Светлана Тулина - Прекрасный день дипломированного специалиста Страница 2

— Эй, урод! Он офицер, слышишь?! Ты должен выполнять команду, придурок! Взгляни на экран, урод, взгляни! Бейджик видишь?! Читать умеешь? Что на нем написано, ну?

Проблемная камера. Но эта камера — на участке Кэт. Про свой участок я знаю все — там не может быть никого со статусом офицера. Но на участке Кэт — не знаю. Она мне ничего не говорила. А человек в проблемной камере называет себя офицером. Решать проблемы — работа тех, у кого высокий статус. У капитана самый высокий. Так что пусть он и решает. Вот я и спросил.

Только он не ответил.

Ну что ж, не моя проблема. Новых инструкций нет, значит, и медлить нет смысла. Иногда те, которые считаются нормальными, ведут себя очень странно и пытаются присвоить статус, на который не имеют прав. А офицеры сами открывают любые двери, им не нужен для этого специалист, даже такой хороший, как я.

— Эти камеры открываются лишь снаружи, ты, придурок!!!

Даже плечами не пожимаю — зачем? Обращено не ко мне — я специалист.

— И как его только взяли?! Он же придурок!

— Не его — так другого кого, еще и похуже могли. У этого хотя бы диплом и опыт работы.

— Как можно таким выдавать дипломы?!

— А попробуй не выдай — сразу загремишь под статью о дискриминации по хромосомному признаку.

— Зачем он врет? Что я ему плохого сделала?!

— Он не врет. Если говорит, что доложил капитану, а тот не ответил — значит, все так и есть.

— Сволочи! Уроды! Почему нас не освободили?!

— Может, решили наказать. Мы же нарушили. Во время вахты…

— Козлы! Это ты нарушил! А я вообще не при чем, у меня свободное время было! Это из-за тебя я тут застряла, да?!

— Не кричи. Я думаю. Может, им просто не до нас…

— Думает он! Было бы чем! Что значит не до нас?!

— Гравитацию так и не восстановили. И лифт… может, все куда хуже…

— Мы третий день заперты в этой консервной банке! Здесь нечем дышать! Жрачка отвратная! И вода воняет! Куда хуже?!

Мне нравятся коридоры. Наверное, адаптируюсь. Если бы еще не эти, которые в камерах… В прошлый раз пытались доказать, что я должен подчиняться параграфу пять прим-три. А ведь это только для узких специалистов.

Я специально в диплом заглянул. На всякий случай. Там четко написано — «специалист». Там нет слова «узкий». Значит, параграф пять меня не касается. Узкий специалист — это когда умеешь делать что-то одно. А я ведь и еще кое-что умею, кроме замены фильтров. Куда более интересное. И приятное.

Только вот заниматься этим не разрешают. Когда впервые попробовал, расчетчицы стали вопить и звать капитана. А тот меня выгнал из рубки и запретил это делать. И Док потом сказал, что нельзя. Я спросил, почему раньше было можно и даже нужно, а теперь нельзя. А он сказал, что можно у себя в капсуле, когда экран отключен. Я пробовал — неинтересно. В рубке совсем другое дело…

Иду по коридору. Чем дальше — тем холоднее. В рубке вообще очень холодно. Ну и ладно, я ведь не собираюсь там задерживаться.

Капитан куда вежливее бригадира Майка — он застыл у потолка и проходу не мешает. Здороваюсь и, так и не дождавшись ответа, прохожу к коммуникатору. Но на капитана я не в обиде — он все-таки капитан. В креслах пусто — оба пилота у кофейного автомата, вечно они там толкутся. Набираю свой код. Код принят, сигнал становится синим. Докладываю обстановку — все нормально, никаких нарушений. Двести девяносто восемь камер, фильтры стандартные, заменены успешно. Одна камера — фильтр заменен на усиленный в связи с возрастанием нагрузки. Еще одна камера — резервная, фильтр законсервирован в начале полета, консервация подтверждена. Кэт опять пропустила вахту.

Это, наверное, не совсем хорошо с моей стороны. Но сама виновата. Если бы она меня заранее предупредила и попросила подменить, я никому бы ничего не сказал. Первый раз, что ли? Мне не трудно. Но она не стала предупреждать и просить, просто не вышла — и все. Словно так и надо. Ну и поделом. А мне премиальные будут. Точно будут, уже четыре вахты за нее отработал.

Завершаю доклад и нажимаю отсыл. Огонечек меняет цвет. Вообще-то, это не моя работа, но я очень люблю смотреть, как они меняют цвет. И, потом, мне совсем нетрудно. На соседней консоли мигает желтым, далекий голос бубнит устало:

— …«Шхера», ответьте, ответьте, «Шхера»… есть кто живой, ответьте… вы отклонились от курса, ответьте, «Шхера»…

Он давно там бубнит, но это не имеет ко мне никакого отношения. Я сделал свою работу на сегодня и могу быть свободен. Могу сесть в кресло прямо тут и слегка позабавиться. Что-то мне подсказывает, что сегодня капитан возражать не будет. Он вообще очень молчаливый последнее время, да и девчонок, которые могли бы завопить, в рубке нет. А пилоты и раньше не возражали, смеялись только и пальцем показывали. Может, действительно доставить себе удовольствие, пока есть время?..

Ежусь и судорожно зеваю.

Нет. Слишком холодно. Да и устал я — все-таки за двоих работал.

Покидаю рубку, вежливо кивнув капитану на прощанье. Он не отвечает, но я не в обиде. Во-первых, он все-таки капитан. А, во вторых, ему очень трудно было бы кивать, когда голова так сильно свернута в сторону, что из разорванной шеи торчит позвоночник.

Прохожу по коридору до своей капсулы. Протискиваюсь мимо бригадира Майка — и что он так ко мне привязался? Снова зеваю — резко, даже челюсти больно. Еще какое-то время трачу на шлюз, а потом сразу — спать…

— Не плачь.

— Как же, не плачь!.. Что же теперь будет-то?! Ой, мамочки-и-и-и!

— Все будет хорошо.

— Ага, хорошо, как же… когда они все… Когда мы все… ой, и зачем я только согласилась!..

— Может, я ошибся. И все не так плохо.

— Как же, ошибся! А почему нас тогда не освободили? Нету их никого, нету! Ой, мамочки… только мы и этот идиот. И бандиты эти, ой, страшно-то как, мамочки…

— Он не идиот. А они — не бандиты. В колонисты особо агрессивных не загоняют, кому нужны проблемы? Только за мелкие правонарушения. Дорогу не там перешел, хулиганство, налоги опять же… Так что ты не бойся.

— Капитан такой вежливый… был… и девочки… Не ссорились… шнурки одалживали, а теперь… ой, ну почему-у-у?! Нет, ты вот скажи, есть справедливость, а? Почему их больше нет, а этому идиоту хоть бы что!

— Так радуйся. Если бы и он не выжил — кто бы нам фильтры менял?

Иду по коридору. Просто так иду.

Здесь коридоры хорошие. Интересно ходить. В патруле нет коридоров, только кабина, и ходить некуда. А мне нравится. Опять погулял по потолку в смотровой. Механика далеко обошел. Они больше не перемещаются, никаких неожиданностей, раз запомнил, где кто — и все. Это очень удобно, когда никаких неожиданностей. Только вот бригадир Майк… и зачем ему понадобилось лезть в скафандре в самое узкое место у моей капсулы? Там и так тесно…

Раньше коридоры были более скучными и неприятными, там не было заплат, но были эти, которые считают себя нормальными. Постоянно на них натыкался. Неприятно было.

Смотрю на таймер и сворачиваю вниз. Если не торопиться — приду как раз к началу вахты.

— Я не хочу умирать…

— Если все получится, то никто больше не умрет.

— Что получится, что?! Осталось меньше суток! Мы должны были начать торможение еще вчера! А завтра будет поздно, мы разобьемся!

— Значит, сегодня.

— Что сегодня, придурок?! Даже если этот лысый урод нас выпустит, что мы сможем?! Пилоты погибли! Корабль неуправляем! Я не пилот, если тебе еще не ясно?! Может, ты у нас пилот?!

— Я был пилотом. Правда, давно. И на другой модели. Но это шанс.

— Что же ты молчал, пока я тут с ума сходила?! Надо его уговорить, надо обязательно его уговорить! Ты уже придумал — как?!

— Да. Только ты не кричи, Ты его нервируешь.

Спускаюсь. Покачиваю головой под музыку. Я сегодня решил проблему. Это — не моя работа, но приятно. Вот как вчера, когда я придумал с двойным фильтром. Ведь если в камере вдвое возросла нагрузка на фильтр — логично заменить его двойным. Это красиво. Как синий огонек. Раньше я такого не делал, но вчера мне понравилось. И сегодня тоже придумал. Не люблю, когда мне создают проблемы. Но не обслуживать проблемную камеру тоже нельзя. Значит, снова выслушивать их глупости? Снова нервничать? Не хочу.

И я понял, что надо просто взять у капитана клипсу аудиоплеера. И взял.

Я его спросил сначала, но он не стал возражать.

— А я знаю, почему он выжил.

— Ну и почему?

— Он в аварийной капсуле ночует. Она на отшибе и полностью автономна. Я все думал, почему никто ими не воспользовался? Ведь разгерметизация не могла быть мгновенной. А теперь понял…

— Что понял?

— Если и были такие — они к первой бросились. А там наш придурок. Запершийся изнутри. Он всегда запирался, после той шуточки Сандерса.