Ким Робинсон - 2312 Страница 12

На самом деле это лишь одна из четырех планет, ибо галилеевы спутники[15] Юпитера размерами весьма значительные. Но Свон казалось, что на них лежит какое-то проклятие: один почти бесполезен, другой — предмет спора. Но так глубоко погружена в свирепый радиационный пояс, что никогда не будет заселена, на ней возможно существование лишь нескольких небольших научных станций с суровыми исследователями. У Европы, большого, прекрасного ледяного спутника, достаточно толстый слой льда, чтобы люди могли, углубившись в него, укрываться от радиации Юпитера, сильной даже здесь: замечательные ледяные дворцы под гигантским Юпитером, вечно буйствующим над головой, — вернее, поначалу все так считали. Но не тут-то было — выяснилось, что в океане подо льдом есть чуждая жизнь, замкнутая экологическая система, включающая водоросли, хемотрофы, литотрофы, продуцентов метана, скребущих, сосущих тварей, существ с плавниками, падальщиков и существ, питающихся камнями; вот они-то и создали большую проблему. Некоторые считали, что человек уже заразил этот океан при своих исследованиях; в результате сверление панциря привело к повторению ситуации на озере Восток[16]. Но предварительно зонды тщательно стерилизовали, а когда обнаружилось существование замкнутой экологической системы, отверстие заделали, и теперь над ним научная станция, которая изучает полученные образцы и пытается решить, что делать дальше, стоит осваивать этот мир или нет, а если да, то зачем. Возможно, предполагаемые дворцы все же возведут: от жизни внизу их отделяет десять километров гляциосферы, лежащей между поверхностью и океаном. С другой стороны, жизнь, как правило, подобно сперматозоидам, пробирается в любое место, куда может пробраться, и заселение спутника почти несомненно приведет к заражению местной биосферы. И все же разве так уж плохо, что мы будем жить рядом со своими родичами, длительное время изолированными от нас, а теперь вновь обретенными? Бывали ли здесь когда-либо разумные существа, поглощавшие чуждую микроскопическую жизнь, позволявшие ей попадать в свою кровь? Блуждала ли жизнь по всей Солнечной системе, взаимодействуя со всеми своими родичами? Эти вопросы оставались открытыми и живо интересовали жителей Европы и прочих спутников Юпитера и всю остальную систему. Свон помнила, что интересовало ее в дни молодости и занятий дизайном, и одобряла недавно принятое решение заселить Европу, но не лезть во внутренний туземный аквариум.

Дожидаясь рейса к Ио, Свон коротала время, гуляя по Высокой Дороге, проходящей по окружности Четвертого Кольца Валгаллы. Она избегала Варама, который с беспокойством наблюдал за ней издали, — поскольку не могла выносить этот встревоженно-озабоченный взгляд. Юпитер над головой неизменно оставался ярким и великолепным. Возможно, жители спутников Юпитера правы в своих попытках изоляции: в их распоряжении целая собственная солнечная система, полная самых разнообразных явлений. Между кольцами кратера поверхность Каллисто представляет собой холмистую белую равнину, над которой исполняют свой танец Юпитер и три других спутника. Зрелище великолепное.

Но она прилетела сюда, чтобы встретиться с Ваном, и устала ждать шаттла на Ио и глазеть вверх. Бурление красок на Юпитере не прерывается никогда, но это не искусство, а химия, простое фрактальное повторение. Приятно было, что недавно в верхней части атмосферы Юпитера развесили огромные газовые фонари, чтобы осветить города галилеевых спутников на обращенной к Юпитеру стороне. Можно было наблюдать за тем, как эти яркие, ослепительные точки меняют вид верхних частей юпитерианских облаков, добавляя новые вихри и завитки; похоже на искусство, а все вместе — какое-то безумное голдсуорти.

Наконец пришел шаттл на Ио.

— Полина, с тобой там, глубже, все будет в порядке? — поинтересовалась Свон.

— Да, если будет порядок с тобой. Ты должна оставаться внутри клетки Фарадея[17], в ней будешь в безопасности. Жители Ио обязательно предупредят тебя об этом.

Весь полет они оставались в клетке. В ящике внутри ящика, как в русских матрешках, и это давало им повод для самодовольства. При спуске на Ио их окружало яркое северное сияние, прозрачные голубые и зеленые электрические дуги.

Ио

Ио — ближний к Юпитеру из галилеевых спутников, размером с Луну. Планета, покрытая желтым шлаком, отрыжкой глубин; эта рвота закончилась, поскольку все легкие элементы (легче серы) давно сгорели. Сера, сера повсюду, некуда встать. Четыреста действующих вулканов прорываются через шлак, как гнойные язвы, выбрасывая на сотни километров гейзеры двуокиси серы. На поверхности спутника температура выше, чем на Земле; попробуйте подержать руку в потоке пара из расщелины в Неа-Камени[18], в кальдере на Санторини, и почувствуете, как горяча здесь земля: похоже на жар духовки, но вы быстро поймете — нет, в три раза горячей. Даже если сразу отдернуть руку, останется волдырь. А внутри Ио еще в тридцать раз горячее.

И выглядит это тоже впечатляюще. Адский мир, растягиваемый действием приливных сил Юпитера и Европы, едва не разрывается надвое. Так работает тяготение. К тому же радиационное поле Юпитера столь проникающее и сильное, что Ио закипает изнутри; даже Deinococcus radiodurant[19] погибает. На Ио ничто не живет.

Только люди и небольшая биома, которую они переносят с собой, куда бы ни отправились. На склонах гигантских вулканов можно найти участки твердого камня, и вгрызться в этот камень, и спрятать там небольшую станцию. Куб, внутри которого квантовые компьютеры Вана. Все здесь должно быть трижды защищено: вначале физическими стенами, затем магнитным полем, достаточно сильным, чтобы противостоять излучению Юпитера; но это поле само способно убить, поэтому необходима клетка Фарадея, чтобы защитить вас от вашей защиты.

Спуск в голубом магнитном сиянии, в свечении электронов. Внизу луна превращается из шара в полную буйства горную равнину со множеством перекрывающихся вулканов; их грозные конусы трудно разглядеть — они желтые на белом, черном, бронзовом или кирпичном, мазки всех цветов, но больше всего желтого. Скопления белых или красных колец выдают районы особой вулканической деятельности — именно выбросы образуют эти кольца, но пятна правильной формы попадаются редко; поверхность представляет собой ералаш, который на глаз невозможно представить топографически. Похоже на расплавленный мир, на мир огня. Человек не способен придумать этому подходящее название. Боги огня, боги грома, боги молний и вулканов, все божества горения от Агни, индийского бога огня, до Волунда, немецкого бога-кузнеца, — всеми этими именами пытаются очеловечить спутник, но безуспешно. Ио не место для человека. Твердую корку на поверхности остужает только космический холод, и во многих местах она очень тонкая, не выдержит стоящего человека. Первые исследователи выяснили это на собственном опыте: слишком отдаляясь от своего спускаемого аппарата, они проваливались под сернистую поверхность и пропадали.

Принято считать, что чем холоднее планета и спутник, тем безопасней они для жизни. Но это не так.

Свон и Ван

Станция на Ио, где находились компьютеры Вана и команда техподдержки, угнездилась высоко на склоне Ра Патера, одного из величайших вулканов Солнечной системы. Когда паром снижался, широкий конус Ра Патера едва виднелся на горизонте. Паром опустился в отверстие в бетонной площадке, и над ним сомкнулась крыша; передвигаться всем предстоит только под землей. Все, что они видели на многочисленных экранах и через маленькие окна в конусообразной башне, представляло собой склон вулкана.

На самом верху башни, на мостике станции, стояли несколько человек. Никто из них не взглянул на Свон и Варама, не посмотрел на них и вошедший Ван.

Ван Вей оказался почти круглым человеком, безобидным, если судить по манере держаться. Настоящий старший следователь, сказал бы Мкарет: один из ведущих специалистов системы по квантовым компьютерам. Иногда такими становятся отчаянные пуритане. Свон подумала, права ли была Алекс, считая балканизацию Солнечной системы намеренной, но в то же время безотчетной реакцией людей, своего рода сопротивлением неуклонно набирающим силу квантовым компьютерам.

Ван поздоровался со Свон и Варамом, быстро бросив «Благодарю», взял конверт, протянутый ему Свон. Как будто уже знал об этом конверте. Он прочел письмо, потом подключил выпавший из него чип к ближайшему письменному столу. Долго вглядывался в настольный экран, внимательно читая и указательным пальцем придерживая изображение на месте.

— Печально потерять Алекс, — обратился он наконец к Свон. — Мои искренние соболезнования. Она была ступицей нашего маленького колеса, и теперь мы как отломанные спицы.