Филип Дик - Время, назад (сборник) Страница 14

— Каком типа звук?

— Ужасный, издевательский звук. Жужжащий, как… ну, это самому надо услышать. Все дело в том, что он не дает вам уснуть. Я не имею в виду полудрему. Я имею в виду — совсем не дает. Как только звук Мусорного Ведра достигнет вас — к примеру, если шарик будет на крыше вашего многоквартирного дома, — вы никогда больше не уснете. А провести три–четыре дня без сна… — Он щелкнул пальцами. — До работы ли тут? От вас никому никакого проку. Включая вас самого.

— Фантастика!

И вполне вероятно, что шарики могут, приземлившись, моментально попасть в район вилл членов БезКаба. И это будет означать падение правительства!

— Но, — сказал толстяк с некоторым оттенком беспокойства, — разве у них нет такой же страшной установки? Я имею в виду…

— Нар–Восток, — сказал Феббс, — отплатит нам той же монетой.

Естественно! Возможно, они применят Изолятор Шип Дип.

— О, да, — кивая, согласился толстяк, — я читал об этом. Они использовали его, когда колония на Айо восстала в прошлом году.

— Мы, на Западе, — сказал Феббс, — никогда не нюхали разработанный ими раздражитель Изолятора Шип Дил. Говорят, это не поддается описанию!

— Я где–то читал, что это как сдохшая между стен крыса…

— Еще хуже. Должен признать, что у них там что–то есть. Это зависит от формы конденсации, со спутника «Апостат» типа 6 «Джулиан». Капли распространяются по площади, скажем, в 10 кв. миль. И там, где они попадают на почву, они проникают в… интермолекулярно… их нельзя извлечь из земли. Даже с помощью «Сапсолв–Икса», этого новом очищающего средства, которое имеется в нашем распоряжении. Ничего не помогает!

Он говорил спокойно, показывая, что он встречал это новое оружие устрашения лицом к лицу. Это был жизненный факт — как регулярное посещение зубного врача: Нар–Восток владел им, мог использовать его. Но даже против этом Изолятора Шип Дип у Запад–Блока могло найтись что–нибудь поэффективнее.

Но представить себе Изолятор Шип Дип в Бойзе, Айдахо… Эффект на миллионах жителей города. Они были бы уничтожены зловонием. И все было бы везде интермолекулярно — внутри строений, и в подземных, наземных и надземных транспортных средствах, и на автоматических заводах. И это зловоние вытеснило бы миллион человек из города. Бойзе, Айдахо, превратился бы в город призраков, населенный только лишь автономными механизмами, все еще жужжащими и не подвергнутыми проклятию, благодаря отсутствию у них носа и обоняния…

Тут есть над чем поразмыслить.

— Но они не используют его, — решил Феббс вслух, — потому что мы можем ответить им тем же, например…

Он мысленно пробежал фантастически обширную коллекцию данных, собранных в его голове. Он мог представить себе огромное количество оружия мщения, которое превратило бы Изолятор Шип Дип в какую–то картофельную ботву.

— Мы применим, — провозгласил Феббс решительно, будто это было в его компетенции, — Деформатор Гражданской Информации.

— Господи Боже, а это что такое?

— А окончательное решение, — сказал Феббс, — по–моему, в И–У оружии.

— Это обозначало эзотерический термин, используемый в таких кругах Запад–Блока, как Правление, к которому он теперь (да будет благословен Господь и мудрость его!) тоже принадлежал: Игольное Ушко. Направление Игольного Ушка было фундаментальным, и по нему вот уже в течение почти столетия развивалась технология вооружений. Оно просто подразумевало оружие с наиболее точным эффектом попадания. Теоретически было просто представить себе это оружие — еще не сделанное, но, может быть, уже придуманное в состоянии транса самим мистером Ларсом. Оружие, которое уничтожает данного индивидуума в определенное время в определенном секторе в данном городе в Нар–Востоке. Или в Запад–Блоке, если это имеет значение.

Нар–Восток, Запад–Блок: какая разница? Имело значение лишь существование самого оружия. Совершенного оружия.

Черт, как четко он мог все это уместить в собственном мозгу.

Кто–нибудь сядет — он сядет — в комнате. Перед ним на пульте управления номерные знаки и единственная кнопка. Он прочитает эти знаки, сделает отметки о расположении. Время, пространство, синхронность факторов будут стремиться к беспорядочному движению. А Гафн Ростов (это было собирательное имя среднего представителя вражеского лагеря) быстро пойдет по направлению вон к той точке, чтобы прибыть вовремя. Он, Феббс, нажмет на кнопку, и Гафн Ростов…

Гмм… исчезнет? Нет, это было слишком чуд. Слишком чудесно. Что не соответствует реальной ситуации. Гафн Ростов, мелкий бюрократ в каком–нибудь современном малобюджетном министерстве Советского Правительства, некто с печатью, письменным столом, обшарпанным офисом — он не просто исчезнет: он будет обращен.

Эта часть заставила Феббса задрожать от удовольствия. И он задрожал, вынудив тем самым дородного джентльмена отодвинуться от него и приподнять от удивления брови.

— Обращен, — сказал Феббс вслух, — в тряпку.

Дородный вытаращился на него.

— В тряпку, — раздраженно повторил Феббс. — Разве вы не понимаете?

Или иудейско–христианская традиция ослабила силу вашего воображения? Вы патриот?

— Я — патриот, — как бы оправдываясь, произнес дородный джентльмен.

— Со стеклянными глазами, — сказал Феббс. — Естественно симулирующий.

Конечно, если не иметь хороших зубов, ровных и белых, если бы не эти невидимые наполнители, и вы не могли бы снять желтый налет, это было бы просто картинкой. Ясно — что уж тут о голове говорить!

Бизнесмен стал несколько напряженно читать газету.

— Я дам вам сведения из официальных источников, — сказал Феббс, — по поводу Деформатора Гражданской Информации. Это И–У, а вовсе не террор. Не совсем. Я имею в виду, что он не убивает. Он входит в класс конф.

— Я знаю, что это значит, — быстро проговорил дородный джентльмен, не отрывая глаз от своей газеты. Было ясно, что он не собирался продолжать дискуссию. По причинам, которые ускользнули от Феббса. Феббс решил, что, наверное, этому мужчине просто стало стыдно за свое невежество в таком жизненно важном вопросе. Это означает смятение. Дезориентацию.

— Деформатор Гражданской Информации, — продолжил Феббс, — строит свою работу на том, что в современном обществе каждая — заполненная официальная бумага должна быть зарегистрирована на микрофильм, трижды, четырежды или пятикратно. Три, четыре или пять копий должны быть сделаны в каждой инстанции. Оружие действует сравнительно несложным способом. Все микрокопии, после того, как они были размножены на ксероксе, попадают в соосные линии в хранилищах данных, обычно подземных, вдалеке от населенных пунктов, на случай тотальной войны. Вы же знаете, они выживут. Записи должны выжить. Таким образом, Деформатор Гражданской Информации запускается с поверхности земли до другого места на поверхности, скажем, от Ньюфаундленда до Пекина. Я выбрал Пекин, потому что это сино–юго–азиатское скопление гражданского населения и учреждений Нар–Востока, то есть там находится часть всех их записей. Он наносит удар, разворачиваясь в течение микросекунды, вне поля зрения, на земле, и от него не остается никаких заметных следов. Одновременно он расширяет псевдоподию, которая ведет поиск под землей до тех пор, пока не натолкнется на ось, несущую данные в архив. Понимаете?

— У–гу, — сказал дородный бизнесмен почти искренне, пытаясь читать. Скажите, этот новый проект спутника предполагает…

— С этом момента Деформатор начинает свою работу таким образом, что даже слово «вдохновение» здесь не подходит. Он отстраняет единицы и измерения от всех прочих данных, фундаментальных ячеек информации таким образом, что они больше не согласуются. Иначе говоря, копия номер 2 начального документа не может быть полностью наложена на копию номер 1.

Копия номер 3 расходится с копией номер 2 еще в более высокой степени. В 4–ой существующей копии оно реформируется таким образом, что…

— Если вы так много знаете об оружии, — внезапно грубо перебил его солидный бизнесмен, — почему же вы в таком случае не в Фестанг–Вашингтоне?

Сэрли Г.Феббс с едва заметной улыбкой произнес:

— Я там и нахожусь, приятель. Подожди — и все поймешь. Ты еще услышишь обо мне. Запомни имя: Сэрли Г.Феббс. Запомнил? Сэрли Феббс. «Ф» как в слове «флюс».

Дородный произнес:

— Скажите мне одну только вещь. Только откровенно, мистер Феббс, «ф» как в «флюсе». Я не желаю больше ничего слышать, в меня просто больше уже не влазит. Вы сказали «тряпка» — что это было такое? Почему «тряпка»?

«Стеклянные глаза», сказали вы. И что–то насчет «естественно симулирующего». — Неловко, с видимым отвращением он добавил:

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, — сказал спокойно Феббс, — что что–то должно остаться как напоминание. Чтобы вы знали, кого увидели. — Он подыскивал подходящее слово, чтобы выразить свои намерения. — Как память.