Барон Робинзон - Самат Айдосович Сейтимбетов Страница 18

— Неплохо, - мрачно изрек Лошадкин, взмыв над водой.

Ужас Глубин остался под водой, но в то же время близко к поверхности, видно было его черную чешую, окровавленные раны, из которых продолжала вытекать кровь. Ламассы и рыбы вполне смогут попировать, если захотят, а не захотят… ну отпугнет других чудищ, как минимум. Также возглас Лошадкина относился к выстроенной им ранее импровизированной стенке защищавшей недолагуну – она выдержала прощальную волну Ужаса и находящиеся внутри уцелели.

— Обычный режим, - бросил Лошадкин, направляя комбайн к скалам.

Он не оставил в них проходов, так как торопился и для пущей защиты, и теперь следовало исправить ситуацию. Рыба радостно хлынула в море, а вот ламассы или русалки, не стали торопиться, что-то пищали, высунувшись из воды, но переводчик не справлялся, вычленял лишь то же, что и раньше, возгласы про ужас, море и скалы.

— Извините, дамы, - покачал головой Лошадкин, - пусть с вами Павел хороводы водит.

— Что? – возмущенный возглас.

— Что? – не понял Лошадкин.

— Хороводы?

— Слушай, я опаздываю на встречу с вождями и мне не до лингвистических тонкостей, - проворчал Михаил.

Не говоря уже о том, что ему наверняка предстояла лекция о растратах энергония, как минимум от Алены и Сары. Но что было делать, сидеть и бездействовать? Лошадкин припомнил свои страхи по поводу «проглотит замок» и его передернуло. Один удар хвоста выползшего на отмели ужаса и скала бы рухнула, замок рухнул, а с ним и обломок «Васко», их единственный шанс вообще куда-то отсюда улететь в обозримом будущем.

Да, вероятность такого составляла один шанс на миллион, но вдруг!

— Михаил, у нас тут возникли…, - в голосе Маниша слышалось нечто странное.

— Проблемы? – вздохнул Лошадкин. – Ну что мне их, бросать было на съедение?

— Нет, нет, речь о другом. Тебя не затруднило бы снова превратиться в подобие гуманоида и, ну не знаю, эффектно промчаться по воде и запрыгнуть на мыс, рядом с замком?

— Можно, - ответил Лошадкин, отвлекаясь от проламывания проходов в созданной им же стенке. – Но зачем?

— Тут прискакали вожди мордахов и хрокагов, и они видели твое сражение с этим чудищем из моря.

— А, теперь надо сразиться с ними?

Ламассы продолжали что-то пищать и мешаться под ногами, кидались на скалы, словно собирались защищать их до последней чешуйки. Михаил пожал мысленно плечами – проходы он сделал, кто захочет – уплывет, в остальном лагуна, ставшая теперь действительно лагуной, могла помочь Киму в его контактах.

Поэтому он развернулся, опять трансформируя комбайн и в два огромных шага оказался на берегу, разбежался и прыгнул, помогая себе режимом парения и шумно, мощно, выбивая землю и камень, приземлился наверху, но не слишком рядом с замком, чтобы не сломать там что-то ненароком сотрясением.

Конечно, он смог бы починить потом, но Гозье требовалось нечто иное.

— Не сразиться, а впечатлить еще! – торопливо говорил Маниш. – Они прискакали как раз к началу битвы и мчались так, словно у них и лошадей (ящериц и лосей пока что, с молчаливого согласия всех живых, именовали лошадьми, чтобы не путаться) вдруг огонь под хвостами загорелся.

Михаил, приземляясь, тихо хмыкнул. Рудименты хвостов у местных еще оставались, не просто копчик, как у людей, а, именно что укороченные хвосты, крючком у хрокагов, купированным обрубком у мордахов. Вроде даже их украшали и наряжали, наверняка трясли перед будущим партнером.

— Они поверили, поверили, что это послание богов и тут ты, такой похожий на них и на нас, только не волосатый, но все равно похожий и раз! Сразил эту акулу-переростка, они там чуть с лошадей не попадали! Похоже, исчадия зла такого никогда не делали в их мифах, и надо развивать воздействие, усиливать его, понимаешь?

— Понимаю, спокойно, Маниш, ты сейчас себе язык откусишь или слюной захлебнешься, - ответил Лошадкин.

Он видел вождей и их свиты, два отряда, державшиеся поодаль друг от друга. Бросали друг на друга злые взгляды, явно готовились схватиться за оружие, немного отойдя от шока и трепета открывшегося им зрелища. Маниш был прав и Лошадкин направил робота, торопливо шагнул несколько раз и оказался между двумя отрядами.

— Вам было явлено послание! – прогремел он громогласно, заставляя лошадей присесть.

Вожди и их свиты слезли, спрыгнули с лошадей и почти синхронно распростерлись ниц, и затем самый главный из вождей с обоих сторон вскинул руки и заговорил

— Владыка небес, посланец богов, - заговорил переводчик, - победитель ужаса глубин! Мы ждали тебя, и ты пришел! Приказывай, мы готовы повиноваться!

Глава 9

Выпалив это, вожди вдруг уставились друг на друга, и в глазах их полыхнула злоба. Каждый схватился за оружие, и свита их тоже вскочила, готовая начать сражение.

— Стойте! – громыхнул Лошадкин.

К счастью, комбайн был оборудован и динамиками, и он мог вещать сразу на двух языках, иначе вышло бы неловко.

— Вы оба получили послание, потому что теперь вам предстоит отбросить вражду и жить дружно!

— Отбросить вражду, - недоверчивые шепотки, хмурые выражения лиц.

— Но это невозможно!

— Они…!

Все взорвалось бурными криками и в то же время Лошадкин легко перекрыл их, обрушив рев из динамиков.

— Хватит! – прорычал он. – Раз вы не в состоянии одуматься сами и прекратить вашу вражду, это сделаем мы! Вы будете дружить друг с другом и забудете старые обиды! Подойдите и пожмите друг другу руки, троекратно обнимитесь и поклянитесь перед небесами в дружбе!

Пауза, страх, ужас и ярость на лицах, и Лошадкин создал дугу, словно молнию, для пущего эффекта.

— Вы видели лишь малую частичку нашей силы! – провозгласил он и голос его гремел над степью, бился в стены замка, куда вышли живые экспедиции. – Ужас глубин поднял свой плавник на наших союзников, ламассов, и был повержен!

— Что ты несешь, - сетевой «шепот» Гозье.

— Думаешь, они теперь не наши союзники? Думаешь, Паша Ким позволит враждовать с ними?

Маниш замолчал, а Лошадкин утер мысленный пот. Даже после года в новом мире, подобные манипуляции, говорить одно через сеть, а вслух другое – иногда вызывали у него напряжение.

— Ваша вражда огорчает нас! Но если кто-то решил вредить нам – пусть выйдет вперед, и узнает наш гнев!

Михаил подчеркивал «наш» и «мы», как бы говоря за всю экспедицию, но