Лиловый рассвет - Александр Быкадоров Страница 17

глиссаде, Ян Погорельский понял: обывательская жизнь обитателей Тац, если не брать в расчёт закрытость Земли, ничем не отличается от обывательской жизни на его родной планете. Тонкие флюиды, почувствованные Яном при подлёте к центральному городу планеты, говорили ему, что, в сущности, люди, живущие на двух разных планетах, ничем не отличаются друг друга. Кроме единственной, малозаметной детали: истинного убеждения тацских жителей в отсталости землян в социальном развитии. Эта была та единственная вещь, позволявшая считать жителей планеты Земля людьми второго сорта. Людьми второго сорта в обществе без элит, обществе равных прав и возможностей.

В космопорту челнок проверила Служба Безопасности — лишь после этого экипажу было разрешено выйти, а погрузчику приступить к работе.

Отметка «Вылет разрешен» — как индульгенция. Как избавление от всех земных грехов — теперь слово «земных» звучало совсем по-иному. И это всё более и более не нравилось Яну — он вспомнил об этом, когда в очередной раз Хуго Баргас прошёл биометрический контроль. Земляне стали грешны при рождении. Грешны не перед Богом, или каким-то иным высшим разумом, который по праву, будь он действительно высшим, мог владеть абсолютным знанием, а перед кучкой каких-то узурпаторов, называвших себя Советом. Кто они и кем выбраны, такие же люди, как и всё остальное население? И почему за Землю несёт ответственность тот, кто на Земле-то, возможно, ни разу и не был. «Скорее, — думал Ян, — перерубить хребет мерзкой стоглавой гадине!». Недавний разговор с Гарвичем прибавил ему сил.

Если не брать за истину эмоциональные суждения Яна, то при внимательном рассмотрении Совет был самым, что ни на есть, правительством Азура — своеобразный парламент и кабинет министров в одном «лице». От каждой планеты предполагался представитель, а то и два-три, в зависимости от населения планеты. При Совете работали профильные комитеты, аналоги министерств: Комитет лёгкой промышленности, Комитет космического транспорта, Комитет коммуникаций и так далее. Существовала также специальная комиссия — «по прогрессу Земли». Именно в её отделениях и ставили злосчастную отметку. Она была создана ещё при первом контакте с землянами — предполагалось, что именно здесь и будут решаться вопросы, связанные с агрессивностью землян и её устранением. По приглашениям этой комиссии самых лучших работников Азура, «строителей лучшего общества», приглашали жить и работать на Земле. Именно из членов этой комиссии и был выбран первый представитель Земли в Азуре.

Около двух земных лет назад он трагически погиб, и в этом, на удивление, не было заслуги Лиловых. Корабль следовал привычным курсом: Земля — Тац. Но при выходе из нуль-пространства загорелся главный генератор, и система пожаротушения не смогла справиться с задачей. Его место занял другой. Он был «родом» оттуда же, из той же комиссии. Человек он был не особо публичный, интервью не давал, лицо его мелькало только в официальных заявлениях Совета — а для землян он был и вовсе не интересен: так, Азурская марионетка, не более. Но встречать челнок должен был он.

Гарвич сообщил об этом перед выходом из-нуль пространства, предварительно собрав экипаж в своей каюте. Сказать, что земляне были удивлены — это ничего не сказать. Однако же он попросил не акцентировать внимание на данном вопросе и не задавать ненужных вопросов о Совете — представитель Земли всё равно будет уклоняться от ответов. Любая информация, хранимая в голове данного человека, по словам Гарвича, является совершенно секретной, и выдаваться каждому будет только в необходимом для работы объёме.

Это была какая-то самоубийственная игра в открытую. Ян не до конца понимал, чего здесь больше: самонадеянности, разгильдяйства или просто невозможности построить нормальную агентурную сеть на Тац. Гарвич не сказал это прямым текстом, но Ян понял: представитель Земли в Совете — человек Лиловых. Как это получилось, как это допустила СБА — понять сложно. Впрочем, Яну и не полагалось это знать. У него другая работа: а его руки уже чесались пострелять.

Представитель Земли встретил их в космопорту, прямо у трапа. Это был высокий мужчина средних лет с пепельным волосами, симпатичным лицом и спортивной фигурой, более напоминая собой героя любовного романа, нежели члена Совета. Одет он был, на удивление, по-земному: чёрный, с серым отливом, френч, застёгнутый на все пуговицы, тёмные брюки и чёрные туфли на шнуровке. Он поздоровался с Гарвичем и азурцем из экипажа так, словно они давно знали друг друга, а вот с остальными землянами ему пришлось знакомиться. Когда дошла очередь до Яна, он спросил:

— А вы, наверное, Ян Погорельский? — и улыбнулся очень странной улыбкой, вытянув губы только на правую сторону, будто усмехался. Гримаса эта была чем-то средним между улыбкой и ухмылкой.

Если бы очередь знакомиться была предоставлена ему последней, Ян бы предположил, что этот человек просто догадался о его фамилии методом исключения. Но земному представителю ещё предстояло «поручкаться» с Клайфтоном.

— Да… — Ян немного смутился. Неужели он был так… известен? Хотя, на самом деле, каждый раз, когда кто-то из сопротивления знакомился с ним, реакция этих людей была одинаковой: «Погорельский, тот самый Ян Погорельский!». И Ян удивлялся каждый раз, он не мог к этому привыкнуть.

— А я Го́рман Дорб. Но для землян я Иван Вуревич. Я землянин, хотя об этом вам, наверняка, сообщил Джон.

Гарвич несколько раз обернулся, поводя головой в разные стороны, потом спросил:

— Может быть, не сто́ит?

Вуревич прервал его:

— Тут нет «ушей», Джон… Все «уши» вы оставили на самой агрессивной планете Азура.

Гарвич поднял бровь, выпятил губы — явно не доверяя последней фразе.

— Давайте лучше отправимся ко мне домой. Думаю, там нам будет удобнее всё обговорить. Вон моя машина, — он махнул рукой в сторону чёрного минивэна с «дутым» кузовом.

Пока они шли к автомобилю, Вуревич исхитрился отстать от общей группы и завести беседу с Яном:

— Перейдём на «ты»? Я был наслышан о тебе.

Ян мельком посмотрел на Гарвича. Ну кто, как не он, мог рассказать Вуревичу о Яне Погорельском. Вообще-то должность Яна не была секретной, но сами телепатические способности не афишировались для тех, кто не работал с Яном в паре. Наверное, Вуревичу тоже полагалось знать. Как ни крути, о Яне так или иначе знало всё сопротивление — такая личность не могла остаться незамеченной.

— Ну… Я — не такая уж большая личность… — Ян заскромничал.

— У тебя выдающиеся способности. Я не буду просить их демонстрировать, но я думаю, что такой человек в сопротивлении, как ты — просто чудо.

— Любой бы на моём месте пошёл бы в сопротивление, если бы имел способности к телепатии. Сам бы нашёл туда