Кросс по грозовым тучам (СИ) - Кибальчич Сима Страница 14

С тех пор прошло много времени, по ощущениям — целая жизнь. Но не для Дублина. Он оставался прежним, — наполненным светом и движением. Вот только исчезло былое единство с ним. Тим смотрел сквозь прозрачный купол авиетки, вытирал влажные ладони о ткань бесформенного слайса. Даже затянутый перистыми облаками, город казался праздником, на котором Тим будет чужаком. Красный, фиолетовый, коричневый, он то сиял глянцем и стеклом, то притягивал взор спокойными матовыми тонами. Сможет ли Тим ступить на живые плитки тротуара без горечи? Однажды он гулял здесь вместе с отцом, и воспоминания о той далекой прогулке были свежи, но приносили боль. Разговор с Алексеем и Дальние Пределы космоса — его единственно возможный выбор. Все остальное — мираж. Он горько рассмеялся.

Дверь небольшого особняка, разрисованного самыми ядовитыми оттенками желтого и оранжевого, открыл сам Алекс. Он небрежно привалился к косяку и осмотрел друга с головы до ног.

— А-а, капитан второго ранга Тимоти Граув. Прибыли с отчетом о поножовщине? Доклад не нужен. Сам вижу, что вас выписали из больницы, но не снабдили приличной одеждой.

Тим растерялся, открыл и закрыл рот, оглянулся назад. Алекс резко притянул его к себе и обнял:

— Рад тебя видеть! Но какого хрена ты вытворяешь?

— Извини, Алекс, я…

— Проходи. Есть хочешь?

Треллин шагнул внутрь, пропуская его. Тим вошел и споткнулся, миновав дверь. В голове шумело. Когда он ел в последний раз? Еда не заслужена, Ирт бы знал, а Алекс — нет.

— Я выпил бы чаю.

— Значит, налью чаю. У меня, кстати, есть подходящая для тебя кружка.

С надписью: «Маленькие радости»?

Треллин захлопнул дверь и направился к широкой, темного дерева лестнице. Стал быстро подниматься. Под узкими черными брюками из плотной ткани сверкали голые ступни. Все-таки странно, что вчера он попросил приехать прямо к нему домой. Сколько Тим помнил, Алексей торчал где угодно, только не дома. Его сестра — тимина ровесница и на два года старше брата, говорила, что Алекс только и делает, что загоняет себя и окружающих в стресс. Жить рядом с ним невыносимо. С трудом укладывалось в голове, что эта ядовитая заноза теперь генерал, глава одного из ведомств Министерства обороны, в котором Граув не более чем мелкий офицер.

Не просто мелкий, а еще коррумпированный и готовый выслуживаться офицер.

Алекс завел в кабинет. Тот больше походил на комнату, где держали перед смертью окончательно сбрендившего художника. Синие масляные разводы по стенам, огромные головы подсолнухов, поникшие багряные маки. И тяжелый круг золотой люстры, нависшей по центру над хрупким столом.

Граув сел на жесткий, неудобный стул. На таком не останется желания задержаться дольше необходимого. Алекс грохнул ему под нос толстостенную чашку белого цвета, по форме напоминавшую санитарное устройство.

— Считаешь, эта кружка мне подходит?

— Она большая. Вмещает много чая. Тебе пригодится запить гору горячих пирожков, которые ты, как я понял, совершенно не хочешь есть.

Откуда-то сбоку гостеприимный хозяин извлек соблазнительно пахнущее блюдо с пирогами. Грохнул им об стол. Тима, бывало, угощали и с меньшим шумом. Он протянул руку и почувствовал знакомую дрожь приближающейся ломки. Схватил пирожок и стал судорожно пропихивать его в рот. Алекс понимающе хмыкнул, уселся напротив и уставился на картонку с файлами. Два торопливо сделанных глотка чая обожгли гортань — приятная боль.

— Что читаешь?

Рот полный, но он схватил следующий пирожок. Отвлечься бы от неправильных мыслей и ощущений.

— Отчет по учениям. Двух майоров и капитана выбросили в Сахаре с запасом жратвы на три дня. Они уверяли, что выберутся.

— И что?

— Почти выбрались.

— Это как почти?

— Когда их через пять дней вывезли, отчитались, что были близки к решению. Собирались отловить всевозможных пустынных гадов и сделать из них упряжку.

Тим поперхнулся смехом и пирогом.

— Близки? Ты серьезно?

— А что? — Алекс сделал невозможно серьезное лицо. — Теоретически могло бы сработать.

— Теоретически?

— Ну да. Возможно, даже в рамках практической модели. Просто герои к тому времени слишком ослабли. Но готовы попробовать снова.

— Признайся, Алекс, ты прикалываешь надо мной.

— Ну не знаю, — протянул Треллин. — Вот читаю. Офицеры утверждают, что как раз отчетливо поняли, как именно все сделают, и тут помешала группа спасения.

— А-а, фаза бреда от обезвоживания, — с пониманием произнес Тим. — Вот ведь гады эти спасатели! — пустынные…

И оба заржали в голос, как бывало много лет назад. На голове шахтера. Когда смех затих и повисла пауза, Тим уставился в унитазную чашку.

Молчание тянулось, оборачиваясь ощущением холодного пота на спине. Сейчас тело выдаст, и Алекс все поймет. Не решаясь поднять глаза, он сделал три крупных глотка.

— Что ты теперь хочешь от меня, Тим?

Друг смотрел изучающе, казалось, знал ответ, но не решил, что с ним делать.

— Я хочу улететь. Сделай так, чтобы меня выпустили, как прошлый раз. И я улечу.

— В прошлый раз все было по-другому. Теперь ты сам помчался к нему.

— Ты не понимаешь. Следователь не оставил выбора.

Алекс откинулся на стуле и сморщил нос. Черные глаза смотрели насмешливо.

— Неужели? Мне так не показалось. Когда Ларский прокрутил на Совбезе ваше… слияние. Ты цеплялся за изоморфа так, что даже я поверил в твой выбор.

Это было жестоко. Тим прикрыл глаза, захотелось оказаться на Орфорте. В мешке. Рядом с Иртом.

— То есть ты мне не поможешь? — с трудом проговорил он.

— Боюсь, тебе нужна не моя помощь, Тим.

— Что ты хочешь сказать?

Лицо Алекса будто застыло в холодной маске.

— Тебе снова нужна реабилитация. Может, год или два. Никаких полетов, пока они не разберутся, почему ты вообще пошел к нему.

— С хрена ты такое мне говоришь?! — выкрикнул Тим, не в силах контролировать себя и трясущееся тело.

— Ты после терапии и больше года на Дальних пределах так и не избавился от зависимости. Мог бы все просто рассказать следователю.

— Не мог! — Тим обхватил себя трясущимися руками.

— Не ври себе, — холодно отрезал Алекс. — Даже у военнообязанных существует процедура официального отказа от сканирования мозга. У Ларского не вышло бы тебя заставить. Защитил бы военный реабилитационный центр и я. Подняли бы закрытые материалы о травме, и ты дал бы устные показания. А может и вовсе без них обошелся. Но нет, ты даже не связался со мной по прилету, сразу побежал к Флаа. Чтобы он присосался и изгадил тебе кровь.

Бил словами наотмашь, загоняя в тупик. Все, что казалось разумным и обоснованным, обращалось в жалкие оправдания.

— Скажи, ты думал об его ростках последний год?

— Нет!

— Тебя трясет прямо сейчас. Ты зависишь от изоморфа и не контролируешь себя. Все стало только хуже.

Он прав, он прав. Это бешеное растение так нужно, так необходимо…

— Нет. Я… — Тим с трудом пропихивал слова сквозь онемевшие губы. — Контролирую… себя.

— Ты устроил поножовщину, — скривился Алекс.

— Я контролирую.

Треллин несколько мгновений молчал, рассматривал его. Тим чувствовал себя жалким, таким жалким в своем одноразовом грязно-зеленом слайсе. С испариной, выступившей на лбу, на висках, с дрожащими руками и неотвязными мыслями. Алексей подался вперед, в черных глазах светилось напряженное внимание.

— Думаешь, справляешься? После вчерашнего? Тогда пойди и спроси у своего изоморфа, как он оказался около таракана.

Тим уставился на друга в ужасе.

— Ты хочешь, чтобы он порвал меня?

— Он не порвет, неужели ты не понимаешь? Изоморф слепил из себя человека и вырядился к твоему приходу, как танцор кордебалета. Ты ему нужен.

Тим почувствовал, как лицо заливает краска.

— Ты хочешь, чтобы я пошел к Ирту? Снова?

Алексей откинулся на прямую спинку и небрежно пожал плечами. Смотрел холодно и равнодушно.

— Нет. Я думаю, ты не справляешься и не контролируешь ничего. Поэтому хочу, чтобы ты отправился в реабилитационный центр. И не думал больше о полетах.