Чаша небес - Нивен Ларри Страница 13

Задать звездолету новый курс – непростая работенка. С Бет пот лил ручьем, она не глядя ткнула пальцем в консоль, повеял свежий ветерок. По всей длине «Искательницы солнц» скрипели переборки, и скрип этот эхом отдавался в коридорах. Даже закрепленные мебель и оборудование ерзали и дергались. Бет не знала, выдержит ли «Искательница» эту нагрузку, выдержит ли ее она сама.

Наконец они выровняли курс и направили исходившую от светила струю прямо в магнитосборщики. Бет кинуло вперед отдачей от замедления, ремни впились в тело. На круговом обзорном вседиапазонном экране стало видно, как нос корабля облизывают и покусывают струи раскаленной плазмы. Скорость «Искательницы» все еще была выше скорости звезды, но по мере углубления в Чашу и яростную струю в игру вступали другие силы. Она почувствовала эти силы, сперва встревожилась, потом сообразила: «Искательницу» начинало поворачивать, корабль находил себе более или менее устойчивое положение в бешеном плазменном потоке. Казалось, что их закинуло между жерновами медленно вращающейся мельницы.

– А знаете, я догадалась, отчего эта струя такая прямая, – тоном светской беседы проговорила Бет. Руки ее уверенно, стремительно танцевали над консолью индукторов. – Ее действительно сужают магнитные поля, но порождает их ток в самой струе.

– Правда? – уронил Редвинг. Он был не по этой части.

– Кто-то придумал использовать для этого поля самой звезды, втиснув их в струю. Встреченные нами геликоидальные волоконца как раз ими и образованы.

– Токи? – встревожилась Майра. – Но корабль же металлический, он проводит…

– Ага, и токи текут вокруг нас, не попадая внутрь. Закон сохранения углового момента и всякое такое. Вспомните, на Земле самолеты летают в грозовых облаках. Но… ничего себе поездочка! Эк нас потряхивает!

Бет обернулась улыбнуться остальным и увидела на их лицах тревогу. Не всем по вкусу этот серфинг. Ничего, распробуют.

– Да ладно, у меня все под контролем. Не надо так потеть. Это всего-навсего огромный соленоид. – Сперва хорошие новости, остальное подождет. – А это значит, что мы преодолеем более долгий путь, который потребует больше времени, то есть из струи выскочим, дополнительно сбросив скорость. Вот так.

Остальные не изменились в лицах.

Пассажиры, что с них взять!

Совсем не умеют прикалываться.

Их крутило в струе час за часом. Бет чувствовала растущее в команде напряжение, но отчего-то ей было по барабану. Рассекая плазменные узлы без вреда для корабля, она ловила кайф. Сердце ее колотилось от наслаждения, восторг не с чем было и сравнить. Она стала парашютистом, дайвером и серфером в одном лице, наслаждаясь собственными скоростью и мастерством.

Ништяк!

Она счастливо улыбалась, а Редвинг мрачнел. Заметив это, она поколебалась, заявила, что ей нужен отдых, отвязалась от кресла, с трудом встала, оглядела дисплеи. ИИ неустанно трудились, внося поправки в курс. К этому моменту корабль накопил немалый заряд на вершинах и элеронах, и Бет опасалась, как бы чего не закоротило. Слишком много электронов танцует на шкуре «Искательницы». В следующее мгновение, вспомнив какое-то соотношение из физики первого курса, а отчасти по наитию, она смела этот заряд с корпуса импульсом протонной плазмы. Добро пожаловать, месье Кулон.

Она продолжала стоять. Ощущения были как от серфинга на самой высокой волне во Вселенной. Вокруг вздымается пена, штормит, крутит, корежит – и пробирает до глубины души с каждым километром.

На экранах возник Свищ. Она опустилась назад в кресло.

Ну что, ништяк уже всё? Посмотрим.

Кто-то что-то говорил за ее спиной, она не обращала внимания. Умным пилотам ни к чему вслушиваться в лепет пассажиров.

Бет до боли навалилась на крепежные ремни. Впереди, за Свищом, похожим на бычий глаз, зияла внутренность Чаши – отсюда она казалась плоской. Девушка видела сложные извивы катушек у полярного отверстия – те вздымались над краем Свища, как горные гребни. Искусственные токопроводы размерами больше континентов? Кто-то должен был спроектировать полевую оболочку, отслоившую эту плазму от светила, создать те самые поля, какие теперь со слепой яростью колотились в «Искательницу». Кто-то… очень большой.

– Теперь нам легко тормозить, – сказала она обыденным тоном, желая успокоить остальных. Ей не было нужды оборачиваться: она обоняла их страх. Корабль поднимался против течения струи. Напряженность магнитных полей выходила за пределы спецификаций «Искательницы», звездолет трясся и стонал. Чаша надвигалась, по «Искательнице» прокатывались глубокие басы, кресло Бет вибрировало, да что там – все вокруг ходило ходуном…

Сфокусируйся. Она провела корабль сквозь Свищ, держась подальше от краев отверстия, где «Искательницу» вмиг испарило бы. Закрученные петлей магнитные поля на границе Свища сужали струю, как водный поток в узком месте водопровода. Скорость потока, направленная против скорости корабля, увеличивалась; здесь напряжения должны быть особенно велики, не потому ли и Чаша в области Свища толще, чем где-то еще? Вдоль краев Свища плясали молнии. Она приказала ИИ вывести карту магнитной геометрии Свища. Спустя секунду на дисплеях возникла многоцветная трехмерная картинка.

– Петля, в которую мы лезем, свита дипольными полями, – сказала девушка отстраненно. – Эти диполи перпендикулярны другому полю, так что магнитные токи не могут компенсировать друг друга. Чистая работенка.

Позади поднялся возбужденный шум. Спешные гипотезы, легкая болтовня, пререкания, смех – все это она игнорировала.

– Кроме того, дамы и господа, у нас тут радиоактивно, как в аду, – весело продолжала Бет, – но не беспокойтесь, эта доска для межзвездного серфинга для таких вод и разработана.

Они пробивались вперед и вперед, теряя скорость. Бет поерзала в кресле, подтянула ремни, поерзала снова.

Я оседлала большую волну. Такая раз в жизни попадается. Если выживу, будет что рассказать…

Нос корабля клонило в сторону, но девушка выправляла его снова и снова. С каждым разом это давалось легче. Уголком сознания она заметила, что с нее опять полил пот.

Ничего странного, что я больше не слышу, как от них воняет страхом.

Она поймала сполох, пробившийся сквозь плазменную пелену прямо по курсу – крохотная сверкающая сфера, Викрамасингх. Чаша уплощалась, горизонт опускался. Корабль выдержал испытание.

Для Бет время утратило всякий смысл. Она считала рывки и нырки, спирали и петли, выправляла курс, чертыхалась, отирала пот – и они пробились.

Они прошли насквозь.

Открылось небо. «Искательницу солнц» вынесло на серебристую равнину.

Струя продолжала молотить по кораблю, как по наковальне.

– Красота! – вырвалось у Клиффа, который подался вперед в своем кресле. Послышались торжествующие возгласы. Они неслись над бескрайней белой равниной, сбрасывая скорость, потом снова заложили поворот.

– Выходим из струи, – проговорила Бет тоном человека, предлагающего масло к тостам.

Если сейчас остаться в плазменном плюмаже, корабль еще больше замедлится, его отнесет обратно к Свищу и вышвырнет наружу.

– Нам шкурку на сопротивлении здорово разогрело, – скованным от тревоги голосом отозвался Абдус.

– Я едва держу вектор, – тихо присоединилась Майра. Клифф уже научился улавливать в ее голосе чуть слышимое напряжение.

Раскаленная добела струя стала истончаться, потом развеялась и пропала. Накатила турбулентность, вдавила людей обратно в кресла, выжала из бедной «Искательницы» новые металлические крики.

– Вышли! – заорала Майра. – Мы вышли!

– Я бы сказал, – заметил Редвинг, – что мы, напротив, вошли.

Дружный смех, и обзорный экран приковал все взгляды. Теперь они видели Чашу изнутри… как бескрайнюю сегментированную равнину света. Корабль медленно набирал высоту, отдаляясь от струи, плазменные факелы опадали, обзор расчищался. Вдали, в дымке, координатной сеткой проглядывали изящные серебристые дуги охватом с планеты. Ячейки сетки разграничивались темными тонкими линиями, отмечавшими участки различной кривизны исполинского… зеркала. И глаза подсказывали, что фокальная точка его лежит очень далеко.