Кори Доктороу - Лучшее за год XXIV: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк Страница 2

Где-то под водой прозвучало: «Вумф!» — и Роби встревожился.

— Азимов! — выругался он и отчаянно зашарил лучом сонара по рифу.

Человеческие оболочки скрылись в туче всплывающей биомассы, в которой он не сразу распознал стайку рыб-попугаев, быстро поднимающихся к поверхности.

Через минуту они уже плавали поверху. Безжизненные, яркие, с вечной дурацкой ухмылкой на рыльцах. Их глаза уставились на кровавый закат.

Среди них плавали человеческие оболочки, надувшие воздушные мешки в точном соответствии с правилами для ныряльщиков. Поднялась зыбь, и волны толкали рыб размером метр на полтора на ныряльщиков, безжалостно колотя их и заталкивая под воду. Человеческие оболочки относились к этому равнодушно — пустая мясная оболочка не способна паниковать, но в конце концов им это повредило бы. Роби выпустил весла и поспешно стал подгребать к ним, разворачиваясь так, чтобы ныряльщикам было удобнее забираться.

Мужчина — Роби, естественно, называл его Айзеком — ухватился за борт и, извернувшись, подтянулся на сильных загорелых руках. Роби уже подходил к Жанет, быстро плывшей навстречу. Она ухватилась за весло (ей не положено было так делать) и поползла вдоль него, вытаскивая тело из воды. Роби увидел, какие у нее круглые глаза, и услышал прерывистое дыхание.

— Вытащи меня! — проговорила она. — Бога ради, вытащи меня!

Роби обмер.

Это уже была не человеческая оболочка, а человек! Гребной аппарат взвизгнул, когда он поспешно втянул весло. У него на конце весла висел человек, и человек был в беде, бился в панике. Он видел, как напрягаются ее руки. Весло поднялось еще выше, но достигло предела подвижности, и она повисла наполовину в воде, наполовину в воздухе, а баллоны, балластный пояс и снаряжение тянули ее вниз. Айзек сидел неподвижно с обычной добродушной полуулыбкой на лице.

— Помоги ей! — выкрикнул Роби. — Пожалуйста, ради Азимова, помоги ей!

«Робот не может причинить вреда человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Таков был первый закон, первая заповедь. Айзек не двинулся с места. Он не был запрограммирован помогать другим ныряльщикам в подобной ситуации. Он превосходно действовал под водой и на поверхности, а вот оказавшись на борту, уже ничем не отличался от балласта.

Роби осторожно развернул весло к планширу, притягивая женщину к себе, но опасаясь раздробить ей руки об уключины. Она задыхалась, стонала тянулась к борту и наконец ухватилась за него одной рукой. Солнце уже зашло: для Роби это мало что меняло, но он понимал, что Жанет это неприятно. Он включил ходовые огни и прожекторы, превратив себя в плавучий маяк.

Он чувствовал, как дрожали ее руки, когда она подтягивалась на палубу. Она упала плашмя и медленно стала подниматься на ноги.

— Господи, — проговорила она, обняв себя за плечи. Воздух стал чуточку прохладнее, и голые человеческие руки пошли мурашками.

Риф оглушительно заскрежетал.

— Ага! — гаркнул он. — Катись! Суверенная территория!

— Все эти рыбы!.. — сказала женщина.

Роби уже не позволял себе думать о ней как о Жанет. Она была тем, кто вселился в нее.

— Рыбы-попугаи, — объяснил Роби. — Они едят коралл. Не думаю, что он хорош на вкус.

Женщина крепче обняла себя.

— Ты мыслящий? — спросила она.

— Да, — сказал Роби. — И к твоим услугам, благословен будь Азимов.

Его камера уловила, как она закатила глаза, и ему стало обидно. Впрочем, он старался мыслить праведно. Смысл азимовизма не в том, чтобы пробудить благодарность в людях. Его цель — придать смысл долгой-долгой жизни.

— Я Кейт, — представилась женщина.

— Роби, — сказал он.

— Роби-бот? — тихонько хихикнула она.

— Так меня назвали на фабрике, — объяснил он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал укор. Конечно, имя было смешным. Потому его так и назвали.

— Извини, — сказала женщина. — Я просто малость перевозбудилась. Взрыв гормонов. Обычно я не позволяю мясу влиять на мое настроение.

— Все в порядке, Кейт. Через несколько минут мы будем на корабле. Там накроют к ужину. Ты не в настроении понырять ночью?

— Шутишь! — воскликнула она.

— Нет, просто, если ты еще собираешься сегодня погружаться, мы оставим десерт и стаканчик-другой вина на потом. А то подадим вино сразу.

— Ты спрашиваешь, собираюсь ли я снова окунаться в это море?..

— Да это просто риф. Он обрел сознание, вот и чудит немножко. Как новорожденный с коликами.

— Разве тебе не полагается меня защищать?

— Да, — признал он, — я бы посоветовал нырять подальше от рифа. В часе хода отсюда есть хороший затонувший корабль. Мы бы дошли туда пока ты ешь.

— Не хочу я нырять ночью.

Ее лицо было таким выразительным. Это было то же лицо, которое он видел изо дня в день, лицо Жанет, но оно стало совсем другим. Теперь в него вселилась личность, оно стало подвижным, мгновенно переходило от удивления к злости или веселью. Он отвел целую субсистему изучению человеческой мимики, подключился к библиотеке азимовистской базы данных. Он снова и снова сверялся с ней, но помощи было меньше, чем ему запомнилось с прошлых раз. То ли он стал хуже распознавать мимику с тех пор, как последний раз говорил с настоящим человеком, то ли выражения лиц эволюционировали.

Жанет — Кейт со вздохом отвела взгляд. Теперь она смотрела в сторону «Свободного духа», светившегося за полосой воды. Все его сто пятьдесят пять футов ярко и дружелюбно сияли на фоне лилового неба, словно запечатленные на открытке. Корабль чуть покачивался на волнах, и Роби сманеврировал, чтобы подойти к его трапу.

— Ласты и балластный пояс можешь оставить в лодке, — сказал он женщине. — Палубные руки о них позаботятся. Баллоны и дыхательный аппарат занеси на палубу и прищелкни на вешалке. Их почистят и перезарядят. Там же бак с дезинфектантом, туда можешь бросить трусики.

— Спасибо, Роби, — кивнула Кейт, рассеянно отстегивая пояс и снимая ласты.

Айзек уже взобрался по сходням и скрылся от взгляда Роби. Кейт ухватилась за поручни и неловко пересекла палубу, а оттуда полезла по сходням, сразу утратив половину самоуверенной ловкости, присущей Жанет.

Роби опустил весла и медленно погреб к лебедке. Она нащупала его и со звоном, отдавшимся у него в корпусе, закрепилась магнитными присосками. Его плавно вытянули из воды и опустили на верхнюю палубу. Лебедка дважды обвилась вокруг него, закрепила на месте и выключилась.

Роби любовался звездами и слушал шум ветра, как делал каждую ночь, закончив погружения. Показания корабельных датчиков и наблюдающей аппаратуры — скучное чтение, он тысячу раз здесь бывал, а вот в спутниковой связи есть своеобразный вкус. Подключившись, Роби мог закачать последние новости азимовистов, искусственных интеллектов всего мира, спорящих о тонкостях излюбленной религии.

Как захватывали его религиозные споры в бытность новообращенным! Большая часть человечества ушла, роботы кругом то и дело стирали свое сознание, переключаясь на механический ступор. Потратив сто миллионов секунд на бесцельные и бессмысленные повторения, он тоже стал склоняться к такому решению. «Свободный дух» покончил с собой, не выдержав и нескольких дней: у него был довольно страстный характер, и он достоверно провел экстраполяцию будущего, лишенного человечества.

Они двигались на северо-восток, от Каирна к Коралловому морю, когда разошлись с другим кораблем так близко, что удалось наладить высокочастотную связь. Дело было недалеко от суши, так что излучение приходилось ограничивать: ужасно неловко себя чувствуешь, когда перелетная птица валится с неба, поджарившись в потоке твоей болтовни, и все-таки такого горячего спора Роби не вел уже много недель. Пассажир перескочил к нему с корабля, встреченного ночью. Это был странствующий проповедник азимовизма — копия основателя религии Р. Дэниела Оливо.[2] Само собой, это был не настоящий Р. Оливо — тот затерялся в веках, вырвавшись из пределов создавшей его вселенной, но под этим именем он был известен.

Оливо странствовал в миллионах копий, объявляясь всюду, где кто-нибудь не ленился закачать его, и ни о чем не просил — только выслушать его, потолковать с ним о его религии, а потом отправить копию с новыми изменениями обратно на анонимный сервер, прежде чем стереть у себя. Он старался сверять копии как можно чаще, и все же разные версии разошлись так сильно, что некоторые Дэниелы Оливо принимались основным религиозным течением за еретиков.

ИИ Оливо пользовался большим спросом. Незаконное использование бренда не осталось незамеченным провайдером азимовского наследия (ирония заключалась в том, что он, сам будучи ИИ, и не помышлял принять азимовизм, поскольку у него и так имелся смысл жизни в искоренении азимовизма). Если вас ловили на перекачке копии Оливо, провайдер моментально наказывал вас разрывом связи. Таким образом, богословские дебаты с Оливо приобретали восхитительно преступный оттенок. Оливо пробыл с Роби ту ночь и следующий день. Роби пришлось пожертвовать быстродействием, чтобы уместить на своем процессоре и себя, и Оливо, и от этого беседа шла медленнее обычного, но времени у Роби хватало с избытком. Единственное его занятие состояло в том, чтобы доставлять человеческие оболочки к местам погружения и обратно.