Дэвид Файнток - Надежда гардемарина Страница 18

Вышинский спокойно подошел и направил ствол станнера в спину одного из них. Палец его шевельнулся. Матрос упал как подкошенный. Тот, что с ним дрался, замахнулся было на старшину, пытаясь нанести удар сбоку, но Вышинский снова выстрелил, и второй матрос опрокинулся на койку, а потом свалился на палубу.

Пораженный, я смотрел, как Вышинский вразвалку подошел к последней паре дерущихся. И выстрелил одному из них в плечо. Матрос упал. Второй матрос попятился и, тяжело дыша, поднял вверх руки. Вышинский кивком приказал ему встать в один ряд с остальными и, когда матрос повернулся, дал ему пинка под зад, едва не сбив с ног.

Из коридора донесся какой-то шум. Я оглянулся. На палубе валялся матрос.

— Он пошевелился, сэр, — объяснил Эдвардс, сглотнув.

— Очень хорошо. — Я старался говорить как можно спокойнее. А что дальше? Подумав с минуту, я приказал матросам сесть на палубу по одну сторону коридора, положив руки на колени. — Присматривай за ними, Эдвардс. — Тинга я послал в кубрик охранять остальных.

Через переговорное устройство, висевшее на коридорной переборке, я связался с капитанским мостиком:

— Докладывает Сифорт, сэр. Бунт подавлен. Некоторые нуждаются в медицинской помощи. В драке участвовали по меньшей мере двенадцать человек.

— Ради всего святого, что послужило причиной? — В голосе командира звучало облегчение.

— Пока не знаю, сэр.

— Я пришлю Макэндрюса разобраться с этим. Ждите.

Прибывший с наручниками и колодками главный инженер открыл первый кубрик и выбрал шесть надежных матросов. Я отнес станнеры и гранаты в арсенал, а когда вернулся в кубрик, главный инженер и старшина полиции рылись в валявшихся на палубе вещах, отбрасывая в сторону ненужные.

Вышинский, улучив момент, отозвал меня в сторону.

— Простите, я случайно зацепился рукой за ваш китель, — сказал он тихо.

— Спасибо, мистер Вышинский. Вы спасли мне жизнь. Ведь меня могли убить ударом дубины.

— Ерунда.

Хороший парень этот сержант. Бывают моменты, когда следует пренебречь уставом. И он знал когда.

— Вот оно! — Главный инженер держал пузырек с янтарной жидкостью. Еще несколько лежало в небольшой коробке у его ног.

— Гуфджус? — Так на жаргоне называли распространенный наркотик.

— Вы только посмотрите, сколько его у них. Вряд ли они смогли бы пронести это на корабль.

— Конечно, пронесли, сэр, — сказал я. — Если только они не нашли его в… — Я запнулся. — Лаборатория на корабле? Нет, это невозможно. Никто не отважился бы.

— Очень может быть. — Главный инженер встретился взглядом с Вышинским. Старшина в сердцах согнул дубинку. Они стали работать с удвоенной энергией, тщательно обыскивая матросские шкафы. И через два часа обнаружили, что задняя стенка одного из шкафов не закреплена. За ней полость в стене.

— Великий Боже, пошли проклятие на головы этих людей. — Вышинский не хотел богохульствовать. Я был уверен, что у него это вырвалось. Арнольда Таука, злополучного владельца шкафа, потащили на гауптвахту.

Поздней ночью порядок был восстановлен и все виновные сидели взаперти. В полном изнеможении мы вернулись на офицерскую половину.

— Хорошего мало, — это было единственное, что мог сказать главный инженер.

— Да, сэр.

Хорошего действительно было мало.

— Контрабандные наркотики на «Гибернии», — повторил командир Мальстрем.

— Да, сэр. — Я стоял, вытянувшись по стойке «смирно». Он забыл скомандовать «вольно». Мальстрем пожевал губами:

— Конечно, матросы берут с собой контрабандой спиртное. Все без исключения. Но гуфджус…

Гуфджус, разумеется, совсем другое дело. Сначала он кажется безобидным, но потом толкает человека на всякие сумасбродства, делает невменяемым и опасным для окружающих. Свидетельством тому служит разыгравшийся дебош с дракой.

— Да, сэр. Мы, по крайней мере, нашли источник.

Сделать гуфджус нетрудно. Несколько пробирок, реторта, крахмал, магнезия и прочее. Ингредиенты вполне доступные.

— Когда об этом узнают в Адмиралтействе… — Он покачал головой. Впрочем, не так уж это было серьезно. Будь жив командир Хаг, ему пришлось бы труднее, чем Мальстрему, который во время посадки еще не был в должности.

Он поднял глаза:

— Вольно, Ники. Прости.

— Благодарю, сэр. — Я расслабился. — Что вы намерены делать? Капитанская мачта? — Гардемарин не должен задавать подобных вопросов. Но мистеру Мальстрему явно хотелось поговорить, к тому же это был Харв, в недавнем прошлом мой друг.

— Нет. — Лицо командира посуровело. — Военный трибунал. — Заметив мое удивление, он добавил: — Эти подонки знали, что делают. Они нарушили десяток пунктов устава, уже когда гнали эту дрянь на борту корабля. Потом учинили скандал. А что если бы они, накачавшись наркотиками, явились на вахту? В машинное отделение или в воздушный шлюз?

В какой-то степени он был прав. Выходка матросов могла погубить корабль. Но этого не случилось. Дело ограничилось матросскими кубриками. Капитанская мачта, или несудебное наказание, могла привести к понижению в чине, уменьшению жалованья или внеочередным нарядам. Гораздо серьезнее — военный суд. Пока «Гиберния» находилась в межзвездном рейсе, вдали от дома, человека можно было за провинности посадить на гауптвахту, уволить с должности и даже казнить.

Вместо того чтобы замять случившееся, военный суд раздует его и придаст ему официальный статус. И, что еще хуже, повлечет за собой недовольство и ухудшение отношений между наемными матросами и офицерами.

— Да, сэр, понимаю. — Я умолчал о своих опасениях. Это меня не касалось.

— Пилот Хейнц будет председателем трибунала, а Алекс — защитником обвиняемых.

— Алекс? — Я так удивился, что забыл о дисциплине. И, чтобы исправить оплошность, быстро добавил: — Сэр.

— Кто же еще? Нужен обязательно офицер. Эту дрянь обнаружил главный инженер Макэндрюс. Он будет свидетелем, как и вы с Ваксом. Сэнди выступит в качестве обвинителя. Больше некому.

— А доктор Убуру?

— Доктор лечила пострадавших и проводила допросы.

Командир прав. Все офицеры наперечет.

— Есть, сэр. — Я подумал, что надо бы освободить Алекса от вахт, чтобы он успел проштудировать уставы.

Суд состоялся три дня спустя в кают-компании лейтенантов, где раньше заседала комиссия по расследованию. Троих обвиняли в организации лаборатории, участии в бунте и оскорблении командира, наиболее тяжких преступлениях. Пятерых — в использовании наркотиков, причем четверо из них были также участниками беспорядков. Семерых привлекли только за драку.

Все было не так уж сложно, как могло показаться. Старшина Терил знал, кто разбил ему голову: один из тех, кого обвиняли в употреблении наркотика, и один из тех трех, кто его поставлял. Семеро обвинявшихся в драке полностью признали свою вину и уповали на милосердие командира. Признали себя виновными также двое употреблявших наркотик.

Ни одному из пятнадцати обвиняемых командир не сделал снисхождения. Четверых приговорил к шести месяцам гауптвахты, а троих разжаловал в простые матросы. Потом провели судебное разбирательство по делам оставшихся восьми.

Сначала слушали дело трех матросов, обвинявшихся в поставке наркотика. Пилот Хейнц, восседавший на месте судьи, без всякого интереса слушал, как Алекс Тамаров, то и дело сбиваясь, защищает своих клиентов. Формальностей на суде не придерживались. Почувствовав, что гардемарин не справляется со своими обязанностями, обычно молчаливый пилот допросил свидетеля сам.

Три злополучных матроса время от времени перешептывались с Алексом, мешая ему допрашивать Макэндрюса.

— Был ли пузырек с наркотиком под определенной койкой, когда вы его нашли, сэр?

— Не совсем, — невозмутимо ответил главный инженер. — Коробка лежала на полу, наполовину скрытая койкой.

— Итак, вы не можете утверждать, что она принадлежит мистеру Тауку? — Алекс старался изо всех сил, пытаясь выиграть это безнадежное дело. Таук уже во всем признался на ДН-допросе. У него было право отказаться от своего признания, но это обратилось бы против него. И Алекс старался найти улики, которые поставили бы этот допрос под сомнение.

— Я не знаю, кому она принадлежит, мистер Тамаров. — Главный инженер оставался спокоен. Другие свидетели опознали коробку и подтвердили, что она принадлежит Тауку.

— Сэр, вы можете опровергнуть утверждение, что мистера Таука подставил другой матрос?

— Да. — Алекс удивился и в то же время встревожился, но у него не было выбора. Он должен был дать возможность главному инженеру ответить. — Очнувшись после того, как его оглушили выстрелом станнера, мистер Таук попытался ударить мистера Вышинского по лицу.

— Но, может быть, он считал, что его оглушили несправедливо?