Андрей Скоробогатов - Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник) Страница 14

– Хм, а это интересно, – проговорил Гермоген Гермогеныч. – Вы предлагаете поить мужиков этой вашей анти-водкой в военных целях?

Начальник секретного отдела кивнул.

– Ну, разумеется, не простых мужиков, а специально обученных солдат. Влияние анти-водки на медведей пока что не изучено, возможно, что эффект распространяется и на них. В перспективе можно было бы создавать батальоны специально обученных медведей-смертников, накачанных анти-водкой, но это уже вопросы военной стратегии.

– Хорошо. Необходимо продолжить эксперимент. Дайте испытателю еще сорок… нет, пятьдесят грамм анти-водки. Нужно выявить все положительные и отрицательные стороны приема этой жидкости вовнутрь.

Такого поворота событий Порфирий Соломоныч не ожидал. Ему казалось, начальство прикажет прекратить рискованные эксперименты, к тому же доктор привык к самостоятельности в проведении опытов и не любил, когда им командуют.

– Мне кажется, Гермоген Гермогеныч, над испытуемым было проведено достаточное количество экспериментов, и большой надобности в их продолжении нет. Влияние анти-водки на организм сибиряка изложено в этом докладе. К тому же, завтра ему должны вручить в Горсовете государственную награду, и он просится наверх, к себе домой.

Директор НИИ ответил спустя нескольких секунд раздумья.

– Домой отпустить разрешаю, не стоит его ограничивать. Но ни в коем случае не выпускайте его из виду. Надо попросить майора Петрова и майора Филиппова организовать за ним наблюдение. Вы идите, а я позвоню.

Гермогеныч пододвинул к себе телефон и начал крутить диск, показывая, что разговор окончен.

– А что делать а анти-водкой? – не понял Порфирий Соломоныч. – Давать ее испытателю или не давать?

– Нет, не стоит… – директор неопределенно махнул рукой, и проговорил в трубку: – КГБ? Здравствуй, Петров, я по поводу нашего героя, сегодня его выпускают, и вы уж потрудитесь…

Подслушивать разговор шефа начальник отдела не стал. Одевшись, прямо из кабинета он отправился к трамвайной остановке, намереваясь поехать домой. Трамвай подошел, Соломоныч разместился на заднем сиденье, в закрывающиеся двери вагона протиснулся старший научный сотрудник Феофан Фролыч. Порфирий отвернулся и сделал вид, что не замечает сотрудника, но спрятаться не удалось, и Фролыч подсел рядом.

– Здравствуйте, Порфирий Соломоныч. Ну, как там у вас в секретном отделе?

– И тебе здорово. Да ничего, все нормально, функционируем потихоньку.

– Ясно, – Феофан недолго мялся, потом рискнул спросить. – Вы когда мне, наконец, расскажете, чем у вас там занимаются? Оружие разрабатываете?

– Не могу, Фролыч, тебе сказать про это. Государственная тайна, бумаги я подписывал.

– Нет, не хорошо это, Порфирий Соломоныч, – покачал головой старший научный сотрудник. – Как никак, мы одна команда, один Институт. А вы тут тайны от нас скрываете.

Начальник секретного отдела развел руками.

– Ничего не могу поделать – отдел секретный, иначе нельзя.

– Ясно, – повторил Фролыч, немного расстроившись. – А Дермидонтыча, значит, к себе забрали… Жалко, хороший сотрудник был, даром что пессимист. Слухи идут, что ему награду вручать будут, правда ли это?

– Возможно, – ответил Соломоныч и замолчал, отвернувшись. Он не любил всех «верхних» сотрудников и терпеть не мог, когда его расспрашивают о его работе и подчиненных.

– Водка, свежая водка! – заорал вошедший продавец с авоськами.

– Вам надо водки? – спросил Фролыч. – Мне вот не надо.

Соломоныч кивнул. Недостатка в горячительных напитках начальник секретного отдела не испытывал.

– А вы знаете, Соломоныч, что у нас учудили термоядерные наноинженеры? Резерфордыч с Селифонычем?

– Не знаю.

– Им привезли чудо-технику, вроде телевизера, которая показывает различные картинки. Так они вчера организовали платный показ изображений каких-то зарубежных мутантов, за водку и нефтяные акции пускали сотрудников на десять минут. После этого просмотра большинству сотрудников делалось нехорошо, у некоторых повысились кровяное давление и пульс. В конце концов кто-то догадался донести об этом двум майорам КГБ, которые вчера тут отирались. Те картинки посмотрели и сказали, что сибирякам смотреть на женщин не положено, технику изъяли, а Резерфордыча с Селифонычем завтра повезут в Застенки, на допрос. Я все голову ломаю, при чем здесь женщины, если женщины только в балете бывают, в телевизере?

– Не знаю, – повторил Соломоныч, он действительно не знал. Посмотрел в окно, и спохватившись, встал с места. – Ой, сейчас же моя остановка, мне пора выходить. До свидания, Феофан Фролыч.

– До свидания, Порфирий Соломоныч.

Дом начальника отдела, богато украшенный чугунной литой оградкой и скульптурами медведей, стоял прямо на главной улице. Отперев кодовый замок входной двери, Соломоныч забежал в избу, сбросил тулуп и сдвинул большую медвежью шкуру, закрывавшую пол спальни. Открыл люк, по шаткой деревянной лестнице спустился в глубокий погреб, согнувшись, пошел по длинному лазу вниз, мимо банок с соленьями и, наконец, подошел к узкой решетчатой двери.

Путь через сарай на территории НИИ был не единственной дорогой к подземному научному центру. Подобных потайных выходов строители проложили больше десятка, и большинство из них заканчивалось в погребах домов у сотрудников секретного отдела.

Лифт пришел через пару минут. Спустившись вниз, ученый вышел из прохода, замаскированного под кабинку туалета, и направился по коридорам научного центра, здороваясь с инженерами и лаборантами. Путь его закончился у двери с надписью «ИСПЫТАТЕЛЬ».

– Вы вернулись, Порфирий Соломоныч… – проговорил Иероним, поднимаясь с кушетки. – Что сказал Гермоген Гермогеныч про наши эксперименты? Все плохо?

– Ничего определенного не сказал, но выпустить тебя разрешил, – начальник отдела махнул рукой, приглашая испытателя выходить. – Идем, я провожу тебя через секретный выход. Пойдешь сейчас домой и будешь спать, утром я зайду и провожу тебя в Горсовет. Но учти – за тобой будут следить.

9. Дилемма

В этот вечер настроение у Иеронима было на удивление хорошим – ведь он вернулся домой. Играть грустные песни на балалайке не хотелось, поэтому он достал с верхней полки старую книгу с названием «Справочник Металлиста», том 7, и начал смотреть сложные чертежи заводских станков, режущих головок и таблицы удельной плотности металлов. Чтение столь увлекло сибиряка, что он за раз осилил сто двадцать страниц. Потом ученого потянуло ко сну, и он думал уже отдаться во власть Морфея, как вдруг в дверь постучали.

– Это я! – послышался голос Ипполитыча. – Выключай свою систему.

Ученый впустил диссидента, тот отряхнул тулуп от снега и спросил:

– Ты где пропадал эти два дня?

– Меня перевели в секретный отдел! – признался Иероним.

– Хм, интересно! – воскликнул Георгий и сел на стул. – У тебя появился доступ к государственной тайне?

– Ну, я бы не сказал… – замялся Дермидонтыч. – Я просто… Испытатель. Меня вызвал директор и заставил подписать бумагу, в присутствии двух майоров.

Ученый ожидал выслушать недовольство друга, ведь его сосед был противником существующего строя, но Ипполитыч кивнул.

– Нет, я тебя не стану осуждать. Такое могло случиться с каждым, а подписав, ты хотя бы ненадолго сохранил жизнь и свободу. Доставай алкоголь, сейчас мы это отметим.

Сибиряки выпили. У Иеронима сначала было ощущение, что друг что-то не договаривает, но после второй рюмки все подозрения улетучились.

– Я принял решение, Дермидонтыч. На неделе иду в горсовет, и буду просить, чтобы сына мне привезли, – признался Георгий. – Пора, мне уже почти пятьдесят лет, и мне нужно передать мой опыт борьбы за права, опыт инакомыслия молодому поколению.

Иероним обрадовался за друга. Все-таки, не каждый на такое решиться, отцом-воспитателем быть очень непросто.

– Я рад за тебя! – воскликнул Иероним, осушая рюмку.

– Да, и ещё – можешь поздравить меня, я закончил свой трактат, – с этими словами Георгий достал из-за пазухи толстую папку для бумаг. – Я готов отдать тебе его, но только на одну ночь. Мне хочется, чтобы ты проникся духом свободы, понимаешь меня? Завтра утром я повезу его на вокзал, там меня ждет товарищ, он в Сибирске проездом, с трактатом он отправится в Иркутск, в типографию.

– Спасибо тебе, Ипполитыч! – воскликнул Иероним. – Я с радостью прочитаю твой труд, только… я не уверен, что успею, потому что завтра меня опять забирают в отдел…

– Что за отдел? – поинтересовался Георгий.

– Он… секретный, этот отдел, – сказал Иероним. – Я… я не могу тебе рассказать, иначе меня расстреляют.

– Что значит – не можешь сказать? – нахмурился Ипполитыч. – Ты не только можешь, ты просто обязан мне сказать об этом! Наверняка ты стал участником бесчеловечных экспериментов, разработок нового, ужасного по своей мощи оружия, так?