Ерофей Трофимов - Заповедная планета Страница 19

— Да кто ж их знает?! — развела женщина руками. — Они на одном месте не сидят. Вечно по дорогам болтаются.

— Хорошо. Тогда, может быть, вы что-то знаете о том, где они живут? Должен же у них быть какой-то дом, где они молятся и хранят всё украденное?

— Говорят, у Косой горы они живут. В пещерах, — задумчиво протянула женщина.

— А когда их видели в вашем посёлке в последний раз? — продолжил допрос Кнехт.

— Давно уже не заходили. В последний приход поселенцы их так встретили, что они еле ноги унесли. Так что езжайте к Косой горе, может, там и найдёте.

— А где эта Косая гора? — устало спросил Кнехт, понимая, что и эта попытка провалилась.

— А как из посёлка выедете, так по левую руку и увидите.

— А как далеко до неё ехать?

— А кто ж его знает? Километров пятьдесят, может, больше, — улыбнулась женщина.

Кивком головы поблагодарив хозяйку, Кнехт вернулся в машину и, медленно проехав через посёлок, подъехал к кромке леса. Остановившись, он откинулся в кресле и, прикрыв глаза, принялся анализировать всё узнанное. Такое, рядовое на первый взгляд, приключение неожиданно обернулось сложным, а главное совершенно бестолковым делом. Как оказалось, вся полученная и с таким трудом добытая его помощниками информация и на пятую часть не отражала истинного положения вещей на планете.

По слухам, поселенцы не слишком жаловали приезжих, но женщина, с которой он только что разговаривал, отвечала на его вопросы доброжелательно и вполне откровенно. Она явно ничего не скрывала. Такие вещи Кнехт распознавать умел, ведь это была главная составляющая его работы. Значит, либо эта женщина говорила о сектантах откровенно, потому что это не касалось остальных поселенцев, либо она была великой актрисой и самому Кнехту давно пора на покой.

Во втором он явно сомневался, а значит, она говорила правду. Но где теперь искать этих проклятых сектантов? Конечно, можно было бы поболтаться по планете пару недель, заявившись потом обратно, и потребовать деньги, обвинив заказчика в неисполнении своих обязательств. Но для самого специалиста этот вариант был крайним средством. Его профессионализм требовал довести начатое до конца.

Это был своего рода кодекс чести, выработанный самим Кнехтом, и которого он придерживался неукоснительно. Каждое из им самим придуманных правил родилось не просто так, а было нажито собственным потом, а иногда и кровью. Далеко не всегда его работа проходила спокойно. Наоборот, каждый раз, оказываясь в ограниченном, закрытом социуме, он подвергался испытанию и даже смертельной опасности, прежде чем ему начинали доверять.

Задумавшись, Кнехт не заметил, как его снегоход окружили какие-то люди. От своих раздумий он очнулся, только когда дверь кабины резко распахнулась и его силой выбросили на снег. Дальше последовал удар по голове, и навалилась темнота. Куда его везли и что происходило дальше, Кнехт не знал. Очнулся он, только когда ему в лицо выплеснули ведро воды. Откашлявшись, проплевавшись и продрав глаза, специалист настороженно огляделся, превозмогая головную боль и резь в глазах.

Его притащили в какую-то пещеру и бросили на пол, словно ненужную тряпку. Осторожно пошевелив руками, он убедился, что надёжно связан и, не делая попыток освободиться, принялся высматривать того, кто мог оказаться здесь главным. Цепкий взгляд специалиста наткнулся на странное сооружение, отдалённо напоминавшее вырубленный в камне трон, на котором с гордым видом восседал странный субъект. Необъятной толщины коротышка, с лысой, как колено, головой и умными, черными, словно антрацит, глазами.

Полдюжины подбородков покоились на жирной груди, плавно переходившей в огромный живот, лежавший на дряблых ляжках. Одежду толстяка Кнехт не взялся бы описать ни за какие деньги. Все эти вещи явно перешивали из двух, а то и трех обычных нарядов. Понимая, что изображать из себя лежащего без сознания глупо, Кнехт сделал осторожную попытку устроиться поудобнее и, глядя толстяку прямо в глаза, спросил:

— Ну и зачем было бить так сильно, да ещё и по голове?

— Во избежание глупых телодвижений, — ответил толстяк неожиданно звучным, прекрасно поставленным баритоном.

Одна эта фраза сказала Кнехту больше, чем все предыдущие разговоры. Перед ним явно был человек образованный, ехидно-ироничный, отлично знающий реалии жизни за пределами планеты — короче говоря, неординарная личность. Впрочем, ничего другого Кнехт и не ожидал. Создать на пустом месте секту, удерживая в повиновении десятки людей, и управлять ею долгие годы подряд, может только очень сильный, волевой человек. Сообразив, что началась настоящая работа, специалист выразительно пошевелил связанными конечностями и, чуть улыбнувшись, сказал:

— Может, вы снимете с меня верёвки и мы поговорим?

— А что вам мешает говорить так? — иронично усмехнулся толстяк. — Насколько я могу судить, с языком у вас всё в порядке.

— Мы с вами цивилизованные люди, так зачем пытаться унижать друг друга? Или вы меня по каким-то причинам боитесь?

— Хорошая попытка, — гулко рассмеялся толстяк. — Но не стоит так уж сильно стараться. Я давно уже не обольщаюсь по поводу своей внешности и отлично знаю, что я могу, а что остаётся для меня недоступным. А бояться мне просто нечего. Оглянитесь.

Осторожно повернув голову, Кнехт увидел двух огромных мужчин, вооружённых тяжёлыми дубинами, утыканными толстыми гвоздями.

— Моя личная гвардия. Достаточно одного неосторожного движения, и ваши мозги украсят их палицы. Как видите, глупые шутки могут плохо закончиться.

— А кто сказал, что я приехал сюда шутить? — спросил Кнехт безразличным тоном, давшимся ему очень нелегко.

— Если я ничего не путаю, вы не приехали, вас привезли сюда, — иронично напомнил толстяк.

— И тем не менее я приехал сюда именно для того, чтобы встретиться с вами. Точнее, с человеком, создавшим на этой планете новую религию.

— Вот как? И зачем же, позвольте узнать? Только не говорите мне, что вы вдруг уверовали в наши воззрения и решили присоединиться к моей пастве. Не поверю.

— Нет. Я социолог, и давно уже изучаю подобные социальные явления. Меня привёл к вам чисто академический интерес, — ответил Кнехт, буквально на ходу выстраивая себе легенду.

— Учёный. Что ж, это уже похоже на правду, — подумав, ответил пастырь и, вздохнув, чуть шевельнул пухлым пальцем.

Специалист невольно напрягся, но почувствовав, как стягивающие его руки верёвки ослабли, успокоился. Убивать его пока явно не собирались. Снять верёвку можно было бы и с трупа. Дождавшись, когда освободят ноги, он медленно сел и принялся демонстративно растирать запястья. Глядя на него, толстяк чуть усмехнулся и, качнув головой, сказал:

— Не пытайтесь вызвать во мне чувство вины. Я слишком давно перестал его ощущать, чтобы проникнуться из-за одного книжного червя. Вы для меня всего лишь очередной пленник, чья жизнь полностью зависит от моей прихоти. Так зачем вы меня искали?

— Значит, это вы основали на планете новую секту? — уточнил Кнехт, медленно, стараясь не делать резких движений, поднимаясь на ноги.

— Нет. Её организовал мой отец много лет назад, а я только продолжил его дело. И ещё, мы очень не любим, когда кто-то называет наше братство сектой, религией и тому подобными словами. Мы братство. Запомните это, если не хотите попрощаться со своими мозгами, — сказал толстяк, пальцем указывая на своих бойцов.

— Я постараюсь это запомнить, — быстро кивнул Кнехт, опасливо поглядывая на замерших словно статуи громил. — Они всегда такие разговорчивые или специально для меня?

— У них нет языков, и они кастраты. Две дюжины мальчиков-сирот становятся евнухами и обучаются специальным приёмам ведения рукопашного боя. Это наша ударная сила и гвардия нашего братства. Именно благодаря обработке они становятся такими, какими вы их видите. Что поделать, если далеко не все жители этой планеты готовы легко и спокойно расставаться со своим добром?

— Очень впечатляюще, — растерянно протянул Кнехт.

Ничего подобного он не ожидал. Безусловно, в самых разных уголках на отсталых планетах частенько практиковались различные эксперименты над людьми, но такого дремучего варварства не приходилось видеть даже ему. Отбросив эмоции, специалист повернулся к пастырю и, улыбнувшись, добавил:

— Похоже, ваша власть в братстве не ограничена.

— Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме, — усмехнулся толстяк.

— Думаю, не ошибусь, если предположу, что вы получили классическое образование, — проворчал Кнехт, услышав знаменитую фразу.

— Мой отец постарался сделать всё, чтобы я мог с честью заменить его. И хотя он был порядочным подонком, но своего добился. Мне пришлось много лет терпеть издевательства сверстников, но образование я получил.