Jamique - Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса Страница 14

- А вы сами в это время…

- Мадам, - он очаровательно улыбнулся. - Это не должно вас беспокоить.

- О Скайуокере вы мне сказали.

- О Скайуокере, если мне не изменяет память, вы знали сами. Кажется, от Кеноби?

Она спокойно выдержала его взгляд.

- Чем меньше народу знает, тем лучше, - прагматично произнёс он, заключая. - А теперь, мадам, если по основному пункту мы с вами достигли взаимопонимания, то не переключиться ли нам на обсуждение конкретных пунктов?

Станция уничтожения. Камера.

Вейдер вошёл в камеру, в броне чёрной одежды, как рука в перчатке. Возможно, Акбару это показалось из-за того, что Тёмный лорд держался прямо. Очень прямо. И, хотя за линзами было не видно глаз, мон каламари показалось, что взгляд их очень сух и очень официален.

Или очень напряжён.

За пять минут до прихода в камере стал стремительно сохнуть воздух. Хотя первоначально его влажность, к удивлению Акбара, дошла до привычной ему нормы.

Когда дверь отъехала вбок и главнокомандующий имперских вооружённых сил вошёл, почти не пригнувшись, в проём, Акбар встал.

Иное поведение было глупо. Он сам сдал ему флот. Хотя капитуляцию вместо лорда Вейдера принял адмирал Пиетт.

- Можете сесть, адмирал, - гулко прозвучал голос. Дверь за спиной Тёмного лорда закрылась. Акбар мог бы поклясться, что сама собой.

- Адмирал? - мон каламари старался сохранять спокойствие перед чёрной фигурой. Почему-то у него это не получалось. Хотя по природе своей расы он был очень хладнокровным существом.

- Адмирал Акбар, - сухо подтвердил Вейдер. - Командующий флота, который принадлежал террористической организации. Возможно, теперь этой организации мы присвоим статус вражеского объединения. Сядьте.

Акбар счёл нужным подчиниться. К тому же ему самому стало трудно так долго стоять на ногах в отвратительно сухой атмосфере, которая усугублялась небольшим размером камеры и присутствием слишком большого человека рядом.

Человек этот тоже сел.

- Вам вернут стандартный режим после моего ухода, - сообщил он равнодушно. - Мне он вреден.

Человек перед ним был не столько опасен, сколько безразличен. Худший вид опасности.

- Адмирал, - он сухо ронял слова, - я не назову вас изменником. Вы ничему не изменяли, потому что ничему не присягали. Империи. Надеюсь, вы поняли, что я об этом.

Акбар кивнул, вспомнив о необходимости копировать человеческие жесты. Сквозь линзы в него упёрся взгляд, короткий, и у мон каламари возникла полная убеждённость, что лорд Вейдер не нуждается в его жестах.

- Однако вы служили врагам Империи. Что меня не удивляет, потому что вся ваша планета - наш враг.

- Мы не просили вас брать нас под свой контроль, - довольно тихо и после аналога человеческого прокашливания, ответил Акбар. Его жаберные щели рефлекторно открылись и закрылись. Но и робости в его голосе не наблюдалось. На Вейдера, медленно повернувшись в глазницах под определённым углом, смотрели сейчас оба глаза.

- Я помню, - ответил главнокомандующий имперских вооружённых сил столь же сухо. - Вы собирались контролировать сами себя.

- У нас это раньше неплохо получалось.

Взгляд через линзы снова упёрся в него.

- Безусловно, - ответил Вейдер. - И не только себя.

Акбар почувствовал, что ему следует контролировать движение глаз. Они неудержимо проворачивались назад. Равно как следует сдерживать прочие мелкие движения, которые позволяли сведущему человеку - а человек перед ним был весьма сведущ - понять его эмоциональное состояние.

Через секунду он понял, что это бессмысленно. Человек перед ним и так всё слышал.

- Весь ваш исконный сектор, - подтвердил его ощущения лорд Вейдер. Он отвечал на ощущения, как на слова.

- Сектор был именно наш, - с трудом заставляя себя говорить, ответил Акбар.

- Я не собираюсь пускаться в демагогию, - резко ответил Вейдер. - Это хлеб наших дипломатов. Я не буду у них его отбирать. И не собираюсь тыкать вас в вещи, элементарные для всех нас. Ваш мир усилился. Вы совершенно неизбежно расширили свою зону влияния. Сырьё, средства. Лучший флот в секторе. Лучшие навыки использования этого флота. Экспансия была естественной. Я всего лишь хочу внести ясность, адмирал. Я разговариваю с вами не как представитель тёмных сил Империи, которая душит свободу - с представителем того движения, которое борется за неё. Я говорю как военный, имеющий высший чин в наиболее крупном сейчас государственном объединении с военным другого объединения, менее крупного, но построенного на точно тех же принципах, что и Империя. Ваша зона. Зона ботанов. Кореллианская зона. И так далее. Общегалактическая Империя наталкивалась в своей экспансии на империи секторального типа. Которые назывались зонами экспансии. Зонами колонизации. Другими приличными для республиканского прошлого именами. Но сейчас, надеюсь, мы переберёмся с этого птичьего языка на язык нормальный. И будем говорить о реальном положении дел, адмирал.

Тот пошевелил плавниками. Отрицать не представлялось ему нужным. Все прекрасно знали о том, что говорил сейчас человек перед ним. Все мон каламари, во всяком случае. Как и не было секретом это всё для рас-владельцев тех или иных секторов. Рас и народов.

Акбар привык к тому, что Вейдер назвал птичьим языком. Вне своего мира он говорил на нём всю жизнь. И полагал удобным пользоваться им. Ибо все и всё знали. Знали то, что скрыто за обозначением из слов. Пожалуй, человек перед ним не собирался ничего обозначать.

- Что мне сказать, милорд, - пожал плавниками Акбар, машинальным и заученным жестом по привычке передразнивая движения людей, - вы правы. Вопрос не в ксенофобии, а в зонах влияний, - он непроизвольно копировал сухую манеру речи Тёмного лорда. - Вы пришли в нашу зону влияния, где вас никто не ждал. И куда Республика не смела сунуть носа. Мы посчитали, что можем дать вам отпор. Предатели-куаррены решили, что с помощью вас они смогут занять место, на которое их раса раньше не смела претендовать никогда.

- Плебеи захотели занять место патрициев, - почти любезно подсказал Тёмный лорд.

- Да, если вам угодно, - почти столь же любезно ответил Акбар. Избавленный от необходимой в последние годы шелухи притворства, он почувствовал себя донельзя свободным. И был почти благодарен человеку, который дал ему эту возможность. А Вейдер наблюдал за тем, как перед ним появляется истинный мон каламари: военачальник, аристократ, представитель правящей расы, которая благодаря своим способностям заняла соответствующее место в мире. Главенствующее. На самой вершине. И оттуда жёстким плавником наводила порядок в своём мире…

Пока не пришла Империя.

Теперь двое в этой камере рангом и статусом стали равны друг другу. И понимали сейчас друг друга лучше, чем кто-либо другой.

Акбар приосанился и почти любезно скосил глаза на человека.

- Мы воевали, и нас предали, - ответил он чётко. - Но мы не проиграли, милорд. Пока не проиграли. И, поверьте, мы только что были на шаг от победы.

- В таких сражениях каждую из сторон от победы отделяет один шаг, - ответил Вейдер. - Как и от поражения. Всё дело в то, кто первый и куда шагнёт.

- Признаю, - сказал Акбар. - Признаю то, что наше положение было гораздо мене выгодно, чем ваше.

- Но?

- Я не говорил: “но”, - ответил Акбар и в очередной раз понял, что Вейдеру всё равно, чувствует он или говорит вслух.

- Но ваша союзница уверила вас в том, что есть фактор, который уравняет шансы, - сказал Вейдер. - А может, и повернёт победу в вашу сторону.

Мон каламари не было нужды лгать, молчать или говорить. На точно поставленные перед собеседником вопросы Вейдер всегда знал ответ, который даёт собеседник.

- Так оно и было, - тяжело заключил Вейдер.

- Госпожа Мотма не посвятила меня, в то, что это за фактор, - ответил Акбар. - Она лишь уверила меня, что он действительно есть. Но, как она сказала, в целях наибольшей эффективности воздействия лучше, чтобы о нём не знал практически никто. Она только настоятельно просила не отводить флот до самой последней возможности. Это предопределило наше поражение, - на этот раз тон его был непритворно сух. - Если б мы отошли раньше, я спас бы его.

- Возможно, - произнёс лорд Вейдер. - А возможно, и нет. Не будем вдаваться в детали.

Он неожиданно встал, распахнул дверь и шагнул за неё. Вернулся столь же стремительно, и воздух в камере стал постепенно влажнеть.