Андрей Бондаренко - Королева бабочек Страница 17

– Я и не думаю.

– Думаешь. Я же вижу, сынок…. Непростая у девушки судьба. Полтора года тому назад погиб Митр, муж Мирины, мой двоюродный племянник. Его сожрал голодный Дракон. Только не зелёный, который утром нагло разорял овощные грядки, а красно-бурый, питающийся мясом. Митр, он среди южных вятичей был самым высоким. А в плечах, наверное, даже чуть-чуть пошире тебя. Любила его Мирина – до полного безумия, ревновала ко всем подряд, шумные скандалы закатывала. А ребятишек у них не было. Хотя Мирина – с малолетства – была приставлена к повивальному делу. Вот, такая несправедливость. Видимо, мудрые и дальновидные Боги так решили…. После смерти мужа женщина примерно полгода была сама не своя: отчаянно рыдала сутки напролёт, почти ничего не ела, не умывалась и волос не расчёсывала. Потом, конечно, природа взяла своё и девица решила, что горькая вдовья участь – не для неё. Принялась Мирина усердно подыскивать себе нового мужа, «перебрала», почитай, всех холостяков, проживавших в Веснянке и в соседних деревушках. Только ничего путного у неё не получилось. Видимо, все «женихи» – на фоне покойного Митра – смотрелись бледновато и хлипковато.…А тут, Гарик, ты ненароком нарисовался на горизонте. Красавчик писанный – высокий, широкоплечий, кудрявый. Как на такого орла могучего и видного – глаз не положить? Ан, нет. От ворот, видите ли, поворот…. Ладно, дело твоё. Сам принимай решение, чай, не маленький…

Указав рукой на небо, Игорь спросил:

– Вон и вон – подрагивают два маленьких светлых пятнышка. Что это такое? И над речными бурными водами я видел ещё одно.

– Не знаю, – честно признался Борх. – Такие пятна висят над всей Ровеной. И над Славянкой, и над Фландрией, и над Островами…. Всегда висят, начиная с глубокой древности. Возможно, что и от сотворения нашего Мира…. Для чего? Зачем? Кто и когда их повесил? Не знаю. Жрецы Богов говорят, что, мол, это «Божьи глаза». Мол, с помощью таких «глаз» Перун и Сварог внимательно наблюдают за всеми жителями Ровены, чтобы понять – кого казнить, а кого, наоборот, помиловать и щедро наградить…

«Что же, в каждой мудрёной легенде – при должном желании – можно отыскать рациональное и правдивое зерно», – резюмировал философски настроенный внутренний голос. – «Действительно, за жителями Ровены – уже почти пятнадцать столетий подряд – старательно и вдумчиво наблюдают. Только не Перун со Сварогом, а – при помощи специальных шпионских зондов – любознательные «учёные странники». Ну, как дотошные земные исследователи – через мощные микроскопы – за всякими микробами, бациллами и бактериями…».

Над изгородью – с разных сторон от высокой деревянной башни непонятного назначения – в безоблачное небо медленно поднимались клубы светло-серого дыма.

– Никак, пожар? – забеспокоился Игорь.

– Ерунда, – успокоил Борх. – Правый дым – это коптильни работают. Там сейчас изготавливают к завтрашнему визиту бабочек всякую мясную разность. А слева дымит грибоварня, она же – грибосушка. Там славянские женщины хозяйничают. Всё нормально, сынок. Успокойся.

Они подошли к высокому частоколу, огораживающему Веснянку. Вернее, к двухстворчатым деревянным воротам в изгороди.

«Эге, не всё так просто!», – отметил внутренний голос. – «Вдоль частокола тянется широкий (метров восемь-девять), ров, до самых краёв заполненный водой. Получается, что, копая ров, ровенские вятичи аккуратно выбрасывали грунт сугубо «внутрь» поселения, а потом из вынутой земли, суглинка и крупных камней обустроили надёжный вал, в котором и закрепили толстые дубовые колья. Полутораметровый вал, плюсом – три метра – высота изгороди. Нормально. И ворота солидные, оббитые широкими чёрными полосами железа. В частоколе – местами – прорезаны узкие щели-бойницы. Они, скорее всего, предназначены для метких славянских лучников. С умом всё обустроено, на века, ничего не скажешь….

– А эта штуковина поднимается-опускается? – указывая рукой на деревянный мост, переброшенный через ров, спросил Игорь.

– Это точно, – скупо улыбнулся Борх. – В военные времена мост всегда находится в поднятом состоянии. Естественно, до тех пор, пока не возникает необходимости – на короткое время – опустить его.

– Смотрю, вода во рву чистая. Проточная?

– Угадал, Гарик. Здесь родники бьют. А на противоположной стороне изгороди обустроен специальный желоб, по которому излишки воды – изо рва – стекают по склону холма.

– Обязательно надо в ров запустить мальков разной рыбы! – тут же «загорелся» Игорь. – Откармливать её – не вопрос. Можно мальчишкам поручить. Головастики, лягушки, червяки, комариные личинки, пищевые отходы. Полезное дело, честное слово! Запас пищи будет всегда под рукой, например, на случай долгой осады…

– Вот, сынок, и займись этим вопросом. Понятное дело, уже по следующему лету.

– А почему надо ждать лета?

– Паводковые весенние воды уйдут, а на заливных лугах останутся мелкие бочаги, заполненные разнообразной мелкой рыбёшкой. Чёрпай её сачком и доставляй сюда в бочках….

Перейдя по мосту через ров, Борх уверенно подёргал за неприметный металлический рычаг, торчащий из прямоугольного отверстия в воротах.

– Бум! Бум! Бум! Бум! – раздались неприятно-тягучие, слегка режущие слух звуки.

«Это невидимый нам тяжёлый молот, закреплённый по ту сторону забора, стучит в такой же невидимый железный лист», – сообщил догадливый внутренний голос. – «Невелика хитрость, но, всё же…. Мол, посторонний человек, не знающий о существовании этого рычага, примется по-простому барабанить в ворота кулаком, тем самым предупреждая: – «К вам, дорогие южные вятичи, пожаловал чужак. Будьте настороже». Выдумщики, однако…».

В круглом отверстии, расположенном рядом с «рычажным», появился чей-то любопытный карий глаз, после чего трескучий фальцет пообещал:

– Сейчас открою, Великий вождь! Я быстро!

– Это Хлюст, один из воротных стражей, – пояснил Борх. – Днём они дежурят по одному, а ночами – по двое.

– Не маловато ли будет – для полноценной охраны?

– А ты видел высокую деревянную башню?

– Видел.

– Вот, она-то в охранном деле – самая главная. На башне постоянно дежурит молодой зоркий охотник. Если он заметит что-либо подозрительное, то обязательно поднимет тревогу. Что – подозрительное? Например, неприятеля. Или же сигнальный чёрный дым от специального костра, зажжённого в соседней деревне.

Заскрипели слегка заржавевшие петли, правая створка ворот приоткрылась.

– Добро пожаловать в Веснянку, сынок! – приглашающе махнув рукой, предложил Борх.

«Как-то он с этим «сынком» чрезмерно зачастил», – отметил внимательный внутренний голос. – «Хорошо это? Плохо? Поживём – увидим…».

Игорь прошёл на внутреннюю территорию славянского поселения.

– Действительно, немного похожи, – саркастически усмехнулся щербатый низкорослый мужичок с реденькой бородёнкой на щекастой физиономии. – Бывает, конечно…

– О чём это ты, Хлюст, толкуешь? – насторожился Борх. – Кто на кого похож? Объясни-ка!

– Пришлый варг похож на тебя. А ты, Великий вождь, на него. Я же и говорю, мол, бывает. Значит, Ждан не соврал…

– Что тебе наболтал этот несносный мальчишка?

– Да, ничего особенного, – засмущался воротный страж. – Так, ерунда…

– Излагай, морда! Не тяни!

– Ну, мол: – «На берегу реки нашёлся варг, который очень похож на отца. И лицом, и голосом, и повадками…». Я и говорю, действительно, похож…

– Вот же, болтуна вырастил на свою голову…. Ладно, Хлюст, мы пошли. Бди здесь.

В деревне было достаточно шумно: со стороны кузни (чёрной громоздкой избы), слышался бойкий перестук кузнечных молотов и молотков, звонко перекликались женщины, отчаянно вопила хулиганистая ребятня, со стороны коптилен глухо стучали плотницкие топоры, из длинных серых сараев доносилось коровье мычание, гогот уток и гусей, визг поросят и даже конское ржанье.

«Лошади – у лесных славян?», – удивился внутренний голос. – «Впрочем, ничего странного. Без конной тяги трудно заниматься полноценной торговлей. До границы с Фландрией ещё надо добраться. А много ли унесёшь товара на человеческих плечах? То-то же…. Что касается архитектурных направлений и стилей. Никаких землянок и шалашей не замечено. Жилые дома – обыкновенные пятистенки, выстроившиеся ровными рядами. Понятное дело, что дома разнятся и размерами, и мелкими деталями – ставнями там, крылечками, трубами. В одних избах окна застеклены, в других же – оконные рамы оснащены слюдяными пластинками. И это насквозь понятно, мол, социальное расслоение по материальному достатку…. Что ещё? Всякие и разные сараи, высокие сеновалы, колодцы-журавли, чёрные треугольники погребов, широкие навесы, заполненные колотыми дровами. Всё, как в обыкновенной ухоженной русской деревне. Вернее, в татарской или башкирской деревне. В том смысле, что сейчас (в двадцать первом земном веке), русские деревни не бывают «ухоженными»…. Впрочем, наблюдаются и существенные отличия. Во-первых, отсутствуют – как класс – заборы. Во-вторых, нигде не видно собачьих будок. В-третьих, терракотовые, коричневые и чёрные крыши – непривычно-гладкие…. Ах, да! Они же покрыты моржовыми, тюленьими и нерпичьими шкурами…».