Анатолий Митрофанов - НА ДЕСЯТОЙ ПЛАНЕТЕ Страница 16

— Всем повернуть кресла налево! — скомандовал Медведев по радио, решившись на крайние меры.

Последние километры отделяли корабль от астероида. Еще секунда — и катастрофы не — миновать!

«Рискну! Пусть, зато есть вероятность спасения!.. Выдержит ли только организм людей? Перегрузка будет большая, но короткая!» — мелькнуло в голове Медведева.

И в критический момент, рискуя собственной рукой погубить космонавтов, он на короткое мгновение включил боковые дюзы атомных двигателей, заставив корабль почти отпрыгнуть в сторону.

Страшный толчок!.. И космонавты, теряя сознание, услышали сильнейший скрежет по броне корабля.

Глава шестая

В ЦАРСТВЕ СМЕРТИ

Медведев с усилием приоткрыл глаза. Хотел пошевелиться, но не смог. Голова — словно налитая свинцом, к горлу подступала тошнота.

«Жив!» — обрадовано подумал он, и тут же кольнуло беспокойство: «А как товарищи? Что с ними?»

Стараясь побороть слабость, Медведев отстегнул ремни, привязывавшие его к креслу, осмотрелся вокруг. Корабль, кажется, остался цел. Бросил взгляд на экран — игла курсоуказателя направлена на Цереру.

— Армен! — беспокойно позвал Медведев. Ответа не было. Радио, телефон — все молчало.

— Армен! Хачатуров! — крикнул он уже сильнее. — Да отзовитесь же наконец!

— Капитан, это ты? — раздался глухой голос Хачатурова.

— Я! Я, Армен, дорогой! Как ты там? Все в порядке?

— В порядке. Атомный двигатель исправен. В наушниках что—то затрещало, и Медведев услышал по радио слова Дубравина.

— Все, кажется, обошлось благополучно, капитан. Впрочем, я так и думал.

«Дубравин верен себе даже в эти минуты, — подумал Медведев и с облегчением вздохнул. — Сколько у него оптимизма, духовной бодрости!»

— Как чувствуешь себя, Вася?

— Неплохо! — по голосу Дубравина чувствовалось, что он говорит правду.

— Тогда обследуй снаружи корабль. Сможешь?.. Действуй! Да будь осторожен. — Тут лицо Медведева озарила радость. Он услышал слова Даниловой. — Таня! Ты меня слышишь? Так чего же ты так долго молчала? Не хотела мешать? Глупая ты.

Глухая тишина в ракете постепенно сменялась возгласами людей. Была установлена прерванная связь с экипажем Боброва. Медведев почти совсем успокоился. Серьезно из космонавтов никто не — пострадал. Хуже других пока чувствовал себя Запорожец, но состояние его улучшалось. Нигде — во всех рубках и отсеках корабля — ничего подозрительного не обнаруживалось.

Вскоре возвратился Дубравин.

— Скользнув по броне, астероид оставил на ней память — длинные царапины, — доложил он капитану, — Но, что хуже всего, — пострадали обе наши танкетки. Одну астероид повредил, а вторую раздавил и сорвал с креплений.

— Плохо дело, но не безнадежно! — теперь уже веселее проговорил Медведев.

— Удивительно! Я думаю совершенно так же.

Оба улыбнулись.

Шли последние часы сближения с Церерой. По показаниям гравитометра Медведев определил силу ее притяжения. Она была почти в тридцать раз слабее земной.

Корабль, постепенно теряя скорость и переходя на движение по эллиптической траектории, то проносился вблизи планеты, то снова удалялся от нее.

Данилова и Запорожец с увлечением фотографировали поверхность Цереры. Ярова уже в который раз пыталась установить радиосвязь с фаэтами. Но они хранили молчание.

Что бы это могло означать? Пока это еще не обескураживало. Возбуждение было всеобщим:

— Вася! Передай на Землю, что мы достигли Цереры! — приказал Медведев Дубравину.

И вскоре в космос полетела радостная, но деловая радиограмма: «Земля! Земля! Говорит космический корабль „К. Э. Циолковский“. Мы у цели. Движемся вокруг Цереры по эллипсу, изучаем ее поверхность. Все живы, здоровы. Готовимся к посадке на планету. Рация фаэтов не отвечает. Примем все меры, чтобы задание выполнить с честью. Горячий привет Родине! Крепко жмем руки товарищам!»

Тем временем были быстро проявлены и отпечатаны все фотографии Цереры.

— Вот, посмотрите на эти снимки, — Таня показала космонавтам фотопланшеты. — Что можно увидеть на них? Это похоже на развалины городов. Змейки здесь — сухие русла рек. Теперь обратите внимание на это. — Данилова многозначительно оглядела товарищей. — Ну, что вы скажете? Что—то вроде аэродрома, не правда ли?

— Ну—ка, ну—ка! Интересно! Действительно, похоже. Медведев и Дубравин склонились над фотопланшетом и еще более внимательно стали рассматривать его в лупу.

— А не избрать ли этот район местом посадки корабля? Потом, каких чудес не бывает, вдруг это самый настоящий аэродром! — Медведев оживился. — К тому же он находится в центре равнины. Прошу ваши соображения? Бобров! Как думаешь? — спросил он по телефону.

Предложение капитана было одобрено.

— Теперь по местам! — последовала команда. Наступал ответственный момент — посадка космического корабля на чужую планету. В рубках зажглись фиолетовые лампочки. И опять космонавты, заняв свои кресла, накрепко привязались к ним ремнями.

«Только бы не оплошать! Сейчас как никогда, необходимы выдержка и точный расчет». — Медведев сосредоточенно смотрел на приборы, продумывая весь предпосадочный маневр корабля.

Облетев еще раз Цереру и погасив избыток скорости, он плавно изменил направление движения корабля, повел его вверх по направлению к далекому Солнцу. Удаляясь от планеты и постепенно теряя с высотой скорость, корабль повернулся кормой к поверхности Цереры. Вот он достиг критической точки своей траектории, на мгновение как бы застыл на месте и в ту же секунду стал падать вниз, уже подчиняясь притяжению Цереры.

Медведев быстро включил гравитационный генератор.

Все рубки тотчас же наполнились странным гудением низкого тона. У космонавтов появилось ощущение необычайной легкости, казалось, их неодолимо тянет с кресел куда—то вверх.

Если бы можно было видеть невидимое, взорам людей открылась бы удивительная картина. Работа гравигенератора заставила тяжелый сердечник во много раз усилить излучение гравитонов, которые направлялись только в одну сторону. Образовался огромный сноп крепчайших нитей тяготения и потянулся от корабля к Солнцу, уменьшая тем самым силу притяжения Цереры. Корабль словно повис на упругих канатах. Этим обеспечивалось его медленное снижение.

Капитан повернулся на кресле лицом к Церере. На экране телевизора все ясней и ясней обозначалась поверхность приближающейся планеты. Корабль был точно нацелен на выбранную площадку.

— Пора! — Медведев невольно и сам напрягся. — Армен! Выдвигай посадочные ноги! — подал он команду Хачатурову.

Из корпуса корабля выдвинулось восемь стальных «ног», и он сделался похожим на огромное насекомое, широко расставившее свои цепкие лапы.

Медведев, внимательно следя за показаниями радиовысотомера, несколько усилил мощность гравитационного излучения. Скорость снижения корабля замедлилась до полуметра в секунду.

Минута… Еще секунда, другая… толчок! Корабль ткнулся стальными «ногами» в твердый грунт и, качнувшись на амортизаторах, замер в облаке взвихренной пыли.

Смолк гул генераторов. Воцарилась глубокая, спокойная тишина.

Первое время никто из космонавтов не проронил ни слова. Всех, как ни странно, охватило чувство безмятежного покоя, которое наступает обычно после сложной и утомительной работы. Путешествие в космосе, полное всяких неожиданностей, завершено. И хоть не ясно, какие сюрпризы ожидают впереди, все же приятно ощущать наконец под собой прочную, незыблемую почву.

— Приехали! — не выдержал Дубравин. Этот возглас словно оживил людей, вернул их к действительности. Раскрылись двери всех рубок.

— Ура! Ур—ра!.. — пронеслось по кораблю. Кто—то затянул задорную песню космонавтов:

Сильнее бурь — Вселенной мрак и холод;Не страшен он для тех, кто смел и молод.На космолетах облетим планеты,Пускай откроют тайны нам кометы.Поспорим мы на скорости с веками,Нам цефеиды будут маяками.Так мчись за Солнцем, счастливая Земля!Жди нас с победой! Твои мы сыновья!

Пели все, и эта песня звучала как победный гимн тому народу, детьми которого были прилетевшие сюда люди.

Космонавты бросились к иллюминаторам. Церера! Чем встречает она посланцев великой Земли?

— Что такое? — послышались удивленные и вместе с тем тревожные возгласы. — Все черно! Странно, однако!..

Вокруг корабля, насколько охватывал глаз, простиралась пустынная, однообразная местность. От нее веяло унынием. Черно—пепельная равнина выглядела так, будто здесь пронесся губительный огненный шквал, уничтоживший все живое.

— Пусто!

— Нигде никаких следов! — обменивались космонавты короткими репликами.