Андрей Ливадный - Опоздавшие к старту Страница 2

Однако он был упрям — снова вернулся в ВКС, пилотом-испытателем, но проект «Витязь», который он возглавлял, вскоре закрыли, с сухой и серой формулировкой: «за отсутствием перспективы развития».

…И вот, одним солнечным мартовским утром, он понял: от него отняли право водить собственный автомобиль.

Матвей Иванович покинул автосалон в состоянии тихого бешенства.

Пытаясь обуздать скверное настроение, он попробовал мыслить теми самыми пресловутыми категориями безопасности, и опять в который раз пришел к выводу, — не нужен тотальный контроль, достаточно нескольких грамотно разработанных аварийных подсистем, чтобы автомобиль стал безопасным средством передвижения.

Он хотел бы, да не мог отделаться от ощущения, что у него уже отняли право быть человеком.

Куда ни посмотри, к какой сфере деятельности не обратись — везде его жизнь зависела от кибернетических систем и механизмов. Он еще мог самостоятельно передвигаться, подносить ложку ко рту, но, наверное, уже не более того. Весь мир сидел на «игле» информационных технологий, и исчезни вдруг все, — все машины, компьютерные сети, — цивилизация попросту рухнет. Воцарится хаос. Люди уже не смогут выкарабкаться самостоятельно. Кто из них сумеет поднять в воздух самолет? Кто сможет управлять автомобилем без автопилота?

Было горько, надрывно думать об этом, но тем теплым мартовским утром он с полной ясностью осознал, что становится бесполезным придатком стремительно развивающегося на его глазах мира машин.

Мира, в котором от него уже ничего не зависит.

Тогда он и решил для себя — нужно бежать. Слава Богу, просторы родины позволяли, оставались еще глухие леса, где не ступала нога человека или серва — новомодного в ту пору детища высоких технологий.

Так и ушел. Расстался без жалости с комфортным узилищем городской квартиры и подался в самую глухомань, в тайгу, подальше от мегаполисов и сервомеханизмов.

Заседание Совбеза завершилось далеко за полночь.

Андрей Игнатьевич смертельно устал, но непосильные моральные нагрузки в последние годы стали для него нормой бытия.

Слишком близким и отчасти неожиданным оказалось будущее, наступление которого ждали, но, как выяснилось, не были готовы принять его, прежде всего в плане вспышечного развития кибернетики и резкого перехода на новую форму энергоносителей.

Все началось в девяностых годах двадцатого века, когда американский военный кибернетик Герберт Ричардсон изобрел искусственный нейромодуль — тонкую планку, чем-то похожую на древние модули памяти, которая заключала в себе до десяти тысяч искусственных нейронов. Компактность и надежность искусственного нейромодуля позволила строить на его базе сложные архитектуры нейросетей, — засекреченные эксперименты в данной области привели к созданию искусственного мозга.

Позже, в первые годы третьего тысячелетия, в России и США независимо друг от друга ученые пришли к созданию так называемого конвектора вещества, — компактного прибора, превращающего вещество в энергию. Главным элементом конвектора являлись пластины, изготовленные из уникального сплава, полученного при совместном Американо-Российском эксперименте на борту МКС.

Сочетая оба открытия, американские ученые взялись за создание парка боевых и бытовых сервомеханизмов, в то время как Россия использовала открытие нового источника энергии для организации первой межзвездной экспедиции в систему Проксимы Центавра, где была обнаружена пригодная для жизни планета кислородного типа, свободная от разумных или предразумных биологических форм.[2]

Открытия Герберта Ричардсона, не принесли Соединенным Штатам мирового господства, в результате серии неудачных экспериментов по созданию и боевому испытанию сервомеханизмов андроидного типа, (по замыслу военных, они не должны были отличаться от людей, то есть противник не подозревал, что имеет дело с машинами, облеченными в пеноплоть) и загадочному разрушению «города будущего» построенного на территории секретной военной базы «Орлиное Гнездо» технология изготовления нейромодулей стала общедоступна, что привело к взрывообразному развитию робототехники.

Некоторое время на Земле еще сохранялся баланс, как между ведущими мировыми державами, так и между стремительно развивающейся техносферой, и биосферой родной планеты, но к пятидесятым годам третьего тысячелетия стало ясно что тотальная урбанизация земной поверхности, рост численности населения городов-мегаполисов, накладываясь на бессистемное развитие многих инфраструктур, грозят в ближайшем будущем резким обострением глобальных проблем.

Мысленно употребляя термин «бессистемное развитие инфраструктур» Андрей Игнатьевич подразумевал, что современные мегаполисы выросли на месте исторически существовавших городов, то есть они не планировались «с нуля», и оттого каждый урбанизированный центр страдал одними и теми же проблемами: города задыхались от переизбытка транспорта, зачастую давления новых уровней не выдерживала земля, лежащая в основе городов-гигантов, а уже сложившаяся архитектура мешала переходу на новые источники энергии, создавала проблемы с повседневным жизнеобеспечением.

Для России с ее огромными пространствами, конечно, имелся выход — строить и планировать новые города в стороне от уже существующих, но такое решение привело бы к практически полному уничтожению природных зон, гибели экологии.

Окончательное, радикальное решение продиктовала сама история.

Разразившийся конфликт между Соединенными Штатами Америки и Китайской Народной Демократической Республикой привел к обмену ядерными ударами между этими странами.

Андрей Игнатьевич вспоминал те годы с неизменной, леденящей душу дрожью.

Казалось, что настал тот самый апокалипсис, пришел конец всему живому на Земле, где после людей, возомнившими себя в своих амбициях равными Богу, в назидание останутся лишь скелеты городов, да немногие, пережившие катаклизм планетарного масштаба кибермеханизмы.

Тяжелейшее испытание выдержали суперсовременные технологии. Барьер, защищающий от последствий применения ядерного оружия, разрабатывался в России на протяжении четырех десятилетий, но внедрить установки в производство и оборудовать ими границы сумели только с появлением конвектора вещества.

Как оказалось — вовремя. Система Глобальной Защиты от Ядерного Заражения (СГЗ) была активирована задолго до нанесения первых ядерных ударов по сопредельному государству, и с того момента Барьер не выключался ни на минуту, что помогло избежать тотального загрязнения территорий Российской Федерации, однако ни одна суперсовременная система уже не могла спасти планету от последствий чудовищной катастрофы.

Биосфера на незащищенных территориях гибла или подвергалась тяжелым деформациям, в результате короткой, но ужасающей по глобальности своих последствий войны, Соединенные Штаты Америки перестали существовать, как государство.

Китай, подвергшийся ядерной атаке, получил меньший урон, чем Соединенные Штаты, в основном благодаря российской системе ПРО, перехватившей и уничтожившей до семидесяти процентов боеголовок противника.

Последующее десятилетие ознаменовалось созданием Североамериканского союза, а так же совместным проектом КНДР и объединенной Кореи по колонизации Марса.

Земля пустела, природа гибла, геополитический баланс был не просто нарушен, — его не стало. Многие города-мегаполисы переходили на замкнутые циклы жизнеобеспечения, и только в России, благодаря своевременно принятым мерам защиты, сохранилось само понятие — природа.

Однако, в складывающихся обстоятельствах несмотря на все имеющиеся плюсы, рост городов и дальнейшее развитие промышленности при условии поддержания Системы Глобальной Защиты по периметру государственной границы, вели к истощению естественных ресурсов, нарастанию застаревших, не нашедших своего решения проблем, — единственная оставшаяся в мире сверхдержава балансировала на грани, — поддерживать Барьер на протяжении всего периода, пока не стабилизируется радиационная обстановка и исчезнет вероятность заражения территорий, не представлялось возможным, из-за чрезмерного энергопотребления (СГЗ плюс города и промышленность) снять же глобальную защиту границ — означало обречь на гибель миллионы людей.

Именно в этот период, проведя множество расчетов, моделируя ситуации, подсчитывая ресурсы, был найден единственный выход из положения.

Землю можно спасти, цивилизация возродится, а не погибнет, если осуществить проект массовой колонизации Новой Земли.

У России имелось все необходимое для осуществления масштабного проекта переселения. Если направить все имеющиеся ресурсы на постройку двадцати пяти колониальных транспортов, то девяносто процентов граждан смогут обрести новую родину, а на Земле, за продолжавшим функционировать Барьером, машины, под руководством оставшейся части населения смогли бы провести коренную реконструкцию городов-мегаполисов, проложить спланированные инфраструктуры дорог, не нанося при этом ущерба сохраненной частице земной биосферы, — напротив, Земле давали отдохнуть от токсичных выбросов производств, дать отправиться лесам от вырубок, восстановить экологический баланс на защищенных территориях, более того — развитие колониального проекта, подготовка к освоению биосферы иной планеты, придало серьезный импульс к развитию генной инженерии, выведению новых, стойких к различным неблагоприятным условиям видов растений, что могло найти свое применение не только на новой родине, но и тут на Земле, где машины по генеральному плану восстановления территорий, завершив работы внутри Барьера, должны были начать выход за него, оживляя мертвые пространства радиоактивных пустошей.