Альфред Ван Вогт - Точка "Омега" Страница 14

Мгновение спустя последовал страшный удар, от которого у Меренсона затрещали кости. Ему казалось, что в течение последовавших после этого нескольких секунд он все время находился в сознании. Он даже отдавал себе отчет в том, что ветви крупных деревьев самортизировали падение геликара и, возможно, спасли тем самым ему жизнь. Более смутно он помнил момент, когда с него снимали бластеры. Туман окутал сознание лишь тогда, когда его сбрасывали с машины на поверхность планеты.

Когда вернулось зрение, Меренсон увидел, как на соседнюю полянку садился второй геликар. Из него выпрыгнул ивд в образе сына Кладжи и подошел к сородичу. Оба они уставились на распростертого Меренсона.

Тот собрался с силами. По существу, он был уже мертв, но подняться на ноги его побудило желание встретить смерть в борьбе и лицом к лицу. Однако встать он так и не смог. Его руки были крепко привязаны к ногам.

Обессилев, он снова рухнул. Меренсон не помнил, как его связывали. Значит, он ошибался, когда счел, что не терял сознания. Впрочем, это не имело значения. Он с отвращением посмотрел на тех, кому удалось его пленить.

— Что сталось с настоящим Питером Кладжи? — наконец выдавил он из себя.

Но оба ивда продолжали молча разглядывать его своими ничего не выражавшими глазами. Отвечать не было никакой необходимости. Ясно, что в какой-то момент в ходе проводившейся комбинации сын Кладжи был убит. Было вполне возможно, что эти два ивда вообще об этом ничего не ведали.

Меренсон тогда сменил тему разговора и с наигранной удалью заявил:

— Вижу, что допустил ошибочку. Ну что ж, предлагаю заключить сделку. Вы меня освобождаете, а я вам помогаю покинуть планету без осложнений.

Образы обоих ивдов стали расплываться — признак того, что они разговаривали между собой при помощи световых волн, не воспринимавшихся человеческим взглядом. В конце концов один из них произнес:

— Нам ничего не грозит. Мы покинем эту планету тогда, когда сочтем нужным.

Меренсон коротко хохотнул. Но этот смех прозвучал фальшиво даже для него. Однако сам факт, что они соизволили ответить, обнадеживал. И он снова заговорил суровым тоном:

— Ваша игра проиграна. После переговоров с Землей возникло легкое подозрение, что в этой авантюре замешаны ивды. Тут же были приняты срочные защитные меры. Впрочем, особой нужды в моем сеансе связи с Землей вообще не было, поскольку участие в этом заговоре ивдов уже выяснилось в связи с моей женой.

Это был выстрел наугад, но ему отчаянно хотелось узнать, не пострадала ли Дженет. И вновь контуры двух ивдов в образе человека поплыли, указывая на то, что они обменивались мнениями между собой. Затем тот, кто выступал под личиной Питера Кладжи, заявил:

— Это невозможно. Лицо, сопровождающее вашу жену, получило инструкцию устранить ее при возникновении малейшего подозрения.

Меренсон пожал плечами:

— Лучше уж верьте тому, что говорю я.

Его охватило сильнейшее возбуждение. Сделанный им анализ ситуации целиком подтверждался. Дженет отбыла на отдых в сопровождении существа, которое она принимала за своего мужа. Опять же, это был типичный для ивдов прием: когда они подменяли собой кого-нибудь из людей, то предпочитали находиться в компании с настоящим человеком, что могло оказаться для них очень полезным. В реальной жизни было много такого, что ивды могли делать с большим трудом. Существовало столько мест, где они не отваживались появляться в одиночку. Именно поэтому мнимый Питер Кладжи шел на риск, проживая совместно с отцом подлинного Питера, а ложный Энсил Меренсон отправился с реальной Дженет на Райскую планету.

Пилот-ивд продолжил:

— Нам нечего беспокоиться, когда речь идет о небольшой группе людей. Например, те, кто давно женат, относятся друг к другу довольно прохладно. Проходит много дней, а они даже не поцелуются. Другими словами, тот, кто выступает сейчас в вашей роли, застрахован от разоблачения контактным способом по меньшей мере в течение недели. А к тому времени наш план будет уже успешно реализован.

— Не будьте же идиотами! — возразил Меренсон. — Вам достанет глупости угробить нас всех троих. Печально, что мы здесь погибнем. Никто этим и не обеспокоится. Стоит ли играть в героев? При попытке к бегству вас живьем поджарят бластерами, а я… — Он на миг прервался. — Кстати, а какие у вас планы в отношении меня?

— Сначала мы хотели заставить вас подписать один документ, — сказал ивд в образе младшего Кладжи.

Он замолчал, а Меренсон вздохнул. Все его предположения оказались настолько точными… но слишком поздно пришли ему в голову.

— А если я откажусь? — спросил Меренсон слегка дрогнувшим голосом.

— Ваша подпись всего лишь облегчит нашу задачу. В этой операции мы были вынуждены действовать так быстро, что в настоящее время на этой планете не оказалось ни одного из наших соплеменников, кто бы мог подделать вашу подпись. Это можно было бы поправить в течение нескольких дней, но, к счастью для вас, мы предпочитаем действовать быстрее. Поэтому мы предлагаем вам альтернативу: подписать или нет.

— Превосходно, — сыронизировал Меренсон. — В таком случае я выбираю… не подписывать.

— Если вы подпишете, — неумолимо продолжал ивд, — то мы убьем вас безболезненно.

— А если я откажусь?

— Мы бросим вас здесь.

Меренсон моргнул. Поначалу эта угроза показалась ему лишенной смысла. Потом…

— Вот именно, — удовлетворенно прокомментировал псевдо-Питер. — Мы оставим вас здесь на потребу потомству лимфатического зверья. Насколько я знаю, они любят глодать все, что попадается им на пути… Незавидное приключение, в результате которого легко сбрасывают немало лишних килограммов!

Он рассмеялся. Это был чисто человеческий смех, замечательная его имитация, учитывая, что его производила световая волна, воздействовавшая на резонатор в брюшной полости.

Меренсон ответил не сразу. До этого момента он полагал, что ивды знали о повадках этих исключительно опасных созданий столько же, сколько и люди. Но сейчас ему показалось, что ИХ сведения об этих тварях были неполными, сколь точными они бы ни казались до сего момента, но…

— Само собой разумеется, — уточнил тот, кто скрывался под маской Питера Кладжи, — сами мы уходить отсюда не собираемся. Мы просто поднимемся в кабину геликара и понаблюдаем за этим спектаклем. И когда вам это надоест, мы добьемся от вас этой подписи… Устраивает ли вас это предложение?

Краешком глаза Меренсон уловил какое-то движение в стороне. Это напоминало всего лишь стайку метнувшихся над поверхностью теней, скорее какое-то шевеление гумуса, нежели что-то более основательное. На лбу Меренсона выступили холодные капельки пота. “МРАЧНЫЙ ЛЕС МИРЫ, — подумал он, — КИШАЩИЙ ПОТОМСТВОМ ЛИМФАТИЧЕСКИХ ЗВЕРЕЙ…” Он замер, не глядя ни вправо, ни влево, ни на ивдов, ни на эти шевелившиеся тени.

— Ну ладно, — промолвил псевдопилот. — Мы будем тут поблизости, чтобы увидеть наконец-то этих зверушек, о которых мы столько слышали…

Они уже удалялись, когда говоривший внезапно смолк, так и не закончив фразы… Меренсон не шелохнулся, не рискнул бросить хотя бы взгляд в его сторону. Он почувствовал рядом чье-то резкое движение, затем полыхнула вспышка, осветившая мрачные своды полога джунглей. Даже глаза Меренсона не двигались в орбитах. Он безмолвствовал, как покойник, застыл словно пень. Какая-то мразь вползла ему на грудь, остановилась на полупарализованном теле… потом с шорохом соскользнула.

Вспышки становились все ярче и беспорядочнее. Слышались глухие удары, как если бы массивные тела исступленно метались во все стороны. Меренсону не было нужды поворачиваться, поскольку он прекрасно знал, что оба его врага бились в предсмертной агонии.

Таким мучительным и бесповоротным для себя образом еще два ивда познали на самих себе, что земляне интересовались лимфатическими безмозглыми животными потому, что те действительно были столь же опасны для их хитроумных противников, как и для них самих.

Меренсону было исключительно мучительно оставаться полностью неподвижным. Но он стойко держался до тех пор, пока вспышки света не сделались редкими и слабыми, как пламя угасающей свечи. Когда они прекратились совсем, а установившаяся тишина продержалась более минуты, Меренсон позволил себе исключительную роскошь: чуть-чуть повернул голову.

В поле его зрения попал лишь один из ивдов. Он лежал опрокинувшись — вытянутая, прямоугольная и почти черная форма с множеством ячеистых рук и ног. Без них его вообще можно было принять скорее за искореженный металлический брусок, чем за чью-то плоть. Там и сям на его теле высвечивали стекловидные, черноватого цвета, блестки — неоспоримое свидетельство того, что некоторые контролировавшие свет ячейки все еще продолжали жить.