Сергей Снегов - Люди как боги (Художник Ю. Чигирев) Страница 16

Такова Ора.

24

На второй день Вера сказала:

— Итак, начинается наша работа, Эли. Ты свои обязанности, конечно, знаешь?

Я их, конечно, не знал. Вера разъяснила, чего от меня ждет. Секретарствовать оказалось несложно. Для начала всюду нужно было ходить с Верой и помогать ей. Хожу я хорошо, а что до помощи, то до сих пор она помогала мне, не я ей, — думаю, так будет и впредь.

— Сейчас идем на совещание к Спыхальскому, он доложит, как они выполнили решение Большого Совета.

Спыхальский торжественно поздравил нас с прибытием. Доклад его был неутешителен. Получив предписание с Земли, Спыхальский разослал специальные экспедиции во все звездные окрестности. Но на звездах вне Гиад о галактах не слыхали, а в Гиадах ничего нового не узнали.

— Правда, к нам на Ору привезли с девятой планеты Пламенной В одного четырехкрылого молодца с яркими сновидениями о галактах, — сказал Спыхальский. — Вы сможете с ним потолковать. Он захулиганил и сейчас отделен от собратьев. К людям он относится с уважением, но своих не переносит. Между прочим, мы открыли в Гиадах любопытный астрофизический факт: Гиады удаляются от всех окружающих звезд, расстояние между ними и всеми другими светилами растет по всем координатным осям.

— Вы хотите сказать, что Гиады генерируют вокруг себя новое пространство? — спросила Ольга с удивлением.

— Да, это. Очевидно, какая-то часть вещества в Гиадах аннигилирует. Причины этого явления пока не установлены.

Я посмотрел на Андре. У Андре был взволнованный вид, он что-то горячо доказывал Лусину, тот лишь покачивал головой. Я не сомневался, что Андре уже придумал теорию, полностью объясняющую выпадение Гиад из окружающего звездного мира.

В заключение Спыхальский сообщил, что на Ору приглашены представители всех звездных народов, населяющих окружающие Солнце светила. Звездожители поселены в гостиницах, создающих привычные им условия жизни.

— Через час отправимся в гости к звездожителям, — сказала мне Вера. — Позаботься о дешифраторе.

Я подошел к Андре.

— Даже издали видно, что ты нафантазировал что-то ошеломляющее. Ну, обрушивай на мою бедную голову.

— И обрушу! — закричал он. — Твоя усмешка меня не смутит! Только глупцы заранее издеваются над тем, о чем и краем уха еще не слыхали.

— Выделяю тебе не край уха, а полностью два.

Андре, смягчившись, с увлечением изложил родившуюся у него гипотезу. Должен признаться, что и меня она захватила — если не правдоподобностью, то яркостью. Андре полагал, что удаление Гиад от всех светил — следствие бушевавшей когда-то в этом скоплении космической схватки галактов с разрушителями. Одна воюющая сторона уничтожала пространство, сталкивая планеты, другая уничтожала вещество, превращая его в пространство, чтоб не дать планетам обрушиться друг на друга. Короче, были одновременно запущены обе реакции Танева — и прямая, и обратная. Прямая давно исчерпала себя, а обратная — превращение вещества в пространство — продолжается, и в результате Гиады медленно погружаются в созданный некогда провал в космосе.

— Этот провал и в наши дни расширяется! — энергично закончил Андре. — А питает его та пыль, что образовалась после взрыва планет. Я утверждаю, что это не простая пыль, а аннигилирующая. Хочу попросить Большой Совет направить в Гиады экспедицию для проверки моей гипотезы.

— Ладно, проси! — разрешил я. — А я попрошу у тебя дешифратор. Ты пойдешь знакомиться со звездожителями?

— Хочу навестить крылатого буяна, которого поселили отдельно. Дешифратор возьмешь у меня в номере.

В номере у Андре я с сомнением поглядел на солидный чемодан, последний вариант того ДП-2, что так подвел Аллана в Малом Псе.

— Теперь он называется малым универсальным, а не переносным, — сказал Андре. — ДУМ, понял?

— Дело не в названии.

— Название отвечает сути. Каждый дурак, посмотрев шкалу настройки, сумеет общаться с любым разумным звездожителем. Забирай и проваливай, Эли!

Я пожелал Андре, чтоб сварливый ангел вцепился ему в кудри. Андре хохотал, глядя, как я сгибаюсь под тяжестью дешифратора. Но я вызвал авиатележку и не торопясь удалился, а тележка с прибором колыхалась на уровне моего плеча — ее тянуло мое индивидуальное поле. На Оре все снабжаются такими полями.

Вера с Ромеро уже ждали меня в ее номере. На улице нас встретил Спыхальский. Он поинтересовался, к кому мы раньше других пойдем в гости.

— К тем, что всех интересней, — сказал я.

Спыхальский улыбнулся странноватой улыбкой — косой, не оживляющей, но словно бы перерубающей лицо: один ус поднимался, другой опускался.

— Мне все интересны, юноша. А вас что больше интересует — ум или красота? Умом они нас не превосходят, а что до красоты… Впрочем, сами увидите.

То, что мы увидели в гостинице «Созвездие Тельца и Возничего» — она была первой, куда мы вошли, — особенного впечатления на меня не произвело. Обитателей Капеллы и Альдебарана — это были первые мыслящие существа, открытые нашими звездопроходцами, — часто показывали в стереопередачах, в них все было знакомо. Конечно, было удивительно, что существа, похожие на земных бегемотов, способны внятно рассуждать, а целый пояс глаз на боках альдебаранцев — впрочем, в сумме все они видели не больше наших двух — способен был восхитить не одного Лусина. Общение с ними не шло дальше разговоров о еде, о тепле, о силе тяжести — массивные альдебаранцы особенно к ней чувствительны. Мне показалась скучноватой первая встреча с обитателями иных миров. Ромеро, когда мы уходили, сказал, пожимая плечами:

— Не знаю, насколько эти существа разумны, но что они очень уж нечеловечны… Я имею в виду их облик.

— Что вы называете человеческими особенностями? — спросил Спыхальский Ромеро. — Тонкие талии и бледность кожи?…

— Лучше бледность и полупрозрачность, чем непроницаемая массивность. Тонкая талия также больше меня устраивает, чем туша. И я предпочел бы два синих глаза, а не сорок восемь бесцветных.

Спыхальский удовлетворенно мотнул головой.

— Сейчас мы навестим посланцев Альтаира. Если вы не признаете их сверхлюдьми, так не знаю, что вам требуется.

25

После такого предисловия я с нетерпением ожидал встречи с альтаирцами. Гостиница «Созвездие Орла» была зданием из металла, без окон, — ящик, поставленный на почву. В вестибюле мы надели скафандры, прозрачные и гибкие. За вестибюлем открылся высокий пустой зал. Единственным его украшением, если это можно назвать украшением, был пояс прожекторов, протянувшийся чуть ниже потолка.

Спыхальский смотрел на нас с ироническим торжеством.

— Почему такая невежливость, дорогие земляне? Вас окружают приветливые альтаирцы, жаждущие беседы с людьми, а вы словно воды в рот набрали.

Ромеро с недоумением поворачивался, пытаясь уловить что-нибудь в пустоте.

— Сдаюсь, — признался он. — Ничего не понимаю.

Пояс прожекторов тускло засветился. И мгновенно вокруг нас зажглись полупрозрачные силуэты, зеленые и фиолетовые. Это были, несомненно, живые существа, но они смахивали на призраков: не то гигантские пауки на тонких ножках, не то шары с жесткими волосиками. Они отталкивались от пола ногами-волосиками и скоплялись вокруг нас: мы были окружены облаком таких существ.

— Паукоподобные из созвездий Орла, — сказала Вера, перехватив иронический взгляд Спыхальского. — Жизнедеятельны лишь под жестким облучением.

Я задал дешифратору программу: «Район Орла, жесткое излучение». Ромеро не пожелал признать себя побежденным. Вера, пользуясь дешифратором, как передатчиком, беседовала с альтаирцами, а он прошептал мне на ухо:

— Существа эти, пожалуй, прозрачнее наших медуз. Но изящества в них не больше, чем в медузах.

Пока альтаирцы реяли вокруг Веры, Спыхальский рассказал мне и Ромеро об их образе жизни.

Альтаир — звезда класса А с температурой поверхности 9000 градусов, в его излучении жесткие компоненты сильнее, чем у Солнца. Белковые организмы, попав на планеты Альтаира, вскоре были бы истреблены беспощадным светилом. И вот совершилось чудо приспособления — жизнь на Альтаире превратила в свое животворное начало именно то, что несло ей смерть. Клетки в организмах альтаирцев функционируют лишь под действием жестких лучей, исторгаемых звездою. Каждое из этих существ, окружавших нас, само являлось источником радиоактивности, даже мысли их несли в себе смертельную радиацию — они мыслят, убивая.

Забавен образ жизни этих опасных для нас, но добродушных по характеру существ: они просыпаются и становятся видимыми на рассвете, когда поднимается Альтаир, в полдень жизнедеятельность в максимуме, а к вечеру, когда поток рентгеновских лучей ослабевает, становятся вялыми и впадают в спячку, из которой их могут вывести лишь гамма-лучи.