Михаил Хрипин - Воина миров. Второе пришествие Страница 19

«Нужно быть готовым к дезертирству и панике. У этих подхалимов никогда не было сильной воли, иначе я не был бы тем, кто я есть. Но сейчас это может сыграть злую шутку. Они просто разбегутся. Особенно в дальних областях. Они и сейчас чувствуют себя брошенными, а пройдет время, и они выскочат, зажмурясь, под тепловые лучи, лишь бы найти какой-то выход. Туда им и дорога. Со мной останутся только самые сильные».

Кларк остановился перед небольшой картиной. Шедевр эпохи Возрождения изображал полную титанических страданий попытку людей противостоять бешеной стихии. Карие глаза внимательно изучали каждый мазок, словно видели сцену впервые.

«Люди не сдадутся, это не в нашей природе. Да, сопротивление будет, это очевидно. Нужно только его вовремя обнаружить. Нужно выжить здесь и сейчас, наплевать на удаленные графства. Пусть спасаются как хотят. Сосредоточиться здесь, в Лондоне. Дать людям новое задание — пусть ищут повстанцев. Мы будем наготове, когда они появятся».

Новая перспектива вызвала прилив вдохновения. Новые обстоятельства, новые препятствия, новые планы. Тупое сидение в бетонном гробу переставало быть таким скучным.

«Можно даже сделать ставку на первого партизана. Бутылка старого скотча будет, пожалуй, хорошей наградой тому, кто обнаружит его в городе».

Ураган новых мыслей, складывающихся в сложные комбинации, захватил Кларка. Поглощенный ими, он грузно опустился в кресло, закрыл глаза, застыл монолитной глыбой.

Глава 16

Динамик приемника издавал беспорядочные шумы и режущий ухо треск. Как ни старался Джек поймать трансляцию из Европы, только зря тратил время. Было несколько версий причины радиомолчания, но ни одну из них он не мог проверить. Самым реалистичным было предположение, что в приемнике просто сели батареи, самым невероятным — что Европа также подверглась нападению, а штаб сопротивления разрушен. и то и другое Джек проверить не мог, но что спустя прошедшие недели в Европе упадет запоздалый марсианский снаряд, он отверг как плод нездоровой фантазии. Молниеносность вторжения — самое веское доказательство того, что все снаряды, которые должны были прилететь, уже прилетели.

Мистер Чи стоял рядом с Джеком, внимательно изучал трактат о космических лучах, найденный им на одной из книжных полок. Поначалу он хотел спросить разрешения, но быстро сообразил, что вклиниться в жаркий спор двух светил науки невозможно. Книга в довольно свободной форме трактовала одну из известных китайцу космологических теорий. Жалея, что не может взять ее с собой, аптекарь жадно вчитывался, потрепанные страницы часто шуршали под его пальцами.

Телохранитель и девушка развлекались тем, что переходили по очереди от телескопа к телескопу и разглядывали горизонт. Можно было отчетливо видеть самые дальние уголки владений сэра Сайда, так что тайна осведомленности об их приближении была полностью раскрыта.

Аннет рассматривала редкие сосны на холмах, раскидистые купола сонно покачивались от слабого ветра. Точный прибор позволял различить даже изредка взлетающих с деревьев птиц. в один из телескопов оказался виден брошенный паровоз, застывший на рельсах, проходивших вдоль границы поместья. Прорвавшееся сквозь низкие кучевые облака солнце коснулось какой-то блестящей детали на корпусе паровоза, отраженный блик попал точно в объектив, резанул по глазам. Аннет отпрянула и стала кулачками тереть веки.

Дикси гораздо больше интересовали странные пятна свежевскопанной земли, как гигантские кротовины, в беспорядке разбросанные по холмам по всей территории поместья. в голове Дикси не укладывалось, как он мог пропустить такие хорошо заметные объекты, приближаясь к замку. Он подозревал, что нелюдимый астроном мог бы легко пояснить их назначение, но прервать разговор уважаемых ученых не решался. Тем более, что разговор этот, время от времени переходивший на повышенные тона, касался вещей, значительно более важных, чем пятна сырой земли за окном.

— Послушай, Перси! — в усталом раздражении восклицал хозяин. — Разуй глаза! Они просто избавились от тебя, это же очевидно. с чего ты решил, что их интересуют твои идеи?

— Стивен, ты переходишь всякие границы. То, что ты сам для себя решил в отношении других академиков, вовсе не следует перекладывать на каждого встречного.

— Ты действительно думаешь, что какому-то недоучке из городка было интересно, что ты говоришь о возможности спасти мир? Какому-то желторотому аспирантишке, который минутой раньше трясся мелкой дрожью при виде черного газа под окном? Кого ты хочешь обмануть, Персифаль?

— Ценность научных открытий не зависит от условий, в которых они сделаны, — Уотсон был непреклонен.

— Тогда вот тебе мое открытие — они дождались, пока ты уйдешь дарить светоч людям, а затем собрали все ценное и двинули подальше в лес, рыть себе норы — сказал Сайд.

Он никогда не заботился о политкорректности высказываний, и, тем более, о производимом впечатлении. Именно поэтому почти все ученое сообщество порвало с ним всякие отношения, а многие даже перестали воспринимать его всерьез, считая просто склочным стариком, выжившим из ума.

Уотсон развел руками. Любая встреча с Сайдом проходила в атмосфере напряженного препирательства, но сколько совместных открытий было сделано ими в молодости, когда в таких перепалках у кого-нибудь из них возникало прозрение!

— Я верю в обоснованность твоих догадок, — продолжал Сайд. — Кому, как не тебе, придумать что-то в этом роде? За последние годы я сильно устал от всего этого, так что не хочу даже спорить с тобой. Знаешь, я никогда бы не подумал, что буду на старости лет смотреть на звезды просто по привычке. а ты меня удивил. Все так же бодр, остроумен, горяч.

— Стив, ты хоть можешь себе представить, скольким людям твоя привычка спасла жизнь?

— Ты о чем?

— А статья?

— Кончай темнить, Перси.

— Статья в «Лондон Телеграф», хочешь сказать, была уткой?

— Ах, эта. Жалкий приступ гордости. Нашло что-то на меня, позвонил тому писаке. Думал еще потом, что зря полез. Только сам на себя собак спустил. Ты знаешь, сколько мне пришло гневных посланий? Упреков сколько было, издевательств? Но мне уже все равно. не те годы, чтобы меня это волновало.

— Я верю, Стив, что в Европе сейчас все по-другому, — сказал Уотсон. — Это сообщение о сопротивлении… По-моему, у них еще есть силы. Мои знания нужны им сейчас.

— Давай без высокопарности. Чего ты хочешь от меня? — ответил Сайд и кисло сощурился. — Мне льстит, что ты сразу отправился ко мне, да еще сподвиг на это толпу молодежи, но подумай трезво, что мы можем тут сделать?

— Не скромничай, Стивен, — Уотсон наклонился поближе к собеседнику. — Я же прекрасно знаю, что у тебя наверняка что-то припасено. Ты не можешь без сюрпризов.

— Я давно уже тут сижу как придаток телескопа. Ты видел дом? Мне прибраться сил нет, прислуга разбежалась. Только звезды пока со мной, одна радость. Какие тут могут быть сюрпризы?

— Меня не проведешь, дружище. Отпираться бесполезно, — Уотсон чувствовал, что нужно еще немного поднажать.

— Припасено, говоришь? Может, тебя антиквариат интересует? Этого добра у меня навалом. Даже пара тех летучих колымаг еще в ангаре место занимают.

— Ты о чем?

— Да о самолетах этих чертовых. Что, забыл, как мы с тобой веселились на рождество в девятисотом?

— Ах ты! Совсем вылетело из головы. До сих пор хранишь? — удивился Уотсон. Это определенно было то, что нужно. — И что же, так после этого и не летал больше?

— Да какое там! Забыл, какими мы были? на вершине мира, что ни день, то новое открытие, что ни ночь, то озарение. Вот были времена… Я и вспомнил-то про них недавно совсем, когда понесла нелегкая воздухом подышать. Дотащился до ангара, да и застрял там на полдня. Все хлам ворошил, вспоминал молодость.

Уотсон мечтательно вскинул голову. Воспоминания вспыхнули перед внутренним взором. Молодые, неимоверно успешные ученые, сделавшие к наступлению века несколько революционных открытий, погруженные в исследования технологий, свалившихся прямо с неба. Вопрос личного состояния больше их не волновал, можно было отдаться науке с потрохами. Продажа патентов в прямом смысле слова озолотила их. а развлекаться они тогда умели.

Профессор с замиранием сердца вспомнил ту пару небольших самолетов, купленных ими, чтобы с должным размахом встретить новый век. Особым образом подготовленные бипланы, на которых можно было летать небольшой компанией, отправляться на пикники куда-нибудь в солнечные равнины Шотландии. Создание этих машин было невозможно без некоторых открытий, сделанных Сайдом и Уотсоном, поэтому, летая на них тогда, они испытывали особенную отеческую гордость. Довольно скоро, впрочем, им на смену пришли новые любимые безделушки, бессмысленные скоростные электромобили, причудливо отделанные дома. Затем прошла и их пора. Академические успехи взяли верх над всеми пристрастиями, и развлечения молодости окончательно ушли в прошлое. Теперь это прошлое могло спасти им жизнь. Уотсон встрепенулся, разговор был не закончен.