Йэнна Кристиана - Дороги. Часть первая. Страница 14

– Ильгет! Ты долго еще сидеть будешь? Тебя!

Кто бы это мог быть? Ильгет вскочила, недоумевая... ну вот, хотелось еще и помыться после работы. Мне же никто никогда не звонит. Арнис звонить не станет. А так – никому я не нужна... Ильгет подбежала к Пите и взяла у него трубку. Тут же все разъяснилось. Ильгет слегка напряглась, услышав голос мамы.

Все равно странно... мама никогда не звонит. Ждет, когда Ильгет сама соберется... а может, и не ждет.

– Привет! – голос мамы казался бодрым и молодым, – ну, как дела у тебя?

– Нормально, – сказала Ильгет, – работаю вот.

– А, ты все-таки нашла работу! И где же?

– Да на фабрике...ну а ты как? – быстро спросила Ильгет. Что-то не очень хотелось рассказывать о своей работе. Гордиться особенно нечем.

– У меня дела идут, – сказала мама с плохо скрываемой гордостью, – взяли в школу для одаренных детей. Теперь везде такие открывают. Ну, говорят, все-таки вы опытный педагог...

– Поздравляю, – сказала Ильгет. Действительно – за несколько лет до пенсии, это очень неплохо, что маме удалось так устроиться.

– Зарплата неплохая. Две тысячи, и это только начало, – поделилась мама, – ну а у тебя что?

– У меня все как обычно.

– Ребенка не завела еще?

– Нет, – Ильгет понизила голос.

– А с работой что?

– Да ничего. Просто на фабрике... надо же где-нибудь работать.

– Зря ты все-таки университет бросила, – упрекнула мама.

– Ну а как у тебя с личной жизнью? – Ильгет перевела разговор. Мама вздохнула.

– Да как... дядя Гент заходит иногда.

С Гентом Ильгет познакомилась, уже сама будучи замужем. Но по старой привычке мама своих ухажеров для Ильгет называла «дядями».

– Ты, Ильке, все-таки какая-то размазня. И ведь раньше ты такой не была! Вспомни, какая ты была собранная, целеустремленная, у тебя было столько увлечений... А что сейчас? Я в твоем возрасте уже добилась и квартиры, и содержала давно сама себя, и была хорошим специалистом. А ты что... никаких даже планов на жизнь, плывешь себе по течению...

– Ну почему, мам? Я коплю деньги, хочу в университет поступить.

– В твоем возрасте пора научиться реально смотреть на жизнь. Какой университет? Кому ты будешь нужна после университета? Тебе нужно приобрести нормальную специальность...

– Ладно, я подумаю, – выдавила Ильгет. Говорить совершенно не хотелось.

– Вот и бесплодие у тебя не случайно, – безжалостно продолжала мама, – у тебя ничего не получается, и тебе надо задуматься о своем характере... Это тебе знак свыше! Доченька, ты не обижайся, – сменила она тон, – я хочу тебе только добра.

– Ага, мам. Ну ладно... мне тут надо ужин готовить.

Ильгет распрощалась с матерью, положила трубку. Проскочила на кухню. Что бы приготовить сегодня? Побыстрее, попроще... макароны с сыром и яйцом. Ильгет поставила воду, начала у раковины оттирать грязную с позавчерашнего дня сковородку.

Устала... руки-ноги уже отваливаются после этой фабрики. Пите все-таки хорошо, сидит себе за компьютером, сегодня у него вообще домашний офис. В своем кабинете, захотел – сделал перерыв, захотел – пивка выпил. С другой стороны, меня тоже на эту работу никто силком не загонял, могла бы оставаться домохозяйкой. А так мучайся – на работе упахаешься, есть хочется, сил нет, а надо ужин готовить.

Ильгет высыпала в воду макароны

Надо еще измыслить предлог для перевода в закладочный цех. Там сейчас набирают новых работниц... хоть бы зарплата была выше, так нет – такая же. Можно подать заявление или просто пойти поговорить с мастером. Но вот чем я буду аргументировать это желание?

Сугубым интересом к процессу эмбрионального развития биороботов? Так этот интерес как раз очень подозрителен.

Ильгет вытащила из почтового ящика тяжелый картонный пакет. Детали... что еще за детали? Взрывное устройство, радио... оружие какое-нибудь. Ладно, не мое это дело. Про свое пребывание в этом подъезде Ильгет уже сочинила легенду: якобы зашла в гости к знакомой, но ошиблась дверью. Не ахти как хорошо, но ничего другого в голову не пришло.

Сердце стучало сильно и быстро. Ильгет едва сдерживалась, чтобы не начать выглядывать из-за угла и тревожно озираться. Спокойно, все совершенно спокойно. Пакет в сумке, его не видно. Выхожу из подъезда. Ну что за глупость, можно подумать, у входа рота мотоциклистов дежурит. Кому это надо меня выслеживать? Хотя всякое может быть... нет, это у меня уже паранойя.

Ильгет поймала себя на том, что происходящее все еще кажется ей забавной игрой. Какой-то пакет, билет на поезд, пароль-отзыв...

Смешно. Только вот следить могут на самом деле. Мало ли кто еще замешан во всем этом, мало ли какая информация окажется у СБ... или не СБ этим занимается – тогда кто, Народная Система? На самом деле в любой момент могут подойти, нацепят наручники, швырнут в машину. Ильгет это понимала, но как-то разумом, внутренне она никак не могла прочувствовать, что действия ее на самом деле серьезны. На самом деле – измена Родине. И кара будет соответствующей, если, конечно, поймают.

Ильгет взбежала по лестнице на шестой этаж. А ведь если подумать, я все-таки рада тому, как все изменилось. Разве сравнить тот кошмар, ту депрессию, в которую я была погружена два месяца назад – и теперешнее состояние готовности ко всему, и к смерти, и к победе, и страшное, огромное желание ЖИТЬ. Выжить. А пару месяцев назад готова была добровольно уйти из жизни, не понимала, зачем жить дальше.

Да просто чтобы жить. Глупость какая.

Впрочем, и перспективы есть. Если мы победим, все станет по-прежнему... будем жить как люди. Затмение это пройдет.

Может, даже Пита изменится. Ну да, у нас и раньше были сложные отношения, но так, как сейчас, все же не было.

Мы с ним когда-нибудь и на Квирин слетаем. Главное сейчас – выжить и победить.

Ильгет открыла дверь. Громкий жизнерадостный голос свекрови резал слух.

– Главное, посмотри, как это будет хорошо, обивка с такими цветочками! А этот ваш уголок давно пора выбросить! Такому место только на помойке...

Ильгет сделала пару глубоких вдохов и выдохов. Приласкала Норку, бешено вертящую хвостом.

Она догадывалась, о чем шла речь. Свекровь уже месяц вела планомерное наступление на их мягкую мебель. Уголок, купленный четыре года назад, почти без единого изъяна, был объявлен безнадежным старьем, а взамен мамочка пыталась всучить детям какой-то супердешевый (всего лишь месячный заработок Ильгет) и очень красивый гарнитур с цветочками, который продавала ее знакомая (и никак не могла продать). Пита, как всегда, мычал что-то – да, мама, да... и по обыкновению просто оттягивал момент покупки нового уголка, хотя потом за глаза ворчал на мать. Ильгет никто не спрашивал.

Она скинула куртку, поставила сапожки в гардероб. Туда же аккуратно убрала сумку с таинственным пакетом. Вошла в комнату. Норка почапала за ней.

– А, Ильгет! Ну, доченька, вот посмотри, – свекровь совала ей под нос фотографию гарнитура, призывая ее, как обычно, в союзницы, – ну скажи свое слово: ведь этот уголок вам гораздо больше подходит? Ведь правда?

– Нет, – сказала Ильгет. Глаза свекрови в буквальном смысле слова вылезли на лоб. Она осеклась, не зная, что сказать. Ильгет развила свою мысль.

– Нам этот уголок не нравится. Да и старый еще очень даже ничего, по-моему, он чистый, зачем его менять? Только деньги тратить. Но даже если мы захотим его менять, то сами что-нибудь выберем. Спасибо за заботу, не надо.

– А... – протянула свекровь, вмиг потемнев лицом, – Ну ладно... не надо – значит не надо...

Она вышла в коридор. Пита побежал за ней – подавать пальто и прощаться. Ильгет плюхнулась на охаянный диван, бессильно уронив руки. Норка подошла, положила ей на колени голову.

Из коридора доносилось глухое ворчание.

– У вас еще и собака на диване лежит. Ну разве нормальная женщина, хозяйка допустит, чтобы собака диваны портила?

Пита проводил мать, хлопнула дверь. Вернулся в комнату. Посмотрел на Ильгет недовольно.

– Что, обязательно надо было скандал устраивать?

– Какой скандал? – удивилась Ильгет, – по-моему, я просто высказала свое мнение. Я не имею права на свое мнение? Даже по поводу нашей же мебели?

– О Господи! – простонал Пита, – ты что, не понимаешь? Она теперь будет полгода мне этот уголок припоминать!

– Так что – дешевле было бы его поменять, как она хочет? Ты же сам не хотел, ну Пита! Ты же не хотел этот новый уголок!

Пита стоял в любимой позе – уткнувшись головой в стенку, с видом смертельно больного и уставшего человека.

– Пита, давай не будем, – сказала Ильгет спокойно, – ты сам понимаешь, что мы слишком много уступаем. Во всем. У тебя самого нет никакой собственной воли, никаких желаний, ты во всем только слушаешься маму.

– А я что, должен слушаться тебя?

– Но Пита... почему? Ты же сам не хотел этот уголок, разве не так?

– Почему ты надо мной издеваешься? – риторически вопросил Пита.