Майкл Ривз - Ночи Корусканта-2: Улица теней Страница 14

Ларант никогда не выражала к нему неприязни и даже несколько раз спасла ему жизнь, но Дену иногда бывало не по себе, когда приходилось работать с ней в паре. Ларант всегда была мрачна как туча. Ден не мог припомнить, чтобы она хоть раз улыбнулась.

«Может быть, оно и к лучшему, – подумал он. – Вдруг у нее шрам на щеке разойдется».

Так и так, сейчас было не время гадать о ее прошлом. Джакс дал им задание найти доступные рейсы на подпольной магнитке и выбрать самый безопасный и быстрый маршрут, которым можно увезти каамаси и его компаньонку с планеты. Из соображений безопасности этим следовало заниматься лично, без использования каких-либо технических устройств, чьи сигналы можно было бы перехватить и отследить.

В этом секторе работали несколько агентов «Бича». Каждый из них отвечал за определенный отрезок маршрута. И ни один из них не знал ничего о своих коллегах. Каждому сообщали только то, что ему следовало знать, и менялись они случайным образом.

– Чья сегодня очередь? – поинтересовался Ден у Ларант.

Поразмыслив, тви’лека ответила:

– Цефалона.

Ден хлопнул ладонью по лбу.

– Хаттов хвост! – простонал он. – Нам опять придется общаться с этим? Он… оно… они… даже не знаю, какое местоимение тут нужно, но у меня от него мурашки по всем телу.

– Сочувствую, – ответила Ларант. – Но встреча у нас назначена именно с ним. Пошли, надо покончить с этим делом.

Она еще быстрее зашагала по грязной улице, постепенно заполнявшейся народом.

Ден вновь застонал и поплелся следом.

– А если я скажу, что у меня плохое предчувствие, то это ничем мне не поможет, верно?

– Спиши все на несварение желудка, – бросила Ларант, – и смирись.

Глава 8

В Галактике существует два основных вида разума – хордовый и ганглионарный. Эволюция в силу панспермии и сходства условий обитания распорядилась так, что первым из них обладало подавляющее большинство разумных существ. Это были создания с поддерживающим скелет костным или хрящевым столбом, поверх которого располагался сгусток кортикальной ткани, способный со временем развиться в осознающий собственное бытие мозг. Были, конечно, и исключения. Хатты, например, по своей сути, были огромными беспозвоночными моллюсками: их децентрализованный мозг состоял из миллиардов соединенных между собой периферических нервных цепочек, пронизавших все тело. Но по большей части зарождающийся разум выстраивал позвоночный столб и располагал сверху серое вещество. Как правило, это приводило к тому, что в каждом теле было одно сознание, и Ден считал это решение здравым.

Ганглионарный разум был совершенно другим. Многие полагали, что речь идет о коллективном, или роевом сознании – сумме индивидуальных умов, думающих в унисон и приходящих к общему решению, – например, о деревьях баффорр с Итора или о двустворчатых моллюсках из мон-каламарского хранилища данных. Ден тоже так считал, но И-5 просветил его:

– Нет, это все примеры симбиотического интеллекта, или совокупности разумов. Ганглионарный разум – нечто совершенно иное. Это полная противоположность – разделенное сознание. Попробуй представить, что твои руки и ноги думают каждая сама по себе.

Ден постарался вообразить такое, но потерпел полный провал.

– В этом нет никакого смысла, – запротестовал он. – Даже хуже – в этом полно антисмысла!

И-5 вздохнул. Он был способен издавать этот звук весьма натурально, учитывая, что дроид не дышал и ему приходилось имитировать подобный шум механическим путем.

– Тогда поверь мне на слово.

– Да уж придется. Так ты говоришь, как эти – как их там – себя называют?

– Никак. Люди и остальные обычно зовут их цефалонами, что на старогалактическом попросту значит «голова». Им не нужны имена, а их сознание живет и воспринимает все в четырех измерениях.

 – Что за грандиозная бессмыслица! – отозвался Ден. – Но если отвлечься от…

Дроид предвосхитил его следующий вопрос:

– Они «видят» время – так же, как мы видим пространство.

– Вот как…

И-5 излучал почти безграничное терпение, словно родитель, пытающийся объяснить сложное понятие ребенку.

– Это значит, они не ощущают время линейно и односторонне, как большинство разумных существ. Они воспринимают события таким же образом, как ты осознаешь положение предметов в пространстве. Видишь там, позади тебя, припаркованный спидер?

Ден оглянулся:

– Да.

– Пусть это будет прошлое.

Салластанин нахмурился:

– Почему?

– Потому что он позади. Видишь этот мусорный контейнер впереди? Это будущее.

– Для тебя – может быть. Я все же надеюсь на лучшее.

– Какая удача, что мой корпус герметически запаян. В противном случае я треснул бы от смеха. – И-5 взял Дена за плечи и развернул. – Следи за моей мыслью. – Он указал на спидер. – А теперь это – будущее, а мусорный контейнер – прошлое. Понятно? Они представляют пространство и время как четырехмерное гипермногообразие. На самом деле, все просто.

– За что ты меня так не любишь?

Салластанин пытался вообразить себе все это, и не раз, но концепция была для него слишком дикой. Цефалон, бесспорно, был самым иным из всех инородцев, что ему встречались; а уж для того, кто провел столько времени на передовой в РЕМСО и за неделю узнавал как облупленных больше чуждых форм жизни, чем большинство за год, это что-то да значило.

Но по одному вопросу у них царило взаимопонимание: они оба знали, что цефалон был готов помочь другим бежать от репрессий. Следовательно, время от времени с его заморочками надо было мириться.

Но из этого не следовало, что Ден должен был радоваться подобной перспективе.

Дела обстоят отвратительно, сказал себе Ханинум Тик Ринанн. Как печально, что он дошел до такого жалкого состояния. Зависеть от такого благодетеля-человека, как Джакс Паван, было и без того унизительно, но куда мучительнее было ему завидовать. Когда-то баут – непереводимое на общегал эломинское понятие, сочетание твердого самообладания и беспардонной наглости с налетом холодного веселья, – одел его душу в непроницаемую броню. Теперь эта броня трещала по швам. У него не было будущего, он не мог ни к чему стремиться, не знал, за какой звездой следовать. Он оказался на дне.

Нет, не оказался. Все было хуже – он сам туда опустился.

Так было не всегда. Когда-то, еще недавно, Ринанн обладал властью. Его слово открывало двери, а то и закрывало их, заточая врагов его господина. Возможно, его хулители были правы: у него самого не было настоящей власти, он был лишь бледным отражением славы своего повелителя – как планета отражает свет солнца. Возможно. Но есть планеты, которые отражают тусклый свет красного карлика, а есть и те, что отражают ослепительную лазурь гигантского бело-голубого звездного горнила. А если забыть о Палпатине, ни одна звезда не светила так ярко на небосклоне Империи, как звезда Дарта Вейдера.

На первых порах эломина пьянило ощущение власти. Ринанн стал личным помощником Вейдера, его секретарем и доверенным слугой, и бич, который он держал, был тяжел. О такой должности можно было только мечтать. Учитывая ее преимущества, кто бы добровольно ее оставил?

На поверхности лежала самая естественная мотивация – выживание. Его хозяин наконец загнал мятежного джедая Павана в нору. К несчастью, эта нора оказалась эпицентром устроенного Паваном взрыва подземного реактора в Фабричном округе – в жутком пустынном районе на другой стороне планеты, населенном только одичалыми дроидами. Паван световым хлыстом вывел из строя передние репульсоры имперского челнока-«Лямбды», – из-за чего эломин, наверное, единственный раз в своей упорядоченной и благоразумной жизни доверился инстинкту. Он покинул испорченный корабль, а заодно и своего повелителя и хозяина. В результате у него не осталось выбора: пришлось связать свою судьбу с Паваном и его разномастной компанией.

Империя не простила бы такое вероломство – пусть даже единственной перспективой было превратиться в облачко радиоактивного газа, печально проплывающее над раскуроченным ландшафтом.

Его положение не стало бы таким затруднительным, а участь – столь неопределенной, обратись Вейдер в разрозненные ионы, как остальной экипаж «Лямбды». Но Ринанн видел красноречивую запись, снятую кормовыми камерами «Скитальца», на которой из челнока на максимальной скорости вылетала спасательная капсула. И-5 наскоро посчитал, что пассажир этой капсулы имел один шанс против восьми покинуть зону опасности и отыскать убежище за остовами заброшенных зданий подальше от места взрыва. Но гипотетические шансы, рассчитанные дроидом, возрастали на порядок, если пассажир капсулы был мастером Силы.