Сергей Лукьяненко - Лорд с планеты Земля (сборник) Страница 15

Присев у ограды, я вгляделся в темноту. На взлетном поле в кажущемся беспорядке застыли диски боевых катеров и легкие, полупрозрачные тени флаеров. Ротозеи, даже не потрудились убрать машины в ангары… Надеются на нейтрализующее поле.

– Принцесса, где расположен аварийный старт? – негромко спросил я.

Мне показалось, что принцесса вздрогнула.

– Ты собираешься воспользоваться им?

– Другого пути нет.

– За ангарами… Лорд, я не помню, чтобы кто-то, кроме профессиональных пилотов, рискнул стартовать таким путем.

Я не стал спорить, просто перемахнул через забор.

– Пойдемте, принцесса.

Она перепрыгнула следом, не коснувшись моей заботливо протянутой руки. Попросила почти жалобно:

– Лорд, можно воспользоваться туннелями, ведущими на равнину. Там будет охрана, но…

Я молча пошел вперед. Невежливо спорить с девушкой, тем более с принцессой. Проще не оставить для нее возможности выбора.

Ангары были скрыты где-то в глубине скалы. Наружу выходили лишь маленькие бетонные купола лифтовых шахт. Всегда любил округлые здания – они исключают нападение из-за угла. Впрочем, засады здесь не оказалось. Лишь один-единственный часовой, привалившийся спиной к нагретой за день стене купола.

Я заметил его первым. Остановился, прикинул расстояние – для прицельного выстрела из пистолета слишком далеко. Вытащил из чехла плоскостной диск и метнул его, почти уверенный в успехе.

На этот раз глазомер меня подвел: диск вошел бы в бетонную стену в нескольких сантиметрах от головы часового. Вот только тот уже поворачивался, выхватывая из ножен меч и поднимая руку к плечу, чтобы активировать комбинезон.

Иногда скверно иметь хороший слух – часовой сам шагнул навстречу летящему диску. Плоскостное лезвие обезглавило его быстрее самого искусного палача. Тело сделало еще несколько шагов и рухнуло. Отсеченная голова покатилась к нашим ногам.

Меня замутило. А принцесса, выронив меч, вцепилась в мои плечи и закричала. Он давно уже рвался из ее груди, этот крик. С того самого дня, когда на турнире женихов победил Шоррэй. С того часа, когда планета была захвачена его войсками. С той минуты, когда в гостевом зале разыгралось кровавое побоище. С той секунды, когда она узнала, что нам придется пройти через неведомый мне ужас аварийного старта.

Она плакала, прижавшись к моему плечу, – повелительница целой планеты, умеющая посылать на смерть тысячи людей, но никогда не видевшая настоящей смерти. Не той, которая приходит в честном поединке на плоскостных мечах, когда самые страшные раны скрываются под мгновенно зарастающими комбинезонами. Такая смерть была привычной в ее мире – прячущаяся под чистыми одеждами, фальшивая, как факелы на стенах. На плоскостных мечах никогда не оставалось даже капли крови.

А теперь смерть предстала перед ней в своем истинном облике, с хлещущей из перебитых артерий кровью. Может быть, она была первой из принцесс, увидевшей, чего она стоит.

Я обнял ее, по-настоящему, мягко и сильно, забывая и про боль в раненом плече, и про неумолимо уходящее время. Прошептал, зарываясь лицом в мягкие волосы:

– Он убил бы нас, если бы смог, принцесса. Не стоит его жалеть.

– Но так не убивают…

– Он умер сразу. Он не успел ничего почувствовать.

Принцесса помолчала. Потом сказала, высвобождаясь из моих рук:

– Это пройдет, сейчас пройдет. Я веду себя как истеричка, мне стыдно за себя…

– А я стал гордиться тобой, принцесса.

Стараясь не смотреть вниз, принцесса прошла мимо мертвого тела. Махнула рукой:

– Вот он, аварийный старт. Наверное, его и охранял… этот несчастный.

Я подошел к принцессе.

На первый взгляд аварийный старт не выглядел устрашающим. Просто в ровном посадочном поле возникал небольшой уклон, градусов в пять, не больше. Искусственное ущелье, плавно уходящее в темноту. Ширина дорожки была метров семь-восемь, вполне достаточно даже для катера, не говоря уже о флаере. Конечно, метров через двадцать аварийный старт будет напоминать пробитую в камне траншею, и возникнет реальная опасность налететь на поднимающиеся с боков стены. Но ведь управлять будет автопилот…

– Помогите мне, принцесса, – сказал я. – Надо подкатить сюда какой-нибудь флаер.

Метрах в сорока от нас стояла подходящая с виду машина. Она была даже меньше той, на которой я прибыл, и казалась достаточно легкой для задуманного. Вдвоем мы довольно легко сдвинули флаер с места и покатили к аварийному старту.

– Ты хорошо управляешь флаером? – озабоченно спросила принцесса.

– Я хорошо управляю велосипедом, – хмуро ответил я. Слово «велосипед» я произнес по-русски, похоже, в языке Тара не оказалось аналогов. Конечно, здорово было бы спасти принцессу, самому управляя летательным аппаратом. Но увы, в секцию планеризма я не ходил, а в армии нас учили пользоваться только парашютом. – В этом флаере есть автопилот, принцесса?

– Конечно. А программный диск у тебя есть?

– Да.

Мы поставили флаер у самой кромки наклонной дорожки. Советы Эрнадо не подвели – я легко нашел замок и открыл колпак кабины. Принцесса молча забралась внутрь, склонилась над пультом. Через секунду кабина осветилась.

– Программный диск, – требовательно сказала девушка.

Я протянул ей диск с номером два, обернулся и последний раз взглянул на плато Сломанного Клыка. Было тихо, удивительно тихо для места, где сейчас шла отчаянная охота за нами. Лишь вдалеке все сильнее и сильнее разгорался пожар.

Навалившись на борт флаера, я выкатил его на дорожку аварийного старта. Почувствовал, как машина дрогнула, медленно заскользила вниз. И запрыгнул в кабину.

В задачу аварийного старта явно не входил быстрый разгон. Мы успели устроиться в креслах и проверить приборы, прежде чем скорость стала ощутимой.

– Во флаере почти нет горючего, – озабоченно сказала принцесса.

– Оно и не понадобится, – откликнулся я, включая в своем комбинезоне режим медицинской помощи. Ниже поясницы сразу же ощутимо защипало. Потом закололо в плече. Ощущение было не из приятных.

По бокам флаера все быстрее и быстрее мелькали каменные стены. Спуск становился круче.

– Никогда не доверяла автопилотам, – тоскливо призналась принцесса. Мы сидели рядом, в маленькой кабине было лишь два узких кресла. Перед нами, над пультом, светился неизменный видеокуб. Масштаб был крупным – дорожка аварийного старта, по которой ползла зеленая точка нашего флаера, виднелась вполне отчетливо.

– Что поделаешь, принцесса, – вглядываясь в изображение, сказал я. – К сожалению, я не пилот… и даже не навигатор. В межзвездных гонках не участвовал.

Принцесса быстро взглянула на меня:

– Что тебе известно о Праттере, лорд?

Мысленно я выругал себя за излишне длинный язык. О несостоявшемся муже принцессы я не знал почти ничего… даже имя его услышал впервые. Но отступать было поздно.

– Только то, что он трус, принцесса.

Изображение в видеокубе менялось все быстрее. Был виден уже и край плато, обрывающийся в пропасть. Но аварийный спуск там не кончался!

– Он не трус! Не смей говорить о нем такие…

Кресла синхронно сжались, захватывая нас в тугие объятия, перехватывая дыхание, прерывая разговор. Плато кончилось. А дорожка аварийного старта продолжалась, опускаясь вниз под углом, немногим отличающимся от прямого. Сердце комком подскочило к горлу. Мы падали, флаер несся, едва касаясь колесами гладкой как стекло поверхности. А в видеокубе я видел то, что нас ожидало. Крутой изгиб дорожки, в полукилометре ниже уровня плато. Опять горизонтальный участок. И короткий трамплин, задранный в небо. Аварийный старт вовсе не походил на «дорожку, обрывающуюся в пропасть», как говорил Эрнадо. Это была сложнейшая, рассчитанная на компьютерах конструкция, траектория которой сообщала машине максимальное ускорение. Перегрузки, которым при этом подвергались пассажиры, похоже, не брались в расчет…

– Держитесь, принцесса… – прошептал я, глядя на надвигающуюся дугу поворота. Мы не слетали с почти отвесной дорожки лишь потому, что крылья флаера развернулись и набегающий воздух прижимал нас к ней. – Держитесь.

Мы висели в креслах лицами вниз, глядя, как приближается роковой изгиб аварийного старта. Я успел еще подумать о том, что перегрузки в направлении «грудь-спина» переносятся довольно неплохо…

В следующее мгновение навалившаяся тяжесть лишила меня способности о чем-либо думать.

Все тело болело. По лицу текла какая-то жидкость, и соленый вкус на губах подсказывал, что это кровь. В глазах, когда их наконец удалось открыть, плавал густой черный туман.

Но я был жив. И флаер не превратился в груду обломков на дне пропасти – легкое покачивание свидетельствовало о том, что он летит.

Очень медленно в глазах прояснилось. Под лопаткой и в пояснице покалывало – это, похоже, старались инъекторы комбинезона, до сих пор работающего в медицинском режиме.