполохами.

– Боже мой, Миша, зачем?! Это же безнадежно! – воскликнула она.

– Просить политического убежища в Техасе тоже безнадежно, – устало ответил сын.

В этот момент в люке первого жилого модуля появился Василий Малявин и с невнятным возгласом кинулся на Мишу.

Вероятно, он рассчитывал, что сумеет сразу повалить и задушить безумного мальчишку, который только что, возможно, погубил «Циолковский» и всех его жителей. Но Миша еще месяц назад сдал зачет по айкидо. С Василием он справился, уложив космонавта лицом вниз на ребристый пол и заломив ему за спину руку.

– Вам ничего не угрожает, – спокойно и с расстановкой сказал Миша яростно сопротивлявшемуся противнику. – Да, сигналы с «Циолковского» перехвачены, ну и что?

– Миша!.. Что ты делаешь?! – тихо вскрикнула Мария Игнатьевна.

Внезапно из второго жилого модуля донесся сильный шум борьбы – там творилось явно что-то нехорошее. А полминуты спустя в кают-компанию вошел Хейс с автоматом.

Это был один из двух «Кедров», которые на всякий случай прихватил с собой отец Георгий по настоянию полковника Каминского. От былого добродушия на лице австралийца не осталось и следа – только хищное выражение вышедшего на охоту зверя.

– Очень хорошо, что вы привезли с собой оружие, – с угрозой сказал он и ткнул стволом «Кедра» в замершего Мишу. – Вы нас подставили, молодой человек!.. а вы, миссис, отойдите в сторону, не закрывайте видеокамерам обзор. Простите, но мы вас троих сюда не звали. И теперь я должен вас убить – всех! А запись послать вниз. Другого способа спасения у меня нет. Если к «Циолковскому» пошлют противометеоритный модуль, вы все равно погибнете…

Мария Игнатьевна молча встала перед ним, заслоняя сына.

– Глупо, миссис. Мне все равно, в каком порядке вас убивать, – со снисходительной усмешкой произнес Хейс, передергивая затвор. – Вашего пастора я упокоил первым… Отпусти-ка моего напарника, парень. Ты проиграл!

– Нет, выиграл, – твердо ответил Миша, все еще удерживая Малявина. – Я успел сказать правду!

– Ну и что?

– Не знаю… Но я сказал!

– Миша, Мишенька, Мишенька… – застонала от бессилия Мария Игнатьевна. – Боже, зачем только я согласилась?..

– Ничем не могу помочь, мис… – начал было Хейс, и тут раздался выстрел.

Стреляли сзади и снизу. Пуля вошла австралийцу в затылок, от сильного удара он, уже мертвый, сделал пару шагов вперед и рухнул под ноги опешившей Марии Игнатьевны. Тут только она увидела лежащего на пороге модуля отца Георгия. Его лицо и голова были в крови, а правая рука крепко сжимала ребристую рукоять могучего «стечкина».

– Батюшка!.. – ахнула Мария Игнатьевна, бросаясь к священнику.

– Не трогайте меня… – прошептал отец Георгий. – Я полежу немного… У меня, кажется, ушиб мозга… Он думал, я – все…

– Не двигайтесь, сейчас я перевяжу вас! – резко оборвала его княгиня. От ее растерянности не осталось и следа. – Миша, а ты пока свяжи этого господина…

Господином был Малявин. Связывать его было нечем, и Миша просто стукнул космонавта костяшками пальцев за ухом. Василий закрыл глаза и обмяк. Гагарины вдвоем перетащили его тело в кресло, Миша сбегал в кладовую, нашел там ремонтный скотч и примотал им Малявина к креслу. Теперь его оттуда не смогла бы вырвать даже мгновенная разгерметизация станции. Потом настала очередь отца Георгия. Его тоже аккуратно перетащили обратно в модуль, положили на койку, Мария Игнатьевна тщательно обработала раны, стянула края и заклеила пластырем. Пользоваться медицинским диагностером ни она, ни Миша не умели, поэтому решили, что лучшее лекарство для батюшки – покой и молитва.