Алексей Ефимов - Путешествие вверх Страница 14

Анмай взял лист. Причудливая рукописная вязь оказалась достаточно разборчивой, чтобы её читать, — во всяком случае, для его глаз. Это был отрывок перевода какой-то древней книги о первой встрече двух рас в этом мире.

«…Файа высокого роста, смуглые, с кожей чистого, светло-коричневого оттенка, имеют довольно широкий овал лица, короткий прямой нос, чёрные, иногда с медным отливом, густые вьющиеся волосы и густые брови. Лбы у них ровные, высокие, глаза большие, широко расставленные, чистого серебристо-серого цвета, иногда довольно глубокого и тёмного оттенка. Зрачки у них вертикальные, овальной формы, словно у хищных кошек. Притом, глаза их представляют самую замечательную часть их наружности, и древнее название их народа — анмайа, Широкоглазые, происходит от их необычайно широко расставленных глаз.

Мужчины-файа крепкие, хорошо сложенные, сильные. Женщины их отличаются очень приятной внешностью, часто встречаются красивые лица. Уже при первом взгляде на них обращает внимание их высокий рост и длинные, обычно до поясницы, волосы. Мужчины и юноши файа носят волосы до плеч, или немногим короче, часто в виде беспорядочно растрепанной гривы. Если не считать этого, их волосы всегда тщательно ухожены, ибо файа очень чистоплотны. Лица их по обыкновению задумчивы и серьезны, улыбаются они редко, но очень красиво, особенно девушки. У юношей же часто бывает суровый, решительный, даже пугающий вид, хотя и у них попадаются очень красивые лица.

У файа больше оснований считать себя избранной расой, чем у всех народов, которые я когда-либо встречал. И они сами тоже убеждены в своём превосходстве над иными племенами, часто, впрочем, вполне обоснованном. Главнейшее отличие их от людей состоит в отсутствии стяжательства, — файа никогда не стремятся окружать себя лично богатством, предпочитая им знания и власть, а всё остальное отсюда следует. Преступления, в особенности насилие и убийства среди файа, — вещь очень редкая. Убийство соплеменника, либо любая иная рознь среди них считается величайшим преступлением и грехом. То же относится к содомии и прочим извращениям естественных влечений. Запрет этот очень строг, и один из важнейших в их Рэтиа, его нарушение карается немедленной смертью. Впрочем, нужда в столь крайних мерах возникает нечасто, ибо файа довольно сдержаны, мечтательны и отважны. Подчиняться чужой воле они предпочитают лишь по своему желанию, хотя в Рэтиа интересы их расы неизменно стоят выше интересов личности.

Однако ж, власти их действуют скорее убеждением, чем принуждением, ибо последнее может привести, — и, говорят, нередко приводит, — к вооруженному мятежу. Сами же по себе файа не воинственны. Но, хотя культа войны у них нет, умение сражаться у них в великом почете, хотя и не столь великом, как искусство Мечтателей, каковые…» — на этом текст обрывался.

Несколько секунд Анмай молчал.

— Значит, у них было всё, — тихо сказал он. — Взаимное любопытство, дружба, сотрудничество. Почему же всё кончилось кострами и рабством? Неужели это действительно след квантового вырождения?

— Сомневаюсь, — так же тихо ответила Хьютай. — С людьми-то всё в порядке, а здешние файа родились и выросли не здесь. Впрочем, файа ли они? Файа сейчас строят свою Вселенную, свои миры. Те, кто остались, — уже не мы. Они хотят вернуть прошлое, законсервировать его, а ведь это невозможно. Жизнь не знает остановок. Или вверх — к звёздам, или вниз — в могилу. Середины нет. Я горжусь судьбой своего народа, — они стали теми, кем нам стать не дано. А эти… Будет лучше, если останется лишь память о великой расе, — она поведет другие, а кого поведут эти?

Анмай промолчал. Иногда он думал, что совершенно не знает Хьютай, — хотя, кроме неё, он вообще никого не знал… так.

Вдруг он заметил, что Нау удивленно, едва ли не открыв рот, смотрит на них. Анмай сообразил, что, забывшись, заговорил на родном файлине, — так сильно было его потрясение. Файлина тут никто не знал, — он был забыт давным-давно, — но это оказалось только к худшему. В современной Сети язык был один, и для Нау древняя речь его предков звучала странно и чуждо.

— Кто вы? — с заметным испугом спросил он.

Анмай промолчал, проклиная свою глупость. Он уже понимал, что любой ответ будет неверным, а оправдания — нелепыми.

Нау побледнел, вернее посерел под смуглой кожей. В комнате повисла тревожная тишина. Он то поднимал глаза на пришельцев, то опускал их. Анмай тоже застыл. Ему вдруг стало жарко, по спине меж лопаток сбежала струйка пота, — но совсем не от страха, его обдавали неожиданные в комнате струи горячего ветра. Наверняка, весь рой нанетов собрался здесь. «Укавэйра» тоже здесь, с ними, незаметная, — лишь очертания то одного, то другого предмета на секунду расплывались, как в мираже…

Её нанеты были всюду, — в воздухе, на его коже, в крови, в мозгу… Что он знает о ней? И, если Нау заговорит — он ли ответит, или ядерные бактерии, проникшие в его мозг? А он сам? Может, он уже изменился и не заметил этого? С его точки зрения для «Укавэйры» это не имело бы смысла, но кто может понять побуждения союза восьми триллионов разумов, иным из которых было по миллиарду лет?..

Анмай встряхнул волосами, прогоняя бессмысленный страх. Жар рассеялся, потянуло свежим воздухом. Нау опомнился. Он вдруг покраснел, словно мальчик, и казался совершенно растерянным, явно не зная, что он сейчас говорил.

— Чем я могу помочь вам? — вдруг сказал он.

— Что с тобой? — спросил Вэру.

На лице Нау вдруг появилась усмешка, такая спокойная… Анмай понял, что «Укавэйра» что-то сделала с ним. Глаза Нау живо блестели, — он не стал куклой, просто ощутил вдруг непреодолимое дружелюбие к паре. Конечно, эта процедура избавила их от очень больших неприятностей. Но, всё равно, Вэру охватил вдруг непонятный, мучительный стыд, — он не хотел быть богом, изменяющим всё, к чему прикасался. Нау старался помочь людям, — насколько это было в его силах, — и чем же они отблагодарили его?..

Анмай встал. Ему вдруг расхотелось продолжать разговор. Он сам неловко улыбнулся и вышел. Хьютай вышла вслед за ним.

Прикрывшаяся было за ней дверь вдруг распахнулась, и ещё несколько секунд оставалась открытой.

Уже на улице их догнала Светлана. Как оказалось, Ведущий выделил им просторную комнату в одном из домов Аромары, — и рядом с ней маленькую комнатку для рабыни, как велели обычаи. Обе комнаты были обставлены, с множеством вещей, и даже с терминалом доступа в местный интернет, увы, бесполезный для пары: для авторизации был нужен прошитый в наносеть код, который тут давали ещё при рождении.

Светлана сразу же переоделась в короткую белую тунику, какие носили и файа. Ноги её остались босыми. Порядок в комнатах был идеальный, так что она оказалась не у дел, — стояла посреди хозяйской, и довольно нахально смотрела на пару. Анмай бездумно отметил, что ноги у неё стройные, длинные и сильные, — да и фигура вовсе неплохая. Но по сравнению с Хьютай…

— Почему ты убила своего хозяина? — вдруг спросила та. Светлана нахмурилась. Было видно, что вопрос совсем не понравился ей.

— Он сказал, что меня казнят. А умирать я не хотела.

— Казнят? За что?

— Он хотел убить моего парня. Ну, не совсем убить. Отправить на сати. Но это ещё хуже.

— Ты же говорила, что на сати посылают только пленников, — напомнил Анмай.

Светлана хмуро взглянула на него.

— Он и был пленником, — файа взяли его в плен во время набега. Я отправила его сюда, в Аромару, отдав приказ от имени Яната… моего хозяина. И это совсем не понравилось ему. Вот и…

— Любовь, — жуткая вещь, — Анмай усмехнулся, и Светлана буквально сверкнула на него глазищами.

— Да. Ради своей подруги ты поступил бы так же.

— И теперь тебе нужно разрешение, чтобы посетить Аромару, — её человеческую часть, — догадалась Хьютай.

— Да. Нужно, чтобы Ведущий выписал разрешение, а я не могу обратиться к нему.

— Понятно, — ответил Анмай. — И ты получишь это разрешение, если…

— Если — что? — теперь Светлана смотрела на него враждебно.

— Расскажешь нам об этом мире, — усмехнулся он. — С самого начала.

— Хорошо. — Светлана непринужденно села на пол. — О чем именно?

— О Рэтиа. О вашей истории. О том, откуда здесь взялись люди.

— Разве вы не знаете?

— Нет.

— Даже о Рэтиа?

— Нет. Что это?

— Это… ну, что-то вроде религии. В общем-то мало кто из людей верит в это, — в основном мы, рабы. У свободных другая религия, но я мало что знаю о ней. Вообще-то, это не для файа, но вы… необычные. Наверное, вам можно… — прикрыв глаза, она начала рассказывать.

Анмай тоже опустил ресницы, чувствуя, как по его коже блуждают мурашки, — рассказ Светланы оказался неожиданно интересным. Радиоперехват «Укавэйры» не говорил ничего об устных преданиях.