Борис Иванов - Джокер и Палач Страница 16

— М-да, — согласился Шишел, наливая себе вина. — Это, должно быть, задевало парня за живое...

— Так или иначе, — вздохнул Коннетабль, — но Хого по какому-то поводу вызвал этого мадьярского дурня на поединок.

— Вряд ли мадьярского, — задумчиво заметил Шишел, рассматривая окружающую действительность через налитое в бокал «Замковое». — Скорее уж румынского или молдавского...

— Ну, вам, славянам, — пожал плечами сэр Стрит, — легче разобраться, кто у вас есть кто...

Шишел решил не тыкать Коннетабля носом в прорехи его этнографических познаний и промолчал — с видом достаточно значительным.

— Надо сказать, — продолжил хозяин стола и замка, — что спровоцировать Симона-картежника на поножовщину было легче, чем у бэби отнять леденец. На нем и самом грешки были — по части загубленных душ. Но Хого настоял на том, чтобы драться по правилам — на саблях. А в этом деле оба брата Хого-Фого — большие мастера...

— Вот и не хватались бы за топоры, — мрачно сыронизировал Шишел.

— О-о-о... — покачал головой сэр Стрит. — Тогда тебе пришлось бы плохо... Даже ствол — прости за откровенность — тебе бы не помог... Словом, те, кто это дело видел, рассказывают, что даже и смотреть было, в сущности, не на что. Ну дал Хого этому мадьяру у себя под носом помахать сабелькой, потом сделал выпад небольшой — те из свидетелей, что зазевались, и заметить не успели — и всё: представление окончено! Симон с перерезанной глоткой отходит к праотцам. О реанимации вопрос не стоит. Хого снимает с хворостины свой приз — заранее вывешенный, — заворачивает в овчинку и, не говоря худого слова, удаляется. Трупчик подбрасывают на Тракт, и все идет своим чередом. Знаешь, Шишел... Я на твоем месте погостил бы у меня недельку-другую. Пока не прояснится, какие у Хого намерения. В отношении тебя. Боюсь, что очень дурные...

— Спасибо, Джонатан. — Не часто Шишел позволял себе обращаться к Коннетаблю Ордена по имени. — Спасибо... Но я, знаешь, привык не прятаться от неведомо чего. В таких ситуациях надо работать на опережение...

— Это как же? — недоуменно развел руками сэр Стрит.

— Пока не знаю, — пожал плечами Шишел. — Для начала доберусь до города и поставлю богу свечку. А там... утро вечера мудренее... Господь вразумит.

— Ну, хорошо, если так... — снова развел руками, на этот раз огорченно, сэр Стрит.

— У меня вот встречное предложение есть, — начал разыгрывать вслух задуманный гамбит Шишел.

И Коннетабль всем своим видом дал понять, что предвидел этот момент. Он выпрямился в кресле, чуть наклонился в направлении Шишела и впился в него глазами.

— Ну, говори! — произнес он тоном, полным ожидания. — Хотя постой! Давай выпьем...

— За все хорошее, что ли? — неуверенно предположил Шишел.

— За то, чтобы оставаться друзьями! — решительно сказал Коннетабль.

Глухо звякнул хрусталь, и с водопроводным урчанием две солидные емкости, наполненные «Замковым», опорожнились в две не менее солидные глотки.

— Так вот я о чем, — приступил Шишел к делу, обстоятельно утерев бороду салфеткой. — Я вижу, ты о мечах тех уже давно задумываешься. Оно и понятно: гуляют они буквально под носом, да на руках у бандюков. Это не дело! А у тебя, вижу, глаза загорелись и книжка нужная тут же под рукой очутилась... А книжка-то редкая. И в бабки не слабые она тебе, видно, стала. Это не случайно ведь. А мне вот меч этот без надобности. Я ж говорил как-то, что зарок дал: с Магией дела не иметь! Так что все очень даже срастается: я от чистого сердца, с открытой душой...

— Нет!!! — неожиданно, в сердцах, врезал по столу кулаком сэр Стрит. Секунда-другая потребовалась ему, чтобы взять себя в руки и смахнуть со штанов пролившийся на них чесночный соус. — Я не могу принять от тебя такого подарка. Прости меня, сэр Шишел, но это было бы большой политической ошибкой с моей стороны!

«Сэр Шишел» только удивленно повел головой.

— Пойми, — продолжил Коннетабль — Я не могу принять от тебя дар, который может возвысить меня или низвергнуть в бездну, и после этого делать вид, что ничего не случилось! Можно подарить человеку маленькую удачу или немного нового знания... Но Судьбу не дарят! Я буду всю оставшуюся жизнь сознавать, что своим взлетом или падением обязан лишь тому, что кому-то — пусть даже моему хорошему боевому товарищу — не по вкусу этот путь. И он уступил его мне — просто так! За ненадобностью!

Шишел, ошарашенно молчавший во время этого монолога, наконец спохватился и попытался перебить так неожиданного сорвавшегося с цепи сэра.

— Дык я не... Я ж не имел в виду... Я... И отчего вы решили, благородный сэр, что я дарю вам не просто некомплектный металлолом, а какую-то Судьбу? Ведь второй-то меч бог его весть где гуляет... Так что...

Джонатан чуть поостыл, но сохранил на лице суровость, а в голосе металл.

— Тогда еще хуже, дорогой мой Шишел! Тогда — еще хуже!! Тогда получается, что ты даришь мне не предмет Магии, который может быть подарен только от чистого сердца и должен быть отвергнут при малейшем подозрении, что это не так, тогда получается, что ты даешь мне взятку в виде произведения оружейного и прикладного искусства, имеющего немалую стоимость на рынке такого рода изделий!

— Вот это ты загну-у-ул! — диву дался Шишел, откинувшись в кресле и начиная наливаться гневом. — Так ты... Так вы...

— Не кипятись! Я не сомневаюсь, что это не так! — оборвал его Коннетабль. — Наливай еще. Выпьем и разберемся! Ну... — Он наполнил свой бокал. — Ну, в общем — за взаимопонимание... Я теперь не сомневаюсь, Дмитрий, что заполучу и второй меч. Прости меня за откровенность, но ты сейчас сделался такой приманкой для Хого, что мне надо быть начеку и насадить его на вертел раньше, чем это сделаешь ты. Не в этом дело... Раз уж так или иначе я получаю из твоих рук новую Судьбу, то... Одним словом, заполучить твой меч мне хотелось бы менее унизительным для меня способом...

«Надеюсь, — подумал Шишел, глотая вино, — что Коннетаблю не придет в голову вызывать меня на честный бой из-за проклятого ковыряльника. Это уж ни в какие ворота не лезет!»

— Значит, хочешь меняться? — как можно более сурово спросил он. — Предупреждаю: в кости играть не стану. С меня одного раза хватило!

— Да, будем меняться! — воскликнул сэр Стрит и, чуть пошатнувшись, поднялся из-за стола.

— Хочешь сделаться великим, как Лу Шень, Кривой Император и эта... Эспиноза? — с тревогой осведомился Шишел.

Сэр Стрит бросил на него тяжелый взгляд:

— Хочу, брат ты мой Дмитрий. Хочу! Для чего же рождается человек, как не для великих дел?

Он нетвердым шагом пересек трапезную, остановился перед стеной, на которой пристроилось не меньше дюжины миниатюрных алтариков Пестрой Веры, вытащил из кармана сотенную федеральными баксами и запалил ее перед ликом Мануан-Огни — Коварного бога Желаний.

С минуту посмотрел на пламя и кивнул Шишелу:

— У меня есть нечто достойное для обмена! Следуй за мной!

То, что Коннетабль, как бывший участник двух экспедиций на Скимитару, не чужд коллекционированию предметов Магии и со вниманием относится к связанным с ними обстоятельствами, Шишел прекрасно знал. Но то, что в его коллекцию могло войти что-то достойное встать в один ряд с парными магическими мечами, было для него полным сюрпризом.

Святая святых магической коллекции сэра Стрита располагалась, к удивлению Дмитрия, не в глубоких подвалах замка, а в одной из его башен — в той, в которую вела лестница из кабинета преславного сэра.

Под самой крышей башни в небольшой комнатке почти без окон перед Шишелом предстала чуть ли не дюжина намертво запертых шкафов, молчаливо выстроившихся вдоль стен. Сэр Стрит безошибочно определил среди них нужный ему. Видимо, заветный. Поковырявшись с полминуты ключом в его замке, он торжественно произнес:

— Вот, смотри! — и распахнул створки.

Панель освещения под потолком вполне справлялась со своими обязанностями, и содержимое шкафа открылось Шишелу достаточно ясно. По крайней мере, настолько, чтобы уяснить себе, что ничего особенного он перед собой не видит. Оно так и должно было быть: как правило, большую часть времени предметы Магии выглядят самым заурядным хламом, который не всякому старьевщику еще может оказаться интересен.

Так что задаваться вопросом, какой из многочисленных предметов непонятного назначения, любовно размещенных хозяином на полках заветного шкафа, был той гордостью его собрания, которая предлагалась на обмен, Шишел и не думал. Его, честно говоря, вообще не интересовало, что там будет ему предложено. Чем бы это ни оказалось, он намерен был как можно скорее избавиться от этой чертовщинки любым из дозволенных законами Магии способов. Впрочем, нет... Один из этих способов, а именно: потерять хреновину вместе с жизнью в честном бою — был для Дмитрия не слишком привлекателен.

Из вежливости к хозяину он изобразил на физиономии живейший интерес к содержимому шкафа.