Стивен Дональдсон - Запретное знание Страница 17

Этот комментарий заставил Морн собраться. Это звучало очень похоже на предложение поделиться информацией. Подобравшись, она жадно вцепилась в предоставленную возможность.

– Как долго? Недели?

Вектор задумчиво посмотрел на свой кофе.

– Скорее, месяцы.

Она беззвучно повторила слово:

– Месяцы?

– Нам предстоит долгий путь. Если кто-нибудь следует за нами – служба безопасности Станции или ПОДК – то мы здорово влипли. Если вы разбираетесь в кораблях или если у вас достаточно развито чувство равновесия, вы можете определить, что сейчас мы корректируем курс. Очень постепенно. Мы не можем рисковать встретиться с другими судами – или быть пойманными – пока делаем этот поворот.

Коррекция курса действительно была очень постепенной. Ее чувство равновесия обычно было довольно чувствительно, чтобы сообщить ей, когда она испытывает m, измененное больше, чем на один вектор. Она лишь удивлялась, говорит ли он ей правду, и если да, то почему.

– Для корабля, у которого неисправен прыжковый двигатель, – заметила она, – мы пытаемся преодолеть очень большое пространство. И куда мы направляемся?

– Ремонтироваться, – сдержанно ответил инженер. – Нам нужно добраться к таким докам, где можно было бы чинить прыжковые двигатели.

Морн в изумлении посмотрела на него. За исключением Станции, она не могла вспомнить в космосе, принадлежащем человечеству, ни одного дока, которого «Каприз капитана» мог бы достигнуть на одном лишь ускорении. Скорость корабля могла быть не меньше 150 000 км/с; но даже эта скорость была ничто по сравнению с расстоянием во много световых лет между звездами.

Забыв об осторожности, Морн спросила:

– В какие доки? Где они?

Глаза Вектора были ясными, как ясное небо.

– Вы понимаете, что я не могу ответить на этот вопрос.

– Нет, не понимаю, – ответила она. – Насколько я вижу, вы могли бы вообще не говорить со мной. Пока вы делаете что-то, чего я не понимаю, вы не можете ожидать от меня, что я догадаюсь, где стоят ограничители.

Он улыбнулся.

– Как я уже сказал, мы станем на прикол на долгое время. Это значит, что нам придется видеться друг с дружкой так часто, что может проснуться желание поубивать друг друга. И будет лучше для всех, если мы подружимся.

Она не улыбнулась в ответ. Вектор Шахид, подумала она, был мужчиной. Как Ник Саккорсо и Ангус Фермопил. Если он хотел «подружиться», значит, чего-то хотел от нее.

Она была готова дать Нику то, чего он от нее хочет. Ради ее собственного спасения. Именно для этого и был нужен пульт управления шизо-имплантатом.

Но никому больше. Никому. Никогда.

И очень холодно она сказала:

– А мы делаем все это по приказу ПОДК? Мы делаем это для того, чтобы Хаши Лебволь не замарался кражей продуктов Станции и перемещением их на «Смертельную красотку»? Преданность – вещь хорошая, но иногда она обходится слишком дорого.

Всего мгновение Вектор выглядел сбитым с толку. Затем выражение его лица разгладилось.

– А-а. Ваша теория, что Ник оперативник СИ. Теперь понимаю. Послушайте меня. – Он подался вперед, чтобы подчеркнуть свои слова, и его круглое лицо уже не озарялось улыбкой. – На вашем месте, я бы не слишком рассчитывал на это предположение. Я бы даже не стал повторять ваши подозрения. Это слишком опасно. Вы достаточно рисковали, когда говорили это в первый раз.

Она нахмурилась.

– Почему? Я сама – полицейский. – У нее не было причин верить ему – и не было причин убеждать его, что она ему верит. – Почему же тогда Ник решил прихватить меня, если не по приказу ПОДК?

Внезапно Вектор встал; он подошел к кофеварке и наполнил чашку. Все его движения были скованными, словно его суставы были отморожены.

Не глядя ей в лицо, он сказал:

– Ник взял вас с собой по своим причинам. Он расскажет вам о них – если захочет.

– А что касается всех остальных…

– На борту нет никого, кто не испытывал бы к ПОДК ненависти. – В его спокойном тоне прорывалась ярость. – И у нас есть для этого основания. Для нас очень неприятно, что на борту находитесь вы. Если вы попытаетесь навешать на Ника свои собственные преступления, мы используем ваши кишки, чтобы разогнать корабль.

– «Преступления?» – Его ярость остановила ее; но не остановила ее вопросов. – О чем вы говорите? Я не просила вас подставлять «Смертельную красотку». Я никогда не посмела бы. Это ваше преступление, а не мое.

– Преступление состоит в том, что вы – полицейский, – ответил Вектор не колеблясь. Тем не менее, его ярость исчезла; исчезла так же внезапно, как и появилась. – ПОДК – самая коррумпированная организация. По сравнению с ними пиратство – просто филантропия.

Под пристальным взглядом Морн он неловко опустился на сиденье. С чашкой, стоящей перед ним, он смотрел на нее, слабо улыбаясь, словно человек, который не представляет себе, что такое гнев.

– Позвольте, я расскажу вам одну историю.

Внутренне заколебавшись, Морн кивнула. Она была шокирована связью ПОДК с фальшивым арестом Ангуса; но расстояние от ареста пирата до «самой коррумпированной организации» было слишком велико. Если это было правдой, тогда как же быть с причинами, по которым она стала полицейским? Это очерняло ее отца, самого неподкупного человека из всех кого она знала; это превращало смерть ее матери в нечто дурацкое, достойное жалости. Если это было правдой…

Она слушала Вектора Шахида так, словно – во всяком случае, на некоторое время – время перестало существовать и все вопросы отпали.

– Вы, вероятно, не отдаете себе отчета, – сказал он спокойно, – что пиратство не слишком подходящее занятие для человека вроде меня. Я не люблю насилия. Я не люблю бунта – даже активного протеста. Правда заключается в том, что я не слишком хороший инженер. Если бы у вас было время подумать над этим, вы начали бы удивляться, что я делаю здесь на борту.

Я расскажу вам.

По образованию, во всяком случае, я генетик, а не инженер. Профессию бортинженера я выбрал позднее, после того как решил похерить свою старую карьеру. До этого я работал в Интертехе. Над проблемами генетики.

Именно там я и встретил Орна. Он был компьютерным экспертом нашего отдела. И тогда уже он легко справлялся со всякими случайностями, и некоторые из его хирургических реконструкций были более успешными, чем другие, но тогда сам он выглядел гораздо лучше. Сначала он меня не волновал. Он был слишком… слишком нерараборчивым, на мой вкус. Мы говорили, что он трахнул бы и змею, если бы она достаточно широко открыла при нем рот. Но он был волшебником, творившим чудеса с компьютерами, и все мы зависели от него.

Во всяком случае, я был генетиком, и как только доказал, что достаточно хорош в этой области, меня отправили в один из основных исследовательских отделов. Исследования такого рода, когда проверяют все дупла в зубах и залезают во все дыры, чтобы убедиться, что вы, покидая работу не выносите ничего секретного домой. Интертех всегда был помешан на безопасности – вы, вероятно, читали о проблеме, возникшей у них много лет назад, о восстаниях и всем прочем – и с каждым днем становилось все хуже и хуже.

Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть немного кофе. Морн могла бы сделать то же самое; но она слишком сосредоточилась на рассказе, чтобы подумать об этом.

– С нашей точки зрения это было вполне понятно. Устав Интертеха запрещал манипуляции с генетикой. Вы, вероятно, знаете об этом. – Морн кивнула. – Это запрещено во всей вселенной. Даже устав Объединенных Добывающих Компаний запрещает это. И Интертех могла бы вылететь в трубу, если бы то, чем занимались в нашем отделе, было неправильно истолковано.

Мы работали, – сказал он так, словно это признание не было важным, – над защитой от генетической атаки. На выработке иммунитета к мутации РНК.

Горло Морн парализовал шок; она почти перестала дышать. Выработка иммунитета к мутации РНК. Может быть, она была всего лишь младшим лейтенантом ПОДК, но ни один из мужчин или женщин, когда-либо оказывавшихся в космосе, не мог не понимать важности этого задания. Защита от генетической атаки. Если этого можно было бы достичь, это было бы самым значительным открытием после того, как Хуанита Эстевес нежданно-негаданно открыла прыжковый двигатель. Это изменило бы космос, принадлежащий человечеству. Это уменьшило бы – да что там, свело на нет – угрозу, идущую от запрещенного космоса. Это могло бы разрешить проблему пиратства, если пираты лишились бы самого большого из своих рынков сбыта.

Неудивительно, что Интертех «помешался на безопасности». Одни патенты на такое открытие могли сделать компанию достаточно богатой, чтобы скупить на корню ОДК.

Но Вектор продолжил рассказ. Пока Морн лихорадочно свыкалась с тем, что он сообщил ей, он сказал:

– Как вы можете себе представить, нам нужно было заниматься серьезными манипуляциями для того, чтобы найти способ защиты генетического кода от изменения. И у нас все шло отлично. Правда заключается в том, что мы подошли совсем близко. Мы находились так близко к открытию, что оно стало сниться мне по ночам. Это походило на подъем по лестнице, когда верха не видно, потому что все затянуто облаками. Я не мог видеть конечной точки, но видел каждую следующую ступеньку перед собой. Все, что нам было нужно, это фонарь, и нетрудно догадаться, что конец был уже не за горами.