Константин Утолин - Путь Знахаря Страница 14

И начались долгие изнурительные тренировки. Больше Мирослав не вызывал его на бой, и Дмитрий понимал, что все еще не стал для ведуна достойным противником, вопреки тому, что он, было, возомнил о себе. Он знал, что стал неплохим бойцом — но нет предела совершенству, и Мирослав продвинулся на пути к совершенству, как оказалось, неизмеримо дальше…

Шло время, заполненное упражнениями, занятиями воинским искусством, постижением древних знаний, закончилось лето, пришла осень, и год снова близился к концу. Лишь через полгода после того, первого боя, Мирослав вновь предложил Дмитрию схватиться с ним.

И вновь они встали во дворе друг напротив друга. И приготовились к бою. Начинать первым никто не спешил. Стояли, слегка покачиваясь и поворачиваясь всем телом и, казалось бы, совсем не следя за противником. И в этот раз первым начал Мирослав — сделал шаг вперед. Но сделал так, что показалось: он, наоборот, отступил. Однако Дмитрий на эту уловку не попался. Он остался стоять на месте. Мирослав сделал еще шажок, и тут же его тело, словно подброшенное из пращи, взлетело в воздух. Схватка началась. И — закончилась спустя всего еще пять движений противников и одному удару их сердец. Закончилась не победой и не поражением. В этой схватке никто никого не победил. Она сама собой сошла на нет, незримо приведя к уравновешиванию противоборствующих сил…

Дмитрий увидел, что стоящий напротив него старый ведун плачет. И не стесняется своих слез. Потому что это были слезы радости. А Дмитрий счастливо улыбался. В этом бою он постиг, как практически достичь исполнения древнего постулата, гласящего, что лучший бой — это тот, который не состоялся!

Вытря слезы, Мирослав сказал:

— Ну что ж… Поздравляю! И хочу сказать тебе вот что: только теперь ты готов, наконец, учиться лекарскому мастерству. Потому что не может быть настоящим знахарем тот, кто не познал и не изжил в самом себе темные стороны своей сущности. И не постиг всю бессмысленность разрушения. Темная сторона человека — это ведь именно то в нем, что стремится к разрушению, что хочет бороться и побеждать. Но ведь в природе и без нас заведен такой порядок, что, в конце концов, все рано или поздно исчезает, разрушается безо всяких усилий со стороны человека… Так к чему же еще прикладывать усилия ради разрушения?… Сегодня ты понял также, что лежит выше всех стихий и принципов и позволяет управлять ими. Это то, что называют Воля Изначальных Родителей. Многим знакомы эти слова, а вот чтобы понять, осознать и ощутить их на практике, нужно много труда и искусства… Еще наши предки знали, что самость удерживает человека словно бы на поверхности бытия, не давая проникнуть в суть. И поэтому главное, что следует усвоить, если хочешь осознать и поддерживать гармонию мира — это умение полностью отдать тело древней жизненной силе, а разум подчинить душе. И целиком положиться не на свою волю, не на самость свою, а на Волю ПервоПредков! Это главное! Все остальное же — лишь пути к осознанию этого. Ты раньше боялся боя и не хотел становиться бойцом. Но этот отказ был внешним — отказом не твоей истинной сущности, а лишь твоей самости. И связан он был с непониманием своей внутренней сути и слабостью. А это непонимание приводит лишь к скрытой неуверенности в себе. Которая, в свою очередь, порождает или страх, или злость. Запомни: на что бы человек ни злился — он злится всегда на себя самого. Только вот признаться в этом способны лишь познавшие себя люди. Другие же изливают злость вовне. И пытаются за внешними успехами спрятать от себя самих свою внутреннюю неуверенность. Сегодня же ты, овладев воинским мастерством и глубоко познав принципы, которые лежит в его основе, впервые был спокойным в бою, отринув не только страх, но и жажду победы. И благодаря этому увидел истинную картину любого противостояния. Противостояние — это нарушение круговорота жизненных сил всей природы! Ты осознал сегодня всю бессмысленность любых сражений и внутренне отказался от них. И вера твоя была так велика, что и моя внутренняя сущность ощутила всю эту бессмысленность! И остановила движения моего тела! Тем самым ты пресек бой, не дав ему зародиться! И поэтому теперь ты по настоящему готов помогать людям. Пойдем в дом, мне еще многое надо тебе передать. Но отныне ты уже не ученик мой, а соратник. И отныне сам мир будет тебе помогать.

Еще три месяца провел Дмитрий у Мирослава. Но вот весна принесла первое тепло, и настал день, когда пришла пора уходить.

Все, что знал, передал старый ведун своему ученику. И наказал возвращаться обратно в свою землю, чтобы лечить людей, а также искать и учить способных к знахарскому, а если понадобится, то и воинскому искусству.

Тепло попрощавшись с Мирославом, Дмитрий отправился в обратный путь.

Миновав поля и холмы, по узкой дороге он углубился в лес — прозрачный и светлый, в молодых клейких листочках и свежей ярко — зеленой хвое. Птичьи трели неслись со всех сторон. Весь мир словно радовался празднику жизни и обещал одарить в будущем всех желающих только счастьем и радостью…

Дорога опять словно сама стелилась перед Дмитрием, предоставляя ему все необходимое: и пищу, и ночлег. Теплая для здешних мест погода благоприятствовала ночевкам под открытым небом, а сила и выносливость тела и духа, обретенные Дмитрием, позволяли ему с легкостью выносить все трудности пути.

Примерно через неделю Дмитрий вышел к близлежащей деревне. День клонился к вечеру, и он решил остановиться у добрых людей, которые наверняка здесь найдутся, на ночлег. Постучал в первую же избу. Ему открыла древняя старуха.

— Пустишь переночевать странника, бабушка? А я тебе твои ноги больные полечу…

— Ну заходи, милок, коль не шутишь… А откуда ты знаешь, что ноги у меня болят?

— Знаю, бабушка. Настоящий лекарь всегда болезнь чует.

— Видать, и правда, ты знахарь… Да я бы тебя и так пустила, без вознаграждения всякого…

— Долг платежом красен!

— И то верно…

Гостеприимная бабушка, назвавшаяся Маланьей, не только уложила Дмитрия спать на теплую печь, но и накормила, чем Изначальные предки одарили. Ужин оказался сытный и гостя так разморило, что он уснул на печи, даже не раздеваясь, и проспал до самого утра.

А утром Маланья принесла ему свежего молока, только из-под коровы, вытащила из печи теплый, свежий каравай:

— Покушай, да и с собой возьми.

— Хорошо, бабушка, но сначала давай-ка лечить тебя будем.

Болезнь у Маланьи оказалась застарелая, запущенная, но Дмитрий одолел и ее — ноги у бабки сразу же болеть перестали. Только велел он ей еще и собрать определенные травки, объяснил, как из них готовить лечебные отвары на зиму и лето и наказал пить их каждый день, пообещав, что тогда боли больше не вернутся.

Маланья сама не своя от радости была — уж и не чаяла от болезни избавиться. А тут отек с ее раздувшихся, почерневших от набухших жил ног вдруг спадать начал прямо на глазах. А главное — ходить ей стало легко, и не приходилось больше, прежде чем сесть на лавку, опираться на нее руками.

А когда Дмитрий собрался уходить, дала она на дорогу ему совет:

— Ты, милок, через лес-то не ходи. Там недавно разбойники поселились. Я-то сама, слава Господи, с ними не встречалась — да и где мне встречаться-то с ними, я все больше на печи сижу, дальше двора своего и не хожу никуда… А вот коробейники наши местные сказывали. Они через лес этот раньше тропы свои торговые прокладывали, товар переправляли. А потом приходить стали и без товара, и сами битые. Говорят, не успеешь опомниться, как эти басурмане откуда ни возьмись прямо на голову тебе прыгают, и в два счета весь товар-то и отбирают. Хорошо хоть, не убили пока никого. Местный наш князь три раза присылал гридей своих малой дружиной, чтобы их поймать — да так и не схватили иродов… Так-то милок… Послушайся бабку. Иди лучше окрестными полями, от греха подальше…

— Окрестными полями мне нельзя, бабушка. Мой путь совсем в другую сторону лежит. Нет мне другого пути к дому.

— Ой, милок, зря не хочешь совета слушаться. Молиться за тебя буду, может, молитвы мои и помогут тебе.

Выйдя утром из деревни, к полудню Дмитрий как раз и достиг этого угрюмого леса, который у местных коробейников пользовался дурной славой. Сюда он шел тоже через этот лес. Но тогда в нем все было тихо — спокойно. Видать, меняются времена. Может, конечно, это и легенды, а может, и правда… А если правда, то, судя по рассказам бабушки Маланьи, атаман разбойников очень хорошо умеет устраивать засады. И шайку свою натаскал и держит в узде.

Ну да ладно, авось и не заинтересует одинокий путник в бедной одежде да с одной котомкой за плечами лихих лесных людей.

Да только, видимо, Изначальные Родители рассудили по — своему. Двигаясь мерным шагом по узкой лесной дороге, Дмитрий вдруг ощутил, как из леса повеяло угрозой. Он мог бы еще отступить и вернуться назад или скрыться в лесу, где даже эти умевшие жить и скрываться в лесу лиходеи его бы никогда не сыскали. Но прислушался к своим ощущениям и вдруг понял, что ему суждено пройти здесь некий урок. И решив довериться судьбе, продолжил идти как ни в чем не бывало. И буквально через несколько шагов услышал заливистый свист, а в землю прямо перед ним впилась стрела.