Шервуд Смит - Властитель Вселенной Страница 15

– Дезриен, все его верования покоятся в руке Телоса, что имеет пять пальцев. – Ее руки пошевелились в заветных мудрах, ставших частью языка Магистериума. – Эти принципы охватывают нас всех, но высказывать их, слышать их, жить с ними можно по-разному. С теми, кому интересно, я могу поделиться тем, как это делаю я.

Кто-то из ребят подался вперед, жадно ловя ее слова, другие просто слушали с вежливостью, какую положено выказывать перед фанистом, высшим рангом Магистериума. Позади всех она заметила невысокого рыжеволосого мальчика с бледным, веснушчатым лицом – явным атавизмом. Он впился в нее голодным взглядом. Она улыбнулась ему и продолжала:

– Все мы встречаемся с неведомым, с посланиями откуда-то, из мест, лежащих вне досягаемости наших знаний и приборов. – Левая рука ее поднялась на уровень глаз ладонью вверх, словно поддерживая кувшин с водой; правая быстрым движением коснулась затылка, лба и груди.

– Все мы ощущаем частицы того, что шлет нам эти послания, как бы мы это ни называли. – Обе ладони соединились вертикально перед глазами, разошлись, обрисовав круг, и прижались к груди.

– Все мы живем в повести, у которой нет конца, которого мы могли бы увидеть или осознать.

Теперь руки соединились кончиками больших и указательных пальцев, образовав параллельное земле кольцо. Кольцо превратилось в древний символ бесконечности, когда она соединила указательные и большие пальцы; потом она повернула правую руку ладонью вверх, так что большой и указательный пальцы одной руки касались соответственно указательного и большого другой.

Рыжий мальчик позади продолжал неотрывно смотреть на нее, но руки его теребили что-то невидимое ей, скрытое от нее головами сидевших в первых рядах.

– Все мы страдаем от привязанности к вещам, без которых можно обойтись. – Тут она использовала самую древнюю из мудр, Колесо Закона.

Рыжеволосый мальчик начал подбрасывать предмет, который он держал в руках, высоко в воздух; это оказался небольшой серебряный шар. Заходящее солнце отражалось от его зеркальной поверхности, и в тени раскинувшегося над двором дерева заплясали веселые зайчики. На Элоатри волной накатило головокружение, и она выпала из этого мира в Сон.

Тропа была грязно-серого цвета, широкая и бесконечная, и вела она через безграничное пространство. Откуда-то сзади лился золотой свет. Она повернулась и увидела в начале пути Будду, нечеловечески спокойного, но полного человеческого сострадания; губы его изогнулись в пугающей своей многозначительностью улыбке.

Будда открыл глаза, и она съежилась под его взглядом. Рот его открылся и, вторя его беззвучным словам, мир вращался в Колесе Времени, а мимо нее по дороге потянулась длинная вереница людей в одеждах самых знатных дулу. Среди них она увидела высокую фигуру Верховного Фаниста. Она услышала чей-то плач и ощутила удар в сердце.

Элоатри открыла глаза и бездумно уставилась в бесформенную мешанину розовых и желтых пятен, постепенно превратившуюся в густую крону хигари. Сквозь просвет в листьях проглядывала звезда.

Чье-то встревоженное лицо склонилось над ней: пожилой мужчина с зеленой лентой на лбу. Целитель.

– Вы вернулись, бодисатва?

Она приподнялась на локте и огляделась по сторонам; в голове царила странная легкость. Большинство детей разошлись, хотя несколько стояли еще в стороне со встревоженным видом. Рядом стояла небольшая группа взрослых; вид у них был не столько обеспокоенный, сколько почтительный.

– Да.

Голова почти перестала кружиться, и она села. Рыжеволосого паренька среди оставшихся не было видно, и почему-то ее это волновало. Его душа горела ярче огненной шевелюры.

– Рыжий мальчик, – произнесла она. – Рыжий, с бледной кожей. Где он?

Целитель удивленно молчал.

– Ну, тот, что стоял позади остальных и играл с серебряным шаром?

Целитель вздохнул, взвешивая ответ.

– У нас в деревне нет рыжих.

Осри Омилов открыл люк в кубрик. Внутри никого не оказалось. Закрыв замок изнутри, он прошел к одному из регуляторов освещения и, поддев ногтем, снял крышку. Под ней лежали два предмета: пропитанная кровью шелковая лента и небольшой серебряный кружок: тетрадрахма с Утерянной Земли.

Он уселся на койку и принялся их разглядывать. На ленте значился год награждения: 955, десять лет назад. Он знал, кто завоевал эту медаль. Он сам стоял в строю во время церемонии награждения, и на его глазах ее повесили на грудь Маркхему лит-Л'Ранджа, всего за несколько месяцев до тех ужасных событий, когда Маркхема исключили, а Брендона нур-Аркада без лишнего шума убрали из Академии. По официальной версии это было наказанием за незаконное использование атмосферного катера для пилотажа над южным континентом. Маркхем исчез; отец его, архон Лусора, покончил с собой; отец Осри ушел в отставку.

Осри давно уже свыкся с результатами этих событий полагая, что истинной причины их ему не узнать уже никогда. До него доходили, правда, слухи о том, что за арестом Брендона и наследника Л'Ранджа стоял Эренарх Семион лит-Аркад, а это в свою очередь наводило на мысль, что за официальным поводом к исключению имелся другой, грязный

Особенно угнетало Осри то, что он узнал всего несколько дней назад: отставка его отца являлась прямым следствием самоубийства Лусора, и отец – самый верный человек из всех, кого знал Осри, – считал виновником все этих событий Эренарха Семиона.

Осри скомкал ленту в кулаке. Ему припомнилось, как этого мальчишку, Иварда, подняли на борт «Телварны» после налета рифтеров на дворец в Артелионе. Монтроз тащил его тогда, закинув его руки себе на плечи, и как раз тогда оба этих предмета выпали у того из кармана на палубу.

Осри подозревал, что Маркхем сам мог дать эту ленту мальчишке; монета же совершенно точно была украдена из Залы Слоновой Кости, и это святотатство особенно бесило его.

Осри покрутил мятую, полустертую монету в руке. С одной стороны ее была изображена птица, с другой – женская фигура в древних одеяниях. Кое-где проглядывали остатки совершенно нечитаемой надписи. Ощупывая пальцами теплый, шершавый металл, он размышлял о неизвестных руках, изготовивших ее в невообразимо далеком прошлом, под светом Солнца.

Прикосновение металла тетрадрахмы успокаивало Осри, дарило ему ощущение порядка. А одному Телосу было известно, как мало порядка было в остальной его жизни.

Шум за дверью заставил его сжать пальцы, прикрыв монету. Кто-то пытался открыть люк.

Осри сунул оба предмета на место и прикрыл тайник крышкой. Потом хлопнул по клавише замка и хмуро плюхнулся на свою койку.

– Я собирался спать... – начал он, когда люк отворился. В проеме стоял, небрежно прислонившись к косяку, сероглазый техник-связист.

– Поднимайся, чистюля, – ухмыльнулся он. – Посмотрим, каков ты с бластером в руках.

– Но я не...

– Ну! – Локри шагнул к нему, и лицо его вызывающе застыло. У Осри отчаянно колотилось сердце.

«Это же рифтеры, они не знают иных законов, кроме своих собственных капризов».

Не говоря больше ни слова, он следом за Локри вышел из кубрика. Мрачные предчувствия отпустили его немного, когда он увидел, что в кают-компанию входит с другой стороны Брендон в сопровождении того мрачного сераписта, Жаима. При том, что он все еще продолжал злиться на Эренарха, по мере возможности избегая его общества, теперь он почувствовал себя в его присутствии спокойнее. «Если бы они собирались убить его, они обставили бы это с большей помпой».

Поджидавшая их Марим нажала на какую-то клавишу. Столы остались на своих местах, но смотрелись теперь совершено идиотски, поскольку стены исчезли, сменившись трехмерным изображением унылой улочки, застроенной глухими складскими зданиями. Улицу осветила вспышка стартующего где-то за складами шаттла, и Осри ощутил под ногами вибрацию мостовой. Имитация была неплоха, хотя и не идеальна: слух напоминал Осри, что он находится в небольшом помещении.

Марим сунула Осри в руку симубластер.

– Что ж, посмотрим, на что ты годишься.

В темной подворотне стояла, глядя на них исподлобья, фигура в крикливых одеяниях. Это был высокий мужчина лет сорока, довольно смуглый, с темными волосами и бровями. Еще его отличали широкие плечи и отталкивающее выражение лица.

Осри узнал его: этого человека показывал ему Танри на главном экране штаба обороны Меррина.

Хрим Беспощадный.

– Убийца Маркхема.

Ему показалось, или он действительно слышал шепот? В неверном свете виртуального пейзажа Осри увидел, как на лице Брендона отразилась на мгновение скорбь, потом Эренарх отвернулся, не выпуская из рук бластера.

Осри вдруг вспомнились строки, что цитировал Брендон тогда в Меррине: «И запалю костер из планов вражеских». Святой Гавриил стал звеном, связывающим их с эпохами, когда правосудие выступало рука об руку с местью. В первый раз в душу Осри закралось сомнение: может, в подобном правосудии и правда есть что-то?