Элизабет Мун - Герой поневоле Страница 12

— Вы можете назвать себя безынициативной? — спросил председатель.

Эсмей задумалась. Что, они думают — она ответит «да» или «нет»? На какой крючок намерены ее поймать?

— Сэр, я уверена, что у капитана Хирн были основания для подобного рода выводов. Обычно я бываю осторожна, я всегда должна убедиться, что полностью понимаю ситуацию, прежде чем составить о ней свое мнение. Поэтому, когда капитан задавала нам какую-либо задачу, я никогда не спешила с решением.

— Вы не противились ее мнению?

— Нет, — ответила Эсмей. — Я думала, она была права.

— И вас это удовлетворяло?

— Сэр, меня не удовлетворяла я сама, а мнение капитана казалось мне лишь справедливым.

— Я заметил, что вы употребляете прошедшее время… Вы и сейчас считаете, что капитан справедливо оценивала вас?

— Возражаю, — быстро вставил Чапин. — Сейчас речь идет не о настоящей самооценке лейтенанта Суизы и не о ее сравнении с тем, как в прошлом лейтенанта оценивала капитан Хирн.

Наконец забрезжил конец… все показания даны, все вопросы заданы и не по одному разу; противоположные стороны высказали все свои аргументы. Эсмей ждала, пока офицеры вернутся с совещания. Сама она оставалась в зале заседаний.

— Можете вздохнуть свободно, — заметил Чапин. — Вы снова очень бледны, но… вы были на высоте.

— Все казалось таким… таким запутанным.

— Ну, если бы они представили дело в реальном свете, все бы увидели, что дело-то простое и ясное и нет даже повода для процесса. Но необходимо соблюдать правила. А так как пресса следит за ходом процесса, они не хотят, чтобы решили, будто дело легкое: надо, чтобы все видели, как кропотливо и старательно они работают.

— Как вы думаете?..

— Чем все кончится? Я буду очень удивлен, если с вас не снимут все обвинения… У них уже есть отчет заседания Комиссии, и они знают, что вас прочесали по всем статьям относительно допущенных ошибок. А если они не оправдают вас, мы обжалуем это решение, это уже значительно проще, не будет такого внимания со стороны прессы. Кроме того, они нашли-таки козла отпущения, на котором можно отыграться, — этого молодца Арфана.

Офицеры вернулись, и Эсмей встала. Сердце у нее билось так сильно, что ей было трудно дышать. Что ее ждет?

— Младший лейтенант Эсмей Суиза, трибунал оправдывает вас по всем пунктам обвинения. Решение трибунала принято единогласно. Поздравляем вас, лейтенант.

— Спасибо, сэр.

Ей удалось твердо стоять на ногах в течение заключительных церемоний, на которых снова пришлось благодарить каждого из офицеров в отдельности, а также и обвинителя, который теперь, когда ему не нужно было больше задавать ей вопросы, выглядел вполне дружелюбно и безобидно.

— Я знал, что у нас не было ни единого шанса, — сказал он, пожимая ей руку. — Это ясно следовало из показаний, но нам было необходимо провести весь процесс по правилам. Вам ничто не угрожало. Если бы только вы явились сюда мертвецки пьяной и напали бы на адмирала, тогда…

— Я совсем не была в этом уверена, — ответила Эсмей.

Он рассмеялся:

— Значит, я хорошо поработал. Это мои обязанности, я должен запугивать подсудимого, чтобы он признал себя виновным во всем. Вам не в чем было признаваться. — Он повернулся к Чапину: — Фред, почему тебе все время достаются такие легкие дела? Последний раз, когда я выступал в роли защитника, моим подопечным оказался препротивный сукин сын, который занимался тем, что шантажировал рекрутов.

— Я награжден за свои добродетели, — вкрадчиво ответил Чапин, и оба рассмеялись. Эсмей совсем не хотелось смеяться, единственное, что ей хотелось, — это забраться куда-нибудь в тихое место и проспать целую неделю.

— Что будете делать теперь, лейтенант? — спросил один из офицеров.

— Возьму отпуск, — ответила она. — Мне сказали, что новое назначение последует не сразу, и я могу на месяц съездить домой. Я не была дома с тех пор, как отправилась поступать в Академию.

Ей не так уж и хотелось ехать домой, но она не знала, как еще лучше избежать пристального внимания прессы.

Глава 4

Альтиплано

Казалось, что она оставила преследовавших ее журналистов далеко позади, оторвавшись на целых два перелета. Наконец-то она на Альтиплано. Но едва она вышла из зала прибытия в главный вестибюль, яркий свет вспышек на секунду ослепил ее. Конечно, они вычислили ее маршрут. Она сделала непроницаемое лицо и, не останавливаясь, пошла вперед. Пусть полюбуются, как она пройдет из одного конца вестибюля в другой. Возможно, им даже удастся посадить кого-нибудь из своих людей на шаттл, но из этого все равно ничего не выйдет. Так, по крайней мере, оправдается ее поездка домой.

— Лейтенант Суиза! — Только через минуту, пройдя уже несколько шагов, она поняла, что кричал это не очередной репортер, а ее родной дядя Бертоль. Эсмей оглянулась. Он был в парадной форме, и Эсмей внутренне охнула, представляя наперед, как отреагируют ее флотские знакомые на фотографии в газете. Он встретился с ней взглядом, сразу же вытянулся по струнке и прекратил размахивать руками. Эсмей вздохнула, но остановилась и приветствовала дядю. Когда отец сообщил, что не сможет встретить ее, она решила, что ее вообще не будут встречать… Она совсем не ожидала увидеть Бертоля.

— Рад видеть тебя, Эсмайя, — проговорил он. От одного его взгляда газетчики поотстали.

— И я вас, сэр, — ответила Эсмей, ни на секунду не забывая о направленных на них камерах и фотоаппаратах.

— Бог ты мой, Эсмайя, какой я тебе сэр!

Но глаза его блестели, видно было, что такое обращение ему льстит. Звезды на погонах у него сияли, а кругом все щелкали и щелкали камеры. Эсмей рассказала следователю, что ее отец один из четырех областных командующих… Она не рассказала, хотя это должно было быть в ее личном деле, что двумя другими областными командующими были ее дядья — Бертоль и Жерар.

— Надеюсь, тебя не заморили голодом во Флоте. Знаешь, бабушка до сих пор уверена, что там ничего съедобного готовить не умеют…

Эсмей неожиданно для себя улыбнулась, хотя этот разговор показался ей не совсем уместным. Бабушка, которую он вспомнил, была его бабушкой, не ее. Ей давно уже минуло сто лет, она была таким же оплотом семьи, как и папаша Стефан.

— Я в полном порядке, — ответила она и повернулась, надеясь убедить Бертоля не позировать перед камерами.

— В порядке, в порядке, Эсмайя. — Он очнулся и осторожно дотронулся до ее плеча. — Мы гордимся тобой. Мы очень рады видеть тебя дома. — Теперь повернулся он. Она заметила, что в толпе находились его адъютанты, сейчас все они стояли позади него. — Когда приедем домой, будем праздновать.

Сердце у Эсмей ёкнуло. Ей больше всего хотелось тихонько уехать в эстансию и пожить в комнате с открытыми окнами, за которыми расстилался розовый сад. И спокойно спать ночь напролет, как того требуют внутренние ритмы ее организма.

— Нельзя терять время, — сказал он уже более спокойным голосом, пока они проходили по залу отправления. Вокруг было много незнакомых людей, они приветствовали ее тихим цоканьем языка, которое она так хорошо знала. Бертоль провел ее в ожидавший их шаттл и далее, в задний отсек. Адъютанты сразу закрыли за ними все двери.

— Что происходит? — спросила Эсмей. Внутри у нее все опять сжалось, она не хотела никого видеть.

— Что происходит… тебе все расскажут позднее, — ответил Бертоль. — Мы не стали резервировать весь шаттл целиком, это было бы уж слишком. Просто отдельное помещение. А праздничного застолья избежать не удастся, хотя, я уверен, ты хочешь просто хорошо отдохнуть дома, так ведь?

Эсмей кивнула в ответ. Она оглядела адъютантов Бертоля. Войска милиции в корне отличались от войск Флота, знаки отличия, кроме звездочек на погонах, определявших ранг и звание, тоже были другими. Вдруг она все вспомнила. Пехота, бронетанковые войска, ВВС, ВМС, тот флот, который в ее Флоте презрительно именовали «мокрым». Среди адъютантов были представители всех четырех родов войск, все они были старше ее. Тот, на петлицах которого красовались знаки отличия бронетанковых войск, снял наушники и повернулся к Бертолю:

— Генерал Суиза говорит, что все готово, сэр.

— Твой отец, — пояснил Бертоль. — Он руководит всем там у нас. Почему, тебе станет ясно потом. А пока в шаттлпорте нас ждет официальная церемония встречи. Надеюсь, короткая, — вряд ли твой отец будет ее затягивать, потом парад в городе и официальный прием во дворце.

. — Прием? — удалось вставить удивленной Эсмей, пока Бертоль переводил дух.

— Да…— На секунду он замешкался, потом понизил голос и сказал: — Видишь ли, Эсмей, когда благодаря твоим действиям удалось спасти целую планету, а твой Флот не удосужился даже признать этого…

О боже! Эсмей перебрала в уме все возможные объяснения, но вряд ли он их поймет, все тщетно. Они решили, что ее Флот не воздал ей должных по-честей, и совершенно бессмысленно объяснять им, что сам факт ее оправдания уже является и признанием, и наградой. Кроме того, она знала: кто-то настаивал на том, что она заслуживает медаль. Ей становилось плохо от одной мысли об этом. Лучше бы они просто забыли обо всем. Но…