Николай Романов - Гвардеец Страница 15

– Йе… Есть, – соврал Осетр.

– Так вот ей придется искать себе другого. Мы и кости тебе ломать не станем. Кучерявый тебя так подрежет, что детей твоя девушка от тебя никогда не поимеет. – Громила встал из-за стола. – Макарыч! Подай парню еще кружку пива. За мой счет! Ему крепко подумать надо. А всухую мозги плохо ворочаются. – Он еще раз глянул на Осетра и фыркнул. – По себе знаю!

Каблук отправился к приятелям. Откуда-то появилась официантка, рыжая девица в белой блузке и черной юбке, принесла Осетру кружку с пивом, состроила ему глазки. Осетр ответил ей непонимающим взглядом. И принялся изображать процесс усиленного ворочанья мозгами.

Глава десятая

Когда в «Ристалище» заявился Чинганчгук, Осетр уже устал изображать этот процесс. Третья кружка пива все не кончалась и не кончалась – он только мочил в пиве губы, поскольку принять алкофаг не было никакой возможности. Ну не лазить же внутрь комплекта номер два при всей этой шатии-братии!

Водитель «зубра» явно был тут завсегдатаем, поскольку с ним поздоровались все присутствующие, начиная от кабатчика Макарыча и кончая тем пьяницей, что побирался по столам.

Но для Осетра самым примечательным стало то, что не отмолчалась и компания Каблука. Более того, громила приветствовал нового посетителя с определенной симпатией.

– Здорово, братан Чинганчгук! – прорычал он добродушно. – С вахты, небось, привалил?

Водитель, держа в руках черный пакет, кивнул и осмотрел зал. Взгляд его наткнулся на Осетра, и кадету показалось, что в глазах Чинганчгука промелькнуло недоумение: как будто тот и не ожидал, что новый знакомец дождется своего транспортного спасителя.

Между тем Чинганчгук подошел к стойке.

– Здравствуй, Макарыч! – сказал он. – Сто пятьдесят «Божьей крови»! И все остальное! Короче, как всегда…

Макарыч снял с подноса чистый стакан и взялся за бутылку. Чинганчгук прошел туда, где расположился Осетр, и угнездился на свободном стуле. Брякнул на стол свой пакет.

– Дождался, парень? Вот и молодца!

Осетр несмело улыбнулся:

– Так ведь договорились же…

– Значит, остановишься пока у меня. – Чинганчгук кивнул на пакет. – Я уже и жрачки купил на двоих. – Он обернулся в сторону стойки. – Макарыч, старый хрен! Скоро?

– Этот шкет твой знакомый, что ли? – спросил Наваха, в свою очередь оборачиваясь к водителю.

– Ну, – согласился тот.

– С каких это пор у честного водилы в знакомцах торгаши?

– С сегодняшнего дня. Это сын одного моего старинного приятеля, которому я когда-то пообещал, что присмотрю за мальцом.

– Ясно. – Наваха потер мочку уха и подмигнул Осетру. – Не держи зла шкет. Мы по незнанке.

Осетр кивнул, не зная, что ответить. Похоже, этот Чинганчгук – авторитетный мужик, коли с ним не хотят ссориться откровенные бандиты. Что ж, значит, повезло… Ну и слава богу! В воинском деле везение порой жизни стоит. С другой стороны, капитан Дьяконов говорит «С авося не спросишь!»

Между тем Макарыч принес небольшой стакан храпповки и блюдце, на котором красовался одинокий ломоть какого-то оранжевого фрукта, посыпанного не то сахаром, не то солью. Ломоть был размером с оладью, какие подавали иногда кадетам в школьной столовой.

Похоже, Чинганчгук был сладкоежкой. Кому еще придет в голову сластить фрукты? Если, конечно, фрукт не представляет из себя местную разновидность лимона…

– Не пьянства ради, а продления жизни для! – Чинганчгук взял в руку стаканчик, отправил его содержимое в рот и принялся обсасывать ломтик.

– Свежепосоленный брут для храповки – лучшая закусь! – сказал он, когда от фрукта осталась одна кожица.

Все это было проделано с таким смаком, что на Осетра вдруг обрушилось зверское чувство голода.

– А я думал, это сахар, – сказал Осетр.

– Брут, можно, конечно, и с сахаром трескать, но я предпочитаю соль. Тогда вкус становится совсем пикантным.

Нет, этот дядька определенно был осужден не за бандитизм.

– А что, Каблук, – Чинганчгук повернулся в сторону громилы, – на Солнечном был сегодня?

– А то, – с важным видом сказал Каблук. – Шебутня – святое дело. Чтобы черепам жизнь медом не казалась.

– Чего на сей раз бузу устроили?

– Да как и всегда. Новый черепок, что месяц назад к нам поставлен, попытался у дядюшки Карабаса телку отобрать. Ну вот и пошумели.

– А палили по кому?

– Мы раньше оттуда умотали. Думаю, это в воздух, из карабинов, для устрашения. Во всякой шебутне находятся братаны, не желающие расходиться, когда с черепом договоренность достигнута. Придуркам начинает казаться, что они теперь могут повлиять на черепов в решении любых вопросов. Вот таких и разгоняют выстрелами.

– Если бы хотели кого убить, – встрял Наваха, – вместо огнестрелов плазменники использовали.

Он был прав. Огнестрельное оружие только для разгона толпы и применяется, чтобы пошумнее было. Очень штатским на нервы действует. А когда серьезные дела начинаются, лучший друг солдата – плазменник. Как в старых сказках говорится?.. Махнешь горячей струей в одну сторону – улица, махнешь в другую – переулочек… Если, конечно, на энергопоглотитель не нарвешься… Ну да тут как судьба решит. Судьба и подготовка…

– И чем закончилось?

– А тем же, что и с предыдущим черепком. Как говорится, прошли очень короткие, но весьма интенсивные переговоры. И понял начальничек, что бесперебойная добыча храппового сока важнее, чем нарушение закона о свободе бабского счастья. – Каблук хмыкнул. – Ничему их жизнь не учит. Поспрашивал бы предшественника, как себя вести. У самих-то и срок службы потому ограничен, что без бабы и черепу не жизнь. – Он повернулся к Осетру. – Как думаешь, шкет?

– Не знаю, – сказал Осетр. – Я торговец-одиночка, в начальниках не ходил. Но наверное, всяк считает, что уж он-то окажется лучше предшественника.

– Вот и я говорю, самолюбие у черепов сильнее черной дыры.

А этот дядька, похоже, до попадания на планету-тюрьму был связан с космосом. Нет, в самом деле, не все они тут безмозглые. Убийцами становятся не только нищета и беспризорники, бывает, что и люди с утонченным воспитанием ступают на скользкую дорожку, которая заканчивается мокрым делом. А дальше, если оставил достаточные улики, – суд и пожизненное заключение.

– Ладно, – сказал Чинганчгук. – Давай-ка ближе к дому двигаться. Жрать хочется невмоготу. Да и ты проголодался небось.

У Осетра тоже уже кишка за кишкой гонялась. Однако голод голодом, а «росомаха» есть «росомаха». Впрочем, не надо быть «росомахой», чтобы заметить, что водитель перешел вдруг на «ты». Хотя, если он называет Осетра сыном своего приятеля, иначе и быть не может. Но сей молодой человек вполне может к папашиному другу и на «вы» обращаться. Особенно, если он получил приличное воспитание. Как по легенде и придумано…

– Макарычу жрачки закажи, – посоветовал Каблук. – У него сегодня отбивные – ништяк!

Было видно, как Чинганчгук сглотнул слюну:

– Нет уж, на сегодня открыт режим строгой экономии. А кредита у меня тут не имеется.

– Ясно! – Каблук подмигнул. – Тогда удачно тебе поэкономить.

– Идем! – Чинганчгук встал из-за стола, подошел к стойке и рассчитался. Осетр подхватил с полу комплект номер два и пристроился к нему в кильватер.

Двинулись к выходу. Возле двери Осетр почувствовал спиной чей-то тяжелый взгляд. Обернулся.

Нет, смотрел на него не Каблук. И не Наваха. Тяжелый взгляд принадлежал лысому карлику по кличке… с погонялом Кучерявый. Однако смотрел тот похоже не на самого Осетра, а на комплект номер два.

Глава одиннадцатая

– Это амбал, похоже, до осуждения в космосе работал.

– Какой амбал? – не понял Чинганчгук. – Нам сюда. – Он свернул за очередной угол.

– Главный из той троицы в кабаке. По имени… с погонялом Каблук.

Чинганчгук остановился и с интересом глянул на Осетра:

– Почему ты так решил?

– Ну… Он же про черные дыры знает.

Чинганчгук вдруг захохотал во всю пасть, так, что немногочисленные прохожие на улице с романтическим названием «Лазурная» принялись оглядываться.

Осетр не понимал, что так рассмешило «папашиного друга». Наконец, отсмеявшись, водитель сказал:

– Про черные дыры тут самая распоследняя шестерка знает. Потому что черными дырами у нас называют не какие-то там космические объекты, а всего-навсего то, что у бабы между ног.

И зашагал дальше, оставив Осетра осознавать добытую информацию. А когда Осетр его догнал, принялся рассказывать:

– На Крестах держат исключительно осужденных мужиков. Дамского полу тут острая нехватка. Прилетают подзаработать, исключительно по своей воле и на свой страх и риск. Браки на планете-тюрьме запрещены законом. Чтобы не было лишних проблем. Поэтому бабы все вольные, работают исключительно в публичных домах и как бы общедоступны. Хотя большинство паханов, конечно, заводят себе постоянную симпатию. Никто из мертвяков им, разумеется, перечить не решается. Свое здоровье дороже…