Дэвид Вебер - Пепел победы Страница 18

— Только в том случае, если мы не успеем покончить с Мантикорой до того, как эти проблемы станут по-настоящему серьезными, — заметил Сен-Жюст с ледяной улыбкой.

— При всем моем уважении должна заявить, что быстро выиграть войну не получится, — твердо заявила МакКвин. — Конечно, нельзя исключить возможность, что нам крупно повезет и боевой дух противника упадет до нуля, но в настоящий момент они передислоцировались и надежно прикрыли все самые важные объекты. Оскар, мы наносим удары главным образом по тем системам, которые они у нас же и отбили. Если нам удастся сохранить инициативу достаточно долго, в конечном счете мы их измотаем: слабость сугубо оборонительной стратегии заключается в том, что она позволяет противнику самому выбирать время и место удара и сосредоточивать силы там, где это выгодно ему. Но пока, если не считать атаки на Василиск, мы еще далеки от жизненно важных точек Альянса. Налеты на Занзибар и Ализон наверняка серьезно подорвали боевой дух мантикорцев, но едва ли существенно повлияли на их физическую боеспособность. Поняв, что мы перешли в наступление, они поспешили надежно прикрыть те центры, удар по которым мог бы оказаться для них сокрушительным — к примеру, Мантикору, Грейсон, Эревон и Грендельсбейн. Сунувшись туда, мы неизбежно понесем слишком тяжкие потери.

Сен-Жюст насупился, Пьер подавил вздох. Потом он снова потер переносицу, расправил плечи и обратился к Бордману:

— Хорошо, Леонард. Радости от этого мало, но у меня сложилось впечатление, что ты прав. Набросай на основе своих предложений текст моего заявления, а потом свяжись с Гуэртес и скажи, что я готов дать ей эксклюзивное интервью. Предупреди, что некоторые вопросы останутся без ответа по соображениям секретности, но я постараюсь быть настолько откровенным, насколько это возможно. Чем черт не шутит: может быть, она и раскроет свои карты — хотя бы в попытке заманить меня в ловушку. Но и это в конечном счете неважно: на самом деле я хочу напомнить ей и ее коллегам, насколько ценен для них доступ в мой кабинет. Возможно, это заставит их задуматься, стоит ли злить нас до такой степени, чтобы мы лишили их источников официальной информации. А тем временем, Эстер, — тут он повернулся к МакКвин, — ты продолжишь свои операции. В частности, я хочу, чтобы ты как можно скорее приступила к выполнению операции «Сцилла». Если уж нам не избежать неприятностей из-за Цербера, то лучший способ скомпенсировать их — это как следует надрать задницу мантикорцам на поле боя.

— Сэр, вчера я уже говорила, что мы не…

— Знаю, Эстер, ты пока не готова, — прервал ее Пьер с ноткой нетерпения в голосе. — Но я вовсе не требую от тебя чудес. «Как можно скорее» вовсе не значит «немедленно». Но ты уже показала, что способна бить мантикорцев, и нам нужно, чтобы ты продолжала это делать, где только сможешь.

Он удержал ее взгляд, и МакКвин прекрасно его поняла. Пьер, по крайней мере на данный момент и касательно суждений по военным вопросам, готов был поддержать ее против Сен-Жюста, но ему требовалось чудо, и чем скорее, тем лучше. А не получив чуда, Пьер мог и разувериться в ней… а значит, перестать сдерживать Сен-Жюста, у которого в списках на зачистку ее имя давно стоит первым.

— Понятно, гражданин Председатель, — решительно, но без дерзости отозвалась она. — Если вы хотите, чтобы манти получили по заднице, значит, придется дать им хорошего пинка. Не так ли?

Глава 5

— И каково же это — воскреснуть из мертвых? — спросила капитан корабля ее величества «Эдуард Саганами» достопочтенная Мишель Хенке, и на ее черном, лишь чуть светлее мундира, лице сверкнула белозубая улыбка.

— Больше всего похоже на мучительный геморрой, причем во множестве самых неожиданных мест, — ответила Хонор, сидевшая в старомодном, невероятно удобном кресле, хотя и казавшемся неуместным на борту военного корабля.

Ее старинная подруга рассмеялась.

— Смейся, смейся, — проворчала Хонор. — Я бы на твоем месте тоже смеялась: тебе ведь не приходится иметь дело с психами, которые называют в честь тебя супердредноуты, а когда выясняется, что ты и не думала умирать, категорически отказываются их переименовывать. И это, — она поежилась, — еще цветочки.

— Вот как? — Капитан Хенке склонила голову набок. — Я слышала, что грейсонцы дали кораблю имя «Харрингтон», но думала, что теперь название сменят.

— Они и слышать об этом не желают! — воскликнула Хонор и, вскочив с кресла, принялась расхаживать по каюте.

Благо, места хватало. Все помещения на борту новейшего тяжелого крейсера были просторнее, чем на аналогичных кораблях старых модификаций, а личные покои Хенке не уступали по площади капитанским каютам на иных линейных крейсерах.

Нимица Хонор посадила на спинку кресла, и Саманта, тут же вспрыгнув туда с подлокотника, обвила друга своим хвостом. Несколько мгновений Хонор наблюдала за котами, радуясь тому, что Нимиц уже не так горестно и отчаянно переживает утрату: появилась надежда, что вместе они сумеют справиться с постигшей его бедой.

— Знаешь, — продолжила леди Харрингтон, — я спорила чуть не до посинения, но Бенджамин объявил, что не может переубедить военных: вроде бы во флотском реестре уверяют, будто изменение названия корабля внесет путаницу в их файлы. И преподобный Салливан туда же: твердит, что капеллан благословил корабль под первоначальным именем, и смена его будет чуть ли не кощунством. Ну а Мэтьюс ссылается на флотские суеверия: команда, дескать, считает, что перемена имени сулит кораблю несчастье. Всякий раз, когда я суюсь с протестом к одному из этой шайки, он — разумеется, исключительно почтительно — отсылает меня к кому-нибудь другому. Но мне-то ясно, что все они заодно и только посмеиваются надо мной, потягивая свое пиво.

Хенке сама едва не покатилась со смеху: она знала секрет эмпатической связи Хонор с Нимицем и прекрасно понимала, что подлинные чувства лидеров Грейсона не составляют для ее подруги ни малейшего секрета.

— Хорошо еще, что наше Адмиралтейство отменило решение о присвоении имени «Харрингтон» всему классу кораблей, — заметила Мишель.

— Это потому, — буркнула ее собеседница, — что в Звездном Королевстве менее склонны потворствовать так называемому «чувству юмора». К тому же Капарелли и Кортес уразумели, что если они не вернут прежнее название — класс «Медуза», — я немедленно подам в отставку. Увы, на Мэтьюса такая угроза не подействует.

Воспринимавшие ее чувства Нимиц с Самантой зашлись в смешливом чириканье. Хонор насупилась погрозила им кулаком, но подвижная половина ее рта непроизвольно изогнулась в ответной улыбке.

— Думаю, — сказала Мишель, — вся эта грейсонская шайка-лейка создает тебе проблемы и затруднения исключительно из любви и сочувствия. Такова природа их консерватизма.

Хонор подняла на подругу глаза, и та покачала головой.

— О, я знаю, что на Грейсоне Бенджамин считается столпом либерализма, и, ей-богу, питаю к нему огромное уважение, но давай смотреть правде в глаза. По меркам Мантикоры самый завзятый либерал на этой планете является закоренелым реакционером. А преподобного Салливана или гранд-адмирала Мэтьюса я при всем моем к ним уважении не причислила бы к либералам, руководствуясь даже грейсонскими критериями. Заметь, я люблю этих людей, восхищаюсь ими и в их обществе вовсе не чувствую себя неловко. Более того, для меня несомненно, что оба они, каждый в своей сфере, делают все возможное для поддержки проводимых Бенджамином преобразований, но и тот и другой выросли на Грейсоне до вступления планеты в Альянс. Мэтьюс зашел по пути прогресса так далеко, что свыкся с мыслью о приеме женщин-иностранок на грейсонскую службу и даже старается относиться к ним как к равным. Но в глубине души и он, и Салливан, и, подозреваю, сам Бенджамин просто не в состоянии избавиться от представления о женщинах как о слабых существах, которых необходимо баловать, лелеять и защищать. И все сложности, которые созданы для тебя их стараниями, есть не что иное, как проявление любви и заботы.

Она пожала плечами, и Хонор недоумевающе заморгала.

— Ты сама хоть понимаешь, как это нелепо звучит: они уважают женщин, заботятся о них — и чуть не свели меня с ума исключительно из горячей любви ко мне!

— Так оно и есть, — спокойно заявила Хенке. — И на деле ты знаешь это ничуть не хуже меня.

Хонор воззрилась на нее, насупив брови, но та ответила ей столь «невинным и простодушным» взглядом, что подруга не выдержала и ухмыльнулась.

— Сдаюсь, ты права. Вот только, — тут ее улыбка потускнела, — их добрые намерения не делают ситуацию менее неловкой. На Мантикоре могут подумать, будто я одобряю грейсонскую затею. А хоть и не подумают, все равно это слишком претенциозно. Конечно, — она махнула рукой, словно отмахиваясь от комара, — в том, чтобы назвать корабль именем погибшего в бою офицера, нет ничего дурного — но я-то, черт побери, жива!