Иэн Бэнкс - Выбор оружия Страница 16

«Я спал» — подумал он вдруг. Точно, ты спал ночью в самолёте, и времени у тебя хватило только на то, чтобы проснуться в темноте, увидеть пламя и начать соображать, прежде чем свет яркой вспышкой сдетонировал в твоей голове. А после этого — боль. Но ты не видел никакой местности, стремительно приближавшейся к тебе, мчавшейся навстречу, потому что было очень темно.

Когда он снова очнулся, всё изменилось. Коричневый мрак пронизывали проникавшие откуда-то узкие полоски света, в которых кружились пылинки; возле тёмной — то ли глиняной, то ли земляной — стены в ряд стояли неуклюжие глиняные горшки разных размеров. Посреди помещения располагался маленький примитивный очаг. С трудом повернув голову, он смог увидеть ещё кое-что — грубую деревянную раму, к которой его привязали за руки и за ноги. Она представляла собой квадрат, пересечённый по диагоналям двумя жердями. Толстый сыромятный ремень, обхватывая его талию, был прикреплён к пересечению этих жердей; обнажённое тело покрывали многочисленные пятна крови и краски.

— Дерьмо, — услышал он свой хрип.

Почему никто до сих пор не пришёл ему на помощь — он ведь делал за них всю грязную работу, а они должны были обеспечивать его безопасность. Где же их черти носят?

Вернулась старая подруга — боль. Болела голова, сломан нос; возможно, ребра, руки и ноги постигла та же участь. Но сильней всего болели внутренности — он чувствовал себя наполненным гнилью, словно испорченный плод.

«Наверное, я умираю». Опустив глаза, он посмотрел на грубые верёвки, которые обвивали его ноги. Вытяжением перелом не лечат — эта сказанная самому себе фраза вызвала недолгий приступ хриплого смеха, и боль стремительно метнулась в низ живота, обжигая ребра яростным огнём.

Снаружи доносились неясные звуки: кричали какие-то люди, лаяли собаки. Он закрыл глаза, но не стал слышать отчётливее, зато когда открыл их, земляные неровные стены, казалось, приблизились к нему, протягивая кривые обрубки корней. Проникавшие сюда два почти вертикальных солнечных луча свидетельствовали о наступлении полудня.

Что ещё можно было разглядеть? Недалеко от его ног находилась кожаная подушка со вмятиной: похоже, на ней кто-то недавно сидел. Наверное, этот некто прикасался к нему — если испытанные им ощущения не были плодом воображения… Взгляд выхватил несколько копий, сваленных в углу, и ещё какое-то оружие, судя по размерам и цвету, не боевое, а предназначенное для церемоний… или для пыток.

Вошла невысокая, стройная, темнокожая девушка, неся перед собой глиняный кувшин. Он взглянул на неё и попытался улыбнуться. Ещё бы! Появление этой юной особы свидетельствовало о том, что события развиваются не так уж плохо. Девушка мельком посмотрела на него и вышла. Спустя несколько минут она вернулась с небольшой миской, налила туда воды из кувшина и принялась смывать чем-то вроде губки кровь и краску с его тела. Когда нежные маленькие руки коснулись его гениталий, он не почувствовал возбуждения.

Он попытался заговорить, но ничего не получилось. Девушка дала ему напиться воды из кувшина, он невнятно прохрипел слова благодарности. Она снова вышла, но вернулась довольно скоро в сопровождении нескольких мужчин, ярко раскрашенных и довольно странно одетых: перья, шкуры, примитивные доспехи — узкие деревянные дощечки, связанные между собой жилами. Они принесли с собой горшки и палочки; оживлённо переговариваясь на звучном незнакомом языке, мужчины начали разрисовывать его. Прошло не меньше получаса, прежде чем работа была закончена, и «художники» отступили от него на несколько шагов — полюбоваться результатом. Он попытался сказать им, что красное ему не идёт, но из горла не вырвалось ни звука. Спасительная темнота быстро пришла на помощь.

Когда он снова очнулся, то выяснилось, что его куда-то несут вместе с рамой. Он открыл глаза и увидел над собой голубое небо с редкими облаками. Глаза слепил яркий солнечный свет, рот мгновенно наполнился пылью, а уши — дикими пронзительными воплями. Затем движение прекратилось; тело снова приняло вертикальное положение. Судя по тому, что вокруг стояли шатры из прутьев и глины, его принесли в деревню. Очевидно, раму установили на каком-то холме, и он мог видеть низкое солнце над горизонтом, какие-то кусты, окаймлявшие расчищенную местность, и озерцо невдалеке — почти правильный овал, над которым поднимался вязкий туман желтоватого цвета.

Местные жители — не более двух дюжин полуголых стариков, детей и взрослых — дружно упали перед ним на колени. Полог одного из шатров откинулся, и оттуда вышла уже знакомая ему девушка в сопровождении двоих мужчин, один из них нёс перед собой большой глиняный горшок, другой — держал в руке широкий кривой меч. Теперь на девушке было длинное красное платье (а во что она была одета раньше, он не мог вспомнить).

— Эй, — с трудом выдавил он из себя.

Боль вспыхнула с новой силой; в голове постепенно нарастал страшный рёв. Солнце скрылось за тучей, все вокруг, казалось, покрыла лёгкая дымка, отчего фигуры обступивших его людей выглядели размытыми. Девушка приблизилась к нему, схватила его за волосы, рванула голову к себе. Он закричал. Мужчина поднял сверкнувший, как голубая молния, меч. Он успел выкрикнуть один-единственный слог: «Ли…»

Значит, всё закончилось… Исчезла боль, рёв толпы стал тише. Он смотрел с высоты на деревню и спины людей, склонившихся перед ним, видел внизу обмякшее, повисшее на раме обезглавленное тело с залитой кровью грудью. «Это я! Я!»

Его убийца стирал тряпицей кровь с клинка, а другой мужчина держал в руках глиняный горшок. «Так вот для чего эта штуковина», — подумал он, чувствуя себя странно-спокойным. Рёв продолжал стихать, панорама перед его глазами заливалась красным. Интересно, сколько способен прожить мозг без кислорода? Он подумал о своём сердце, уже остановившемся, и хотел заплакать — всё-таки он потерял её — но не смог.

Страшный грохот расколол небеса. Пальцы, что держали его голову за волосы, разжались. Мужчина с горшком выглядел испуганно. Люди поднимали головы. Порыв ветра взметнул пыль, заставив девушку, державшую его голову, пошатнуться. Над деревней завис чёрный продолговатый силуэт.

«Немножко опоздали», — услышал он свою мысль, прежде чем она, подобно ящерице, соскользнула в черноту. На секунду-другую снова возник какой-то шум, его голова покатилась куда-то, пыль забила рот и глаза… он начинал терять интерес ко всему происходящему и рад был темноте, которая сомкнулась над ним.

Когда раздался страшный шум и огромный овальный камень приземлился посреди деревни — после того как Подношение небу отделили от тела и таким образом соединили с воздухом, — все поспешили укрыться в зарослях вокруг озера. Всего через пять-десять ударов сердца тёмный силуэт снова взлетел над деревней и растворился в голубизне неба.

Жрец послал своего ученика в деревню, посмотреть, что там происходит, и дрожавший юноша нырнул в заросли. Вернулся он целым и невредимым, и тогда жрец отвёл все ещё напуганных жителей обратно. Тело Подношения небу висело на деревянной раме, стоявшей у холма. А вот голова, до этого лежавшая на земле (девушка, испугавшись, выронила её), исчезла. Все решили, что это было добрым знаком и одновременно неким предупреждением. Они принесли в жертву животное, принадлежавшее семье девушки, которая не сумела сохранить голову Подношения небу.

Глава 5

— Диззи! Чёрт возьми, как поживаешь? Он помог ей сойти с модуля на деревянный пирс и крепко обнял.

— Искренне рад видеть тебя! И Скаффен-Амтиско с тобой! Надо же — тебя все ещё не отпускают без охраны?

— Здравствуй, Закалве, — дрон неторопливо покинул крышу модуля, который спустя мгновение скрылся под водой.

— Нам надо поговорить. — Сма высвободилась из объятий.

— Пойдём позавтракаем, я рад гостям.

— Идёт! — кивнула она.

От пирса к белевшим между деревьями коттеджам вела узкая дорожка, выложенная розоватым с прожилками камнем. Сма с любопытством рассматривала растущие вдоль дорожки деревья: пушистые кроны невольно притягивали взгляд своей яркой голубизной, соперничающей с небом. Дрон летел вровень с верхушками, внимательно обозревая окрестности. Они не стали входить в здание, а, сопровождаемые Скаффеном, поднялись по ажурно-лёгкой лестнице прямо на балкон. Хозяин жестом указал на одно из плетёных кресел, расставленных вокруг небольшого столика на изогнутых ножках. Сма грациозно опустилась в него и устремила взгляд поверх перил — на узкий канал, что вёл в лагуну на противоположной стороне острова. Дрон облюбовал для себя небольшой выступ над дверью.

— Это правда, что все здесь принадлежит тебе?

— Гм… — Он неуверенно оглянулся, затем кивнул. — Так оно и есть.

Подхватив с пола бутылку, он наполнил два бокала и один из них протянул Сма. Расположившись в кресле, пригубил спиртное, затем закрыл глаза, удерживая бокал на уровне груди. Дизиэт придирчиво изучала его лицо — надо же, он ничуть не изменился, и причёска всё та же: волосы зачёсаны назад, открывая широкий загорелый лоб, и стянуты в хвост на затылке. Выглядит он замечательно, форму сохраняет… Ещё бы, ведь возраст ему стабилизировали в качестве платы за последнее задание.