Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс Страница 17

– Похоже, этим его ценность не исчерпывается.

– Возможно. Но сейчас не время это обсуждать. Подготовьте ракетный залп по вражескому субсветовику. А затем по транспорту.

– Нет. Мы подождем, пока оба вынырнут из атмосферы. Тогда и атакуем – если они выживут, конечно.

– Этого я позволить не могу.

Скади надеялась, что до крайностей дело не дойдет, но Клавэйн вынуждал к решительным мерам. Она сосредоточилась, затем ввела в сеть сложную последовательность команд. Ощутила ответ: боевые системы признали первостепенность ее доступа и подчинились. Контроль в быстроте и точности уступает контролю над ее собственными машинами, но и этого достаточно. Ведь задача всего лишь запустить несколько ракет.

– Скади?!

Должно быть, это мысль Клавэйна. Он понял, что управление оружием перехвачено. Она почувствовала его удивление. Разве возможен такой перехват? Скади задала цели, и ракеты с ищущими цель боеголовками вздрогнули в шахтах.

– Скади, прекрати, – спокойно произнес голос в ее голове.

Ночной совет.

– Что?

– Верни контроль над арсеналом. Сделай, как желает Клавэйн. В конце концов, это обернется нам на пользу.

– Нет, но я…

Голос Ночного совета сделался пронзительным:

– Скади, верни контроль!

Униженная и разозленная, Скади выполнила приказ.

Антуанетта подошла к гробу отца. Контейнер был принайтован к решетке грузового трюма, зафиксирован в том же месте, где находился и во время визита робота-полицейского. Девушка положила руку, одетую в перчатку скафандра, на крышку контейнера. Сквозь стекло виднелся профиль отца. Очевидное фамильное сходство – хотя возраст и гравитация отчасти исказили черты, будто хотели превратить их в мужеподобную карикатуру на лицо Антуанетты. Глаза закрыты, выражение, насколько можно разобрать, спокойное, почти скучающее. Это характерно для отца – дремать в самые острые моменты. Вспомнилось, как сочный храп разносился по всей летной палубе. Однажды дочь подловила старика: он лишь притворялся спящим, подглядывал сквозь ресницы. Отец любил наблюдать, как Антуанетта управляется с полетными неожиданностями. Знал, что рано или поздно ей придется все делать самой.

Антуанетта проверила крепежи. Все в порядке, ничто не ослабло и не сместилось в ходе недавних маневров.

– Зверь?

– Что такое, юная леди?

– Я в трюме.

– Юная леди, я знаю. И это меня тревожит.

– Пожалуйста, уменьши скорость. Перейди на дозвуковую. Когда сделаешь, сообщи.

Она заранее приготовилась услышать возражения, но их не последовало. Корабль наклонился. Подступила легкая тошнота – мозг пытался совладать с одновременными ощущениями падения и замедления. «Буревестник» не был способен планировать, его корпус практически не производил подъемную силу. Поддерживала судно лишь тяга, направленный вниз выхлоп двигателей. Небольшую подъемную силу обеспечивал трюм, огромный пузырь вакуума. Но глубоко с ним не погрузишься, придется пустить в него атмосферу.

Антуанетта очень хорошо понимала, что выжила чудом. Корабль демархистов должен был разнести ее в клочья, как и обещала его капитан. И преследующий корабль пауков должен был атаковать до нырка в атмосферу. Даже само погружение могло убить. Получилось не запланированное, осторожное, постепенное снижение, а отчаянная попытка нырнуть под облака, пробиться сквозь вихрь, область пониженного давления, созданную идущим впереди кораблем демархистов. Как только резкое снижение прекратилось, Антуанетта оценила повреждения, и те оказались скверными. Если даже и доберешься домой, к Ржавому Поясу (а это очень и очень маловероятно, в особенности если пауки поджидают снаружи), у Ксавьера будет работы на несколько месяцев.

Впрочем, это хоть удержит его от авантюр.

– Мы на дозвуковой, – отрапортовал Зверь.

– Отлично, – кивнула Антуанетта, в третий раз проверяя, как принайтовила себя к грузовой решетке, и просматривая показания датчиков скафандра. – А теперь, пожалуйста, открой грузовой люк номер один.

– Юная леди, один момент!

Рядом возникла ослепительно сияющая щель. Антуанетта прищурилась, затем опустила бутылочно-зеленый дополнительный визор шлема.

Щель расширилась. Затем поток ворвавшегося атмосферного газа ударил, придавил Антуанетту к балке решетки. С ревом он в пару секунд заполнил трюм, крутясь вокруг вихрем. Датчики скафандра проанализировали состав и выдали совет: не пытайся снять шлем. Давление превышало обычное земное, но газ был люто холодным и для человека смертельно ядовитым.

Атмосфера из страшных ядов с не менее страшными перепадами температуры – вот цена красивой яркой раскраски, видимой из космоса.

– Опусти нас еще на двадцать километров, – приказала Антуанетта Зверю.

– Юная леди, вы уверены?

– Мать твою, да!

Пол наклонился. Барометр скафандра отсчитывал давление: две атмосферы, три. Четыре – и это не конец. Хорошо бы «Буревестник», которого мощно плющит со всех сторон, не сложился и не облепил трюм на манер мокрого бумажного пакета.

«Что бы еще ни случилось, – подумала Антуанетта, – про гарантию на „Буревестник“ уже и разговора быть не может…»

Собравшись с духом, а вернее, подождав, пока пульс немного успокоится, Антуанетта шажок за шажком двинулась к люку, таща за собой контейнер. Процедура трудная – через каждую пару метров надо откреплять и закреплять найтовы заново.