Роберт Сойер - Старплекс Страница 16

Они все были четырёхлистными.

Он поднёс одно из них к самым глазам, зажав в пальцах, и тщательно его осмотрел. Это был совершенно нормальный клевер практически во всех отношениях. В месте отрыва стебля из него даже выступила крошечная капля растительного сока. Но каждое из этих растений имело четыре листа. Из начального курса ботаники Кейт помнил, что родовое название клевера Trifolium, что означало «три листа». Клевер трёхлистен по определению, за исключением редких мутантных экземпляров. Но у всех этих растений было по четыре овальных клеверных листа.

Кейт смотрел на белые и розовые соцветия, качающиеся на верхушках некоторых растений. Определённо клевер — но четырёхлистный клевер. Он покачал головой. Как мог Стеклянный правильно учесть столько мелких деталей, но допустить такую вопиющую ошибку? Бессмыслица какая-то.

Он снова огляделся в поисках других несоответствий. Большинство лиственных деревьев вокруг были клёнами — конкретно сахарными клёнами, если только он не ошибался. Вот это хвойное — явно сосна Банкса, типичная для юга Канады, а чуть дальше — голубая ель. И… а что это птица, интересно, сидит на голубой ели? Точно не кардинал и не сойка. Да, на голове у неё хохолок, но цветом она изумрудно-зелёная, и клюв у неё утиный, лопатообразный, непохожий на клювы певчих птиц.

Это была Земля, вне всякого сомнения. Вот и земная луна, отчётливо различимая на дневном небе. И всё же, это была не совсем Земля — некоторые детали явно не сходятся.

Кейт озадаченно оттопырил нижнюю губу…

Глава VII

Рисса и Яг добрались до мостика на лифте и скоро уже стояли перед двумя рядами консолей, докладывая коллегам о своём фантастическом открытии.

— Уже долгое время бытует метафора, — говорил Яг, — что видимая материя — это лишь пена на чернильном океане тёмной материи. Мы знаем о существовании тёмной материи по оказываемому ею гравитационному воздействию, но до сих пор ни разу её не наблюдали непосредственно. Те огромные сферы и взвесь мелких частиц между ними как раз и состоят из тёмной материи.

Лианна тихо присвистнула. Кейт поднял бровь. Разумеется, он слышал о тёмной материи. Фриц Цвикки, астроном из Калтеха[7], постулировал её существование в 1933 году на основании наблюдений галактик в Скоплении Девы. По его измерениям, эти галактики вращались друг вокруг друга с такими скоростями, что если бы они состояли только из видимых звёзд, то давно разлетелись бы в разные стороны. Последующие исследования показали, что практически все большие структуры во Вселенной — и наш Млечный Путь не исключение — ведут себя так, будто они значительно тяжелее, чем суммарная масса всех составляющих их звёзд и разумного числа планет. Эту недостающую массу окрестили «тёмной материей», поскольку она не светилась сама и, по-видимому, почти не отражала падающий свет, но при этом создавала примерно 90% всей гравитации во Вселенной.

Тор Магнор, как обычно, сидел, положив свои огромные ножищи на край консоли и сплетя толстые пальцы рук на затылке, погрузив их в буйную рыжую шевелюру.

— Я считал, что природа тёмной материи давно выяснена, — заметил он.

— Лишь частично, — ответил Яг, разводя верхними руками. — Нам давно известно, что барионная материя — материя, состоящая из привычных нам протонов и нейтронов — составляет около десяти процентов массы Вселенной. В 2037 году было обнаружено, что вездесущие тау-нейтрино имеют очень малую массу покоя, эквивалентную примерно семи электрон-вольтам. Также мы узнали, что мю-нейтрино тоже имеет исчезающее малую собственную массу — где-то в одну тысячную электрон-вольта. Поскольку количество нейтрино этих двух типов очень велико, в сумме они дают в три или четыре раза большую массу, чем вся барионная материя. Но даже с учётом нейтрино около двух третей массы Вселенной оставались неучтёнными — до сегодняшнего дня.

— Почему вы считаете, что это вещество — тёмная материя? — спросил Кейт.

— Ну, это точно не обычная материя — в этом можно не сомневаться. — Яг придерживался одной рукой за закруглённый край консоли Тора, чтобы не упасть на четыре конечности, и старался, чтобы это не было заметно. «Старплекс» работал в четырёхсменном режиме для удобства валдахудов, происходящих с планеты с коротким суточным циклом, однако Яг работал сверхурочно. — Ранние работы по тёмной материи предлагали два типа возможной её организации; земные астрономы, чтоб им за это плавать в реках мочи, назвали их WIMP[8] и MACHO. WIMP — это «слабовзаимодействующая массивная частица»; вы видите, какую белиберду им приходится выдумывать, чтобы уложить её в дурацкий акроним? В общем, вимпами в конце концов отказались тау- и мюоновые нейтрино.

— А MACHO? — спросил Кейт?

— «Массивный компактный объект гало[9]», — сказал Яг. — «Гало» в этом контексте означает облако тёмной материи с галактикой в центре. Под «массивными компактными объектами» имелись в виду миллиарды объектов размером с Юпитер, не связанные с какой-либо отдельной звездой — взвесь, состоящая из газообразных миров, сквозь которую движется светящееся вещество галактики.

Лианна облокотилась на консоль, оперев подбородок на сложенные ладони.

— Но если бы вселенная была напичкана объектами размером с Юпитер, — спросила она, — разве мы бы их не обнаружили?

Яг повернулся к ней.

— Даже объекты размером с Юпитер в масштабах галактики исчезающе малы. А поскольку они не излучают свет, то их можно обнаружить только в случае, если один из них проходит между наблюдателем и далёкой звездой. И даже в этом случае эффект будет едва ощутим — небольшая гравитационная линза, из-за которой яркость звезды чуть-чуть увеличится. Такие эффекты время от времени наблюдались — впервые в 1993 году. Но даже если космос кишит MACHO — настолько, что они составляют две трети массы вселенной — то в любой конкретный момент времени эффект гравитационной линзы наблюдался бы лишь у одной из пяти миллионов доступных наблюдению звёзд. — Он махнул рукой в сторону участка неба с мерцающими звёздами. — Здесь мы видим этот эффект непосредственно лишь потому, что находимся очень близко к скоплению тёмной материи и потому что сама тёмная материя прозрачна. То, что мы видим — это обычная космическая пыль, захваченная внутрь объектов из тёмной материи.

Кейт посмотрел на Риссу, вопросительно вскинув брови. Она не возразила.

— Хорошо, — сказал директор, — это, безусловно, эпохальное открытие, заслуживающее дальнейших…

— Прошу прощения, что прерываю, — вмешался Ромбус, — но я регистрирую тахионный выброс. — Ромбус повернул окружающую мостик голограмму звёздного неба так, чтобы стяжка оказалась в центре передней полусферы; желудок Кейта возмутился так же, как в детстве, когда оператор планетария пытался показать, что учиться может быть весело. Яг быстро занял своё место слева от Кейта. Стяжка была точкой зелёного цвета — цвета того, что начинало появляться из неё — окружённой обычным кольцом излучения Содерстрёма.

— Это корабль Содружества? — спросил Кейт.

— Нет, — ответил Ромбус. — Отсутствует сигнал транспондера. — Зелёная точка увеличивалась в размерах. — Невероятно — какая яркость, — неуклюже озвучил ФАНТОМ пробежавшие по его сенсорной сети огоньки. Но иб был прав — стяжка уже была самым ярким объектом на небе, затмевающим даже звезду класса А, на которую Яг обратил внимание ранее.

— Пожалуй, стоит освободить ему место, что бы это ни было, — сказал Яг. — Тор, начинайте отрабатывать назад.

— Выполняю.

Кейт обернулся налево.

— Яг, спектральный анализ.

Валдахуд прочитал с одного из своих мониторов:

— Сканирую. Водород, гелий, углерод, азот, кислород, неон, магний, кремний, железо…

— Оно выглядит чисто зелёным. Может, это лазер?

Яг обернул к нему правую пару глаз, левой продолжая следить за показаниями инструментов.

— Нет. Свет не когерентен ни в малейшей степени.

Пылающая булавочная головка на экране расширялась; вот она превратилась в свирепо сияющий круг нескольких метров в диаметре.

— А что насчёт термоядерного выхлопа? — спросила Лианна. — Может быть, корабль входит в стяжку работающим двигателем вперёд, во время торможения?

Яг проконсультировался с мониторами.

— Спектр безусловно характерный для термоядерных реакций. Но если это двигатель, то очень, очень мощный.

Кейт покинул свою консоль и встал позади Ромбуса.

— Мы никак не можем связаться с этим кораблём?

Одно из щупалец Ромбуса хлестнуло по пульту.

— Прошу прощения, только не с помощью обычного радио. Эта штука испускает гигантские объёмы излучения. Гиперсвязь может работать, но мы не имеем понятия, какой квантовый уровень они используют.

— Начните с самого низкого и поднимайтесь, — приказал Кейт. — Обычная последовательность простых чисел.