Неоканнибалы - Ваня Макаров Страница 11

– Лэнни, поторопитесь, он может в любой момент развернуть стволы.

Я бросился наутек по коридору. Метров через пятьдесят темнота в нем как-то резко сгустилась. Выставив вперед руки, я чуть сбавил скорость и налетел на стену. От нее исходило странное тепло… Под ногами заскрежетала металлическая галька. Рванувшись наугад вправо, я оказался в абсолютном мраке нового коридора, где и осел на пол, чтобы перевести дух.

Мои спутники, неторопливо шагая, свернули ко мне через несколько минут. В руке Энтони ярко светился какой-то шарик. Он высоко поднял его, озаряя все вокруг, и тут позади нас раздался стон. Капитан с Энтони тут же отпрянули к стенам. Причудливые тени заметались по потолку, и я увидел Лизье, дрожащего на полу в темной луже. Энтони бросил шарик капитану, ухватил Лизье за подмышки, перетащил к нам и торопливо снял с него шлем. Лизье вновь застонал, хватая ртом воздух.

– Плохо дело, – наклонившись к нему, констатировал капитан. – И как его только угораздило попасть под пули робота, которым он сам же и управлял?

– Диспетчерская рядом – а там полный медицинский набор… Помогите мне, капитан.

Вдвоем они аккуратно подхватили раненого и поволокли по коридору. Несколько уязвленный невниманием к собственной персоне, я поплелся следом. Сердце бешено колотилось и, казалось, даже заглушало пулеметные очереди боевого робота. Впрочем, это, конечно же, лишь казалось. Не нужно было быть экспертом по вооружениям, чтобы из отрывочных реплик капитана и его помощника понять, что последний через шлем Лизье отдал взбесившейся машине команду прекратить огонь.

В диспетчерской Энтони первым делом по-хозяйски открыл потайной шкафчик в стене, достал оттуда несколько коробок с инструментами и медикаментами, и принялся оказывать помощь Лизье. Да, я еще не упомянул, что дальнем конце рубки спиной к нам сидел связанный по рукам и ногам Торкинс и что-то мычал. Обессилено плюхнувшись в ближайшее кожаное кресло и, не обращая никакого внимания на жалкую фигуру горе-диспетчера, я уставился на мониторы. Картинка, надо признать, была весьма качественной: серебристые коридоры, по которым слабо метет снежная поземка, дымящаяся станина боевого робота, куда-то спешащие мимо него десятки загорелых людей в военной форме, темные капсулы каких-то платформ, весьма хищного вида, и снова серебристые коридоры… Я вздрогнул и торопливо протер глаза – нет, те не врали: на одном из мониторов вновь появилось изображение вояк, меньше всего похожих на здешних обитателей. Я судорожно втянул ртом воздух, пытаясь привлечь к себе внимание: если я что-то понимал в нехитрой схеме станции, которая дрожала в углу одного из экранов, эти самые солдаты продвигались прямо в нашу сторону…

– Подберите слюни, Лэнни! – обратился ко мне капитан, морщась, словно от зубной боли. – Это всего лишь наши ребята!

Тут он ругнулся и стал сползать по стенке на пол, не обращая никакого внимания на своего первого помощника, который ошалело уставился на мониторы. По его телу снова пробежала прежняя дрожь.

– Энтони, с капитаном опять припадок!

Энтони вздрогнул, торопливо опустился на колени перед капитаном, в какой-то растерянности потряс его за плечо, ухватил за запястье, щупая пульс, и вдруг рывком задрал рукав капитанской куртки. На предплечье капитана змеилось какое-то серебристое украшение. Энтони матюгнулся так, что даже меня непроизвольно бросило в краску. И только тогда я понял, что на руке у капитана никакое не украшение, а внешний контур какого-го имплантата.

– Лэнни, держите его!

Я поспешно вскинулся из кресла и ухватил дрожащего капитана за плечи. Энтони тем временем бросился к пульту и торопливо выбил на нем какую-то замысловатую дробь. Экраны мигнули, а от входа раздался явственный щелчок. Капитан натужно захрипел, все его тело скрутила неимоверная судорога. Я еле удерживал его в сидячем положении – и это притом, что весил в два раза больше, чем он!

Энтони метнулся к разложенным возле впавшего в забытье Лизье коробкам с медикаментами, выхватил одну из ампул, торопливо снарядил ее содержимым миниатюрный шприц и вогнал иглу в плечо капитана. Тот с силой вывернулся из моих рук, лицо его покраснело, потом он вдруг обмяк, словно увядший лист салата, и завалился на бок.

Но его глаза! Его глаза при этом так пронзительно сияли, так лучились – словно он только что получил в наследство с десяток корпораций «Тиатроник» и евразийский континент Земли впридачу!

Энтони снова выругался и на каком-то неизвестном мне языке начал что-то весьма эмоционально выговаривать капитану. Тот лишь щурился и иронично улыбался. Первый помощник вколол ему еще какой-то препарат и оттер со лба пот.

– Что с ним, Энтони?

– Этот безумец согласился имплантировать в себя резонансный биоконтур! – и Энтони снова грязно выругался, словно этот мат разом все и объяснял даже самому далекому от космической навигации и связи человеку.

– Ээээ… И что?

Энтони с чувством хватанул ногой по ближайшему креслу.

– Да то! Что эта штуковина нормально включается только раз! А потом начинается каскад произвольных импульсов. Даже при самом лучшем медицинском сопровождении после десятка припадков развал нервной системы и гибель головного мозга гарантированы!

Капитан хрипло выдохнул.

– Так что перед вами, Лэнни, – слабым голосом пошутил он, – готовый к употреблению труп.

На Энтони в этот момент было страшно смотреть. Он побелел, словно был Луной, а не первым помощником капитана «Уинстона Черчилля».

Я оглянулся на мониторы.

– Но неужели медики нашего Военно-Космического флота ничем не могут помочь?

Капитан фыркнул:

– Лэнни, о каком флоте вы говорите? Опомнитесь, это десантники юпитерианских станций!

Энтони, видимо, включил режим слежения, потому что теперь практически на всех двенадцати мониторах были видны бойцы в черно-красной форме и едва они исчезали из поля зрения одной камеры, как система автоматически включала следующую по ходу их движения. Действительно, на бойцов Военно-Космического флота они походили еще меньше, чем на местных обитателей.

На одном из экранов мелькнули огромные золотые ворота, и по крайней мере на четырех ближайших ко мне панелях появилось изображение одного и того же огромного зала – в разных ракурсах. В центре его матово поблескивал золотой шар. Рядом с ним замерли два боевых робота. С десяток человек в белых халатах оживленно суетились возле нескольких небольших платформ. У ног одного из роботов я увидел связанного Таллертона. В отчаянии он перекатывался с боку на бок и что-то кричал. По его лицу текли слезы – но он явно ничего не мог уже изменить.