Андрей Ливадный - Процион Страница 19

– Извините… – Прервала его Мари. – Возведены КЕМ?

Фоул лишь пожал плечами в ответ.

– Я не знаю. История колонии умещается в полувековой промежуток.

Мари недоверчиво посмотрела на пожилого биолога.

– Да, ты права. Я отношусь к первому поколению колонистов.

– Значит, вы должны помнить, как основывалась колония!

– Увы. Я не помню. И это не имеет никакого отношения к старческим болезням.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Мне семьдесят лет. Однако первые осознанные воспоминания относятся к двадцатилетнему возрасту.

– Так не бывает.

– Бывает Мари. Просто об этом не принято говорить. Можешь поинтересоваться у любого человека моего возраста – что он помнит? Знает ли своих родителей? Знаком ли ему смысл термина "детство". Только боюсь, с тобой не захотят беседовать на подобные темы.

…

Ткань воспоминаний истончилась – иные зловещие образы прошлого вдруг начали накладываться на памятный разговор.

Ян откинулся на спинку кресла, глядя сквозь прозрачную рубиновую жидкость, налитую в бокал, на яркий искрящийся в хрустальном узоре свет.

– Значит, ты ищешь историю?

Мари улыбнулась.

– А ты, охотник за головами, решил, что я собираю останки дройдов, и тем зарабатываю на жизнь?

Пальцы Ковальского побелели.

Он залпом осушил бокал и с преувеличенной осторожностью поставил его на стол.

– Не называй меня так.

– Обиделся?

– Да.

– На правду не обижаются, Ян.

– Я вычищаю мразь, которая пытается протащить заразу в мой город.

Глаза Мари вновь наполнила печаль.

Вот и обозначилась пропасть лежавшая между ними. Конечно, он не предаст ее этим вечером, но сможет ли понять?.. Судьба развела их по разные стороны баррикад, но само противостояние с точки зрения Мари являлось нелепостью. Да было. Было вторжение андроидов, были те страшные дни, жертвы, была кровь, горе, отчаяние, ненависть, но…

Она могла бы объяснить Яну очень многое из познанного за годы исследований, однако стоило ли?

Нет. Мы тихо встретились и тихо разойдемся, каждый со своей правдой. Мари было горько и не приятно думать, что единственный человек, чей образ не тускнел в ее сознании, не может разделить с ней той тайны, к разгадке которой она подобралась уже так близко, что…

Мысль осеклась.

Так близко, что меня решили устранить? – Страшная догадка обожгла рассудок.

Слишком похоже на правду. Слишком…

– Ян.

Он поднял взгляд.

– Кто давал тебе приказ на устранение?

– Я обязан отвечать?

– Боюсь, у нас обоих проблемы.

– В смысле? – Он саркастически усмехнулся. – Меня уже отделали по полной программе. Шутка ли – полтора десятка сервомеханизмов… При нулевом результате за такие потери по головке не гладят.

– Ты не понимаешь. У меня есть несколько убежищ. Утром я сама не знаю, в каком районе окажусь вечером. И, тем не менее, тебя точно вывели на цель. Не настораживает?

– Значит, за тобой следили. – Пожал плечами Ян.

– Вот именно. Следили и не трогали. И вдруг – ликвидировать.

– Может ты вправду стала опасна?

– Да, наверное… – Согласилась Мари. – Но не для жителей города. – Добавила она.

– А для кого? – Ян подался, вперед грузно навалившись на стол. Он уже изрядно выпил этим вечером.

– Я не приношу в город заразу. Да и не зараза это вовсе. – Глаза Мари холодно смотрели на Ковальского. – Все не так просто, как принято считать. И твои работодатели это знают. Я слишком близко подобралась к тайне их благополучия.

– Поделишься?

– А ты хочешь это знать? Только честно?

Глаза Яна сузились.

– Дай подумать. Наверное – нет.

На запястье Мари изящный браслет, выполненный в виде растительного орнамента, внезапно начал покалывать кожу.

Она лишь немного изменилась в лице, но Ян тут же насторожился.

– Что? – Едва слышно спросил он.

– На улице. – Так же тихо ответила Мари. – Вооруженные люди. Они блокируют ресторан.

– Откуда знаешь?

– Долго объяснять. В моей машине установлена система анализа. Я получаю сигнал.

– Сиди спокойно. Есть шанс, что это не за тобой. В городе часто происходят облавы. Документы в порядке?

Она кивнула, пытаясь в эти мгновенья понять – насколько причастен Ян к происходящему?

Нет. Ему было намного проще довести утреннюю операцию до логического завершения.

Она сидела лицом к двери и видела, как медленно распахнулись створки, пропуская внутрь двух человек в гражданском.

Расстояние от входа до столика, за которым сидели Ян и Мари невелико, но она успела рассмотреть незнакомцев, которые, даже не осмотрев обширный зал, прямиком направились к ним.

Сердце сжалось, потом учащенно стукнуло.

Уверенная походка. Равнодушно-брезгливое выражение лиц. Ни тени волнения. Люди ли?

Мари, пусть не покажется странным, любила жизнь, но не страшилась смерти. Каждое утро она, просыпаясь, думала: еще один день. Загадывать дальше не приходилось, ибо там, где лежали ее пути, один неосторожный шаг мог обернуться вечным покоем.

Ложась спать, расставляя ловушки, она закрывала глаза и думала:

Еще одна ночь…

За ней охотились. И любая ночь могла стать последней.

Со временем чувство обостренной опасности притупилось, стало будничным и привычным, причиняя ровно столько же неудобств, как стесняющий движения старый костюм биологической защиты.

Шаг…

У одного глаза серые у второго карие. Оба смотрят не на нее – их взгляды уперлись в затылок Яну.

Еще один шаг.

Под тканью дорогих костюмов взгляд не улавливает характерных признаков оружия.

Браслет все сильнее покалывает запястье. Каждый разряд микротоков означает один отслеженный бортовым компьютером "Акцепта" сигнал, соответствующий эталону вооруженного человека.

Мари случайно нашла эту программу и долго не могла понять, как она действует. Потом, когда разобралась, включила ее в собственную систему контроля безопасности, одновременно пополнив и без того длинный список загадок.

Кто и зачем создал компактный, отлаженный комплекс мониторинга, распознающий не просто вооруженного человека, а в добавок оценивающий его поведение: позу, дистанцию до объекта охраны, и десятки иных нюансов, позволяющих отсеять ложные сигналы, не поднимая напрасных тревог…

Будь в распоряжении Мари портативный компьютер, она смогла бы увидеть точную диспозицию блокировавших ресторан бойцов, но при ней по понятным причинам оказался только браслет, который покалывал кожу так часто, что надежда на чудо таяла как дым…

Ян сидел не шелохнувшись.

Двое незнакомцев остановились за его спиной.

Мари даже не порывалась бежать, она лишь сделал вид, что поправляет платье.

– Капитан Ковальский? – Левая рука цепко, сильно сжала плечо Яна, в то время как правая неуловимым движением выхватила оружие. – Вы арестованы.

Мари одернула платье, фиксируя взглядом происходящее.

Лицо Яна приобрело землистый оттенок.

Его глаза смотрели на Мари, взгляд был печальным, потерянным, он словно прощался с ней… навеки.

– Все в порядке, мэм. Мы вынуждены забрать вашего спутника. Ни о чем не беспокойтесь.

Не человек.

До этого в городе Мари не встречала андроидов, которых по внешним признакам невозможно отличить от людей.

Но все когда-то происходит впервые. Однажды она видела подобных существ, но то происходило в "запретке".

Голос. Глаза. Жесты. Слишком правильное построение фраз, отсутствие интонаций… и как наглядное сравнение, – взгляд Яна, отчаявшийся, безмерно усталый, человечный, до непроизвольного спазма в груди.

Они пришли не за ней.

Ян медленно покачал головой.

Не дергайся Мари. Ты ничего не изменишь. – Вот что говорили его глаза.

Он устал. Устал жить, потеряв смысл, цель, сам не веря собственным доводам о справедливости каждодневных деяний.

Ян так нельзя. Ты…

Мари не ожидала, что чувство, оставшееся где-то в глубинах памяти, вдруг рванется на волю, будто раненная птица, решившая либо погибнуть, либо сломать прутья клетки.

На ее глаза внезапно навернулись слезы.

Инстинкты. Извечная борьба души и рассудка, когда ситуация вдруг идет в разрез с чувством самосохранения, и разум тонет…

– Я думаю мне лучше уйти.

– Мы вас не задерживаем.

В глазах Яна медленно таяла угасающая искра надежды.

Он как безумец в глубине души надеялся… на что? На чудо?

Нет, она все делала правильно. Нет смысла погибать. У нее есть смысл жить, он же потерял его, утопил в кровавых буднях…

Злое и сладкое слово жизнь.

Почему в такие секунды обыденные вещи становятся особенно острыми, желанными, – дышать, мыслить видеть, осязать…

Мари уходила.

Звук ее тонких каблучков тонул в ковровом покрытии пола… и тем отчетливее неожиданнее ударили два сухих выстрела и, вторя им, звонко отозвался прошибаемый пулями металлокерамический сплав.