Галина Полынская - Чужая звезда Бетельгейзе Страница 17

Артём повернулся к окну, сунул лицо в солнечный луч, падающий на стол, и шумно втянул ноздрями воздух.

– А разве чем-то пахнет?

И Апрель пришел к выводу, что у человека не слишком-то развитое обоняние.

Приступив ко второй кружке, Артём решил задать наболевший вопрос всего религиозного человечества.

– А какой он – ад?

– Мне-то почем знать?

Артём впал в замешательство.

– Вы сказали, что вы – демон?

– Да.

– А демоны где живут? Разве не в аду?

– Демоны живут на Альхене.

– Что такое Альхена?

– Планета.

– Тогда получается, что вы инопланетянин?

– Нет, я демон.

Артём, не моргая, смотрел в лицо Апреля блестящими голубыми глазами. В желудке плескалось пиво, мозги тупила головная боль. «Я с ним с ума сойду», – пришла одна единственная мысль из глубины сознания, и тут же ушла обратно.

Протиснувшись в узкий квадратный лаз, Титрус прыгнул вниз. Плита сама вернулась на место. Приземлился он не совсем удачно, слегка подвернул левую ногу. В кромешной тьме, на ощупь касаясь влажных земляных стен, он торопливо пошел вперед, тяжело вдыхая и выдыхая неподвижный спертый воздух. То и дело на лицо попадала невесомая, но отвратно липкая пленка, которую крошечные вездесущие твари умудрялись сплести даже под землей. Титрус очищал ее с лица и тут же попадал в новую невидимую ловушку. Тогда он стал держаться за стену одной рукой, вторую выставил вперед, чтобы пленки наматывались на ладонь. Подземный ход был очень длинным, он пролегал подо всей территорией, принадлежащей Дому Правления, огибал сам Дом, проникал под фундамент и завершался лестницей, ведущей в общую спальню правителя и его супруги.

Задыхаясь, Титрус замедлил шаг, как назло, еще и подвернутая нога нешуточно разболелась. Потихоньку, держась за сердце, будто так он мог успокоить его разбушевавшийся пляс, он шел по подземному ходу и думал о Грэме. Титрус так надеялся дождаться его возвращения… Отчего-то была уверенность, что вот вернется Грэм и все сразу же наладится, встанет на свои места.

И сон, и не сон… Грэм будто грезил наяву, прижимаясь щекой к ароматному птичьему перу. Запаха такого он нигде не встречал, однако он был смутно знакомым, будто нечто далекое, мимолетное, из детства лукаво напомнило о себе. Полуприкрыв глаза, он слушал шелест сильных крыльев и дышал этим манящим в прошлое ароматом, чувствуя себя податливым и слабым, будто тело разом покинула вся сила. Грэм слушал, как в птице ровным гулом звучат невидимые колокола… никогда он не слышал звуков прекраснее и проще.

После третьей бутылки, Артём готов был поведать о законах космоса и мироздания очень даже симпатичному и приятному в общении господину, прибывшему на их планету и избравшему контактёром именно его, Артёма, за какие-то несомненно великие заслуги перед человечеством. Однако, вот беда, ничего про космос и мироздание он не знал, а поведать страх как хотелось, да и вообще тянуло на философию. К сожалению, пришельца интересовали сплошь приземленные темы обустройства и жизни человеческого общества. Артём не мог не заметить, что чем больше они общаются, тем лучше разговаривает Апрель, потихоньку стал исчезать даже его слегка картавый акцент.

– У вас здесь так прекрасно, – Сенатор дышал солнечным ветерком, – я всю жизнь мечтал попасть сюда.

– А давайте, – расчувствовался Артём, – я возьму деньги из заначки, и сходим в ресторанчик, посидим культурно, я вам наш район покажу. У нас красиво тут, все в сирени. Хотите?

Апрель хотел. Артём допил из кружки пиво, прихватил сигареты и поплыл в комнату за деньгами.

Наткнувшись на первую ступеньку лестницы, Титрус чуть не упал. Приподняв одеяние, чтобы не наступать на края, он осторожно стал подниматься, нащупывая ступени. Прогулка по подземному ходу основательно вымотала, Титрус с трудом преодолел лестницу и, упершись ладонями в плиту над головой, с усилием толкнул ее. Плита поехала в сторону, в лицо ударил долгожданный воздух и свет. Выбравшись на поверхность, Титрус поставил плиту на место, выпрямился и отряхнул руки от липких пленок, ноги и подол одеяния от земли и песка.

В спальне сохранилась вся обстановка, как была при Аттоне и его супруги Ривеборы. Все предметы прятались под толстым слоем пыли, ее уберут лишь за день прихода к власти Грэма. Тогда-то он и войдет сюда, а позже введет в эту спальню свою супругу. Титрус посмотрел на огромное ложе, стоявшее на возвышении, будто трон, и постарался прогнать тяжкие мысли о том, какая незавидная участь постигла тех, кто спал на ней. У Грэма все должно сложиться иначе, его жизнь должна быть долгой и славной… и в душе Титруса окрепла уверенность: если Грэм придет из сумеречной Альхены ни с чем, он ему расскажет всё до конца об этих колоколах и даже покажет их. Теперь, когда рядом не было Апреля, никто не мог помешать или запретить сделать это. Он больше не ощущал на себе всеподавляющей силы первого Сенатора.

Острый взгляд Апреля, казалось, подмечал даже движение муравьев по асфальту, ничего не ускользало от его похожих на подкрашенный лед глаз. Человек, вошедший в роль экскурсовода по собственной планете, не закрывал рот ни на минуту. Мозг Апреля работал четко, динамично собирая, фильтруя и сортируя информацию. Ему приятно было ощущать эту работу, он так соскучился по ней. Сенатор уже понял структуру земного общества, природу его силы и слабости. Безусловно, у этого мира имелось больше богатых, разнообразных сторон жизни, нежели у сонной, наперед изученной Альхены, где так тяжело дышалось от скуки. А, судя по тому, что лишь за недолгий путь к ресторанчику он насчитал четырех демонов, этого народа здесь водилось в достатке, что, конечно же, радовало. Однако, на первых порах, Апрель подумывал больше общаться с людьми, нежели с себе подобными. Для начала их требовалось изучить издали, дабы понять, чего можно ожидать от земных демонов. Потом он переключился на мысли об Артёме и зеркале в его квартире. Зеркало конечно же стоило уничтожить, а вот что делать с хозяином жилища? Апрель пока еще не пришел к окончательному решению. Человек мог еще понадобиться когда-нибудь… а мог и не понадобиться. О том, что Артём мог проболтаться кому-нибудь о появлении у себя такого странного гостя, Сенатора не волновало, да и кто поверит слову такого вот человека?

Покинув покои правителей, Титрус направился к себе, уже ни от кого не таясь. Его усталый вид, подрагивающие руки и тусклый взгляд не привлекал особого внимания – всем в Доме было известно, какое шаткое здоровье у Титруса. Зайдя к себе, он, первым делом, напился подкрепляющего силы напитка, немного передохнул и стал одеваться – со вторым походом не следовало тянуть. Набросив черную мантию с темно-синим капюшоном, Титрус вышел из своих покоев и снова отправился в храм, нарочно выбирая такие дороги, где его могло бы заметить как можно больше народу.

В ресторанчике острое обоняние Апреля разделило палитру запахов на приятные, терпимые и отталкивающие. К приятным относились напитки, кофе и чай, к терпимым вина, все остальное отталкивало. Еще он уловил запах какого-то очень приятного фрукта или овоща, пахнущего утренней свежестью. Повторяя действия Артёма, он присел за столик на смешной стул с невысокой спинкой и раскрыл красную папку.

– Что будем брать? – спросил человек.

– А что едят за соседним столиком? Такое белое с зеленым?

– Огурцы.

– Тогда я буду огурцы.

– И всё?

– Пока да.

– А что пить?

– Это обязательно?

– Ну… да.

Из пространных объяснений демона, Артём понял, что тот желает кофе.

– Значит, вам заказать кофе с огурцами? – уточнил он, перед тем, как подозвать официанта.

Апрель кивнул. Себе Артём решил взять пива и орешков.

С деревянно-любезным лицом официант записал заказы и плавно понесся к стойке, а Апрель принялся расспрашивать о больших и малых зверях, увиденных на улице.

– Это кошки и собаки.

Но этого оказалось мало, Апрель желал знать о них буквально всё. Прикурив, Артём заметил, что гость невольно поморщился, и начал старательно выпускать дым в сторону, рассказывая о братьях меньших все, что знал. Апрель слушал с интересом, особенно его увлекли собаки. На Альхене звери не жили в обществе людей.

Подоспел официант. Он поставил на столик тарелку с аккуратно нарезанными ломтиками огурца, маленькую чашечку кофе с кубиками сахара на блюдце, большую кружку пива и тарелочку с фисташками. Огурцы Артём посоветовал посолить. Апрель сначала насыпал себе на ладонь маленьких белых кристаллов и попробовал, на вкус это оказалось неприятно. Сахар тоже не произвел впечатления. Аромат напитка под названием кофе оказался гораздо приятнее его вкуса, и лишь только огурцы оправдали надежду.

Похрустывая прохладными ломтиками, он спросил: