Четыре тысячи, восемь сотен - Иган Грег Страница 2

Суетливо повернувшись в своем гамаке, Анна, наконец, приняла решение и выбралась наружу. – Я собираюсь встретиться с медбригадой у шлюза, – сказала она своему помощнику; выйдя в коридор, она стала двигаться вдоль опорного каната, перебирая его руками, пока не набрала скорость, достаточную для скользящего полета. Хотя протокол и не требовал ее присутствия, Анна несла ответственность за выздоровление пациента, и ей казалось неправильным прохлаждаться в своем кабинете, пока жизнь человека висела на волоске.

Мимо нее пронеслись стены из серого камня: все это была вестианская горная порода. Люди без дела слонялись в коридоре и болтали, бросая сердитые взгляды в ответ на ее неуместную спешку. Анна ухватилась за канат, чтобы скорректировать свой спуск и набрать скорость. – Как проходит извлечение? – спросила она у своего помощника.

– Роботы на месте, но в данный момент все еще анализируют капсулу.

– Что с медицинской бригадой?

– Они должны быть у шлюза в течение десяти минут.

Когда Анна прибыла на место, бригада занималась подготовкой оборудования. Ее помощник представил сотрудников, добавив к их лицам подписи с именами; Анна поприветствовала их простым кивком.

– Ваш первый транзитчик? – спросил Петр, слегка удивившись тому, что директор порта решила составить им компанию.

– Да. – Анна не считала себя обязанной что-либо объяснять, но в то же время хотела ясно дать понять, что пришла сюда учиться, а вовсе не мешать. – Я на этой работе всего шесть дней – очень многое до сих пор в новинку.

– Теперь это просто рутина, – заверил ее Петр. – И если капсулу удается заметить, то у черпаков для мороженого шансы обычно выше, чем у комариных куколок. – Анна еще не встречалась с этой терминологией, но все же переборола желание выразить насчет нее свое мнение. – Яговорил людям, чтобы они попытались передать это вестианцам, – добавил Петр, с ноткой разочарования в голосе. – На больничной койке этот процесс в тысячу раз безопаснее, чем в глубоком космосе. Им всего-то и нужно включить маяк, а все остальное предоставить нам.

– Процесс идет небыстро, – ответила Анна. Даже если к совету прислушаются, пройдут годы, прежде, чем он хоть как-то скажется на состоянии прибывающих пассажиров. Не говоря уже о той колоссальной веры в спасательную команду, без которой было бы сложно распрощаться с отголосками собственной автономии, остающейся после того, как ты соглашался на подобную авантюру.

Роботы приступили к отсоединению капсулы. Через общий с машинным зрением оверлей Анна наблюдала, как один из них разрезает оболочку груза, а второй тем временем хватает непрозрачный цилиндр. Вслед за картой напряжений в стенках капсулы, сформированной отраженными ультразвуковыми сигналами, и МРТ, выявившей нетронутый защитный костюм и облаченное в него живое существо, поверх обычного спектрозонального видеоряда расцвели синтетические изображения. Большую часть длинного списка показателей Анна проглядела лишь вскользь, но судя по резюме, предназначенному для неспециалиста, содержание белков в крови указывало на то, что за время пути транзитчик не сталкивался ни со сбоями системы жизнеобеспечения, ни с какими-либо вредными для здоровья воздействиями.

Робот, удерживавший капсулу, поднялся над грузовым блоком, продолжая работать даже в движении: ярко-красный разрез, отмечавший тепловой след лазера, рос в длину параллельно оси цилиндра. Когда до Анны донесся едва слышимый удар, с которым робот прибыл на место назначения, и жужжание открывающейся наружной двери воздушного шлюза, контур прямоугольного отверстия был почти готов.

Аккуратно опустив капсулу внутрь шлюза, робот ретировался. Анна закрыла оверлей и перевела взгляд на противоположную часть тамбура в тот момент, когда Петр, Алекс и Елена собрались у внутренней двери. С протяжным, медленным вдохом воздух ворвался в вакуум шлюза.

Когда открылась раздвижная дверь, Алекс вошел внутрь и вытащил капсулу, крепко обхватив ее сзади. Закрепившись на полу при помощи присосок на подошвах, он удерживал капсулу на месте, пока Петр разрезал последний сантиметр, не дававший отделить белую пластиковую панель; затем он снял ее, воспользовавшись вакуумной присоской. Ухватившись за опорный канат, Анна поднялась выше, чтобы занять более удобную наблюдательную позицию.

Елена прикрепила зонд к внешней поверхности костюма, в который был облачен транзитчик; чтобы провести анализ ей потребовалась минута, после чего она принялась откручивать болты, удерживавшие шлем.

Среди трех деловитых фигур, загородивших ей обзор, Анна мельком уловила лицо молодого мужчины. Его закрытые глаза будто покрылись слоем клея; следов экссудата на них заметно не было, но на веках виднелись странные морщинки, которые не должны были сохраняться длительное время, если бы кожа могла разгладиться самостоятельно. Впалые щеки на вид поросли темной двух-трехдневной щетиной, которая выглядела более зловещей, чем борода Рипа ван Винкля, которая, по идее, должна была отрасти за время путешествия. Препараты и холод замедлили обмен веществ до такой степени, что для поддержания жизнедеятельности в течение трех лет хватало внутривенного [1]ециклера с единственным топливным элементом и килограммом запасных медикаментов – но даже если пассажир не сделал ни одного вдоха за весь путь с Весты, его тело по-прежнему испытывало течение времени.

Анна ощутила внезапную неловкость из-за своего вуайеризма; она опустилась на пол и отвела взгляд. Через несколько минут медики извлекли мужчину из капсулы и положили его на реанимационную тележку, которую они прикатили к шлюзу. Пассажир был по-прежнему одет в свой костюм, но один рукав был отрезан. Елена соединила порт-систему, пристегнутую к его плечу, с новой трубкой, и насос внутри тележки с жужжанием приступил к работе.

Петр подошел к Анне.

– Похоже, с ним все будет в порядке. Признаков ишемии или тромбов нет, и судя по показаниям дозиметра, все это время он был хорошо защищен от излучения. Но мы все равно доставим его в больницу и проведем полное обследование.

– Когда он придет в себя?

– Через пару дней. Ради его же блага в этом деле лучше не спешить.

– Конечно. – Он пожала ему руку. – Спасибо.

ливье развел руками.

Да. А еще есть допы, которые помечают в радиусе видимости всех, кто отвечает эстетическим предпочтениям пользователя, чтобы потенциальный объект страсти не проскользнул незамеченным в тот момент, когда владелец допа отвлекся. Если ты собираешься судить о всей Весте по самым идиотским допам, которые есть на рынке, то с тем же успехом можешь прямо сейчас вскрыть себе вены.

амилла была непреклонна.

– Ты читал «Новое правосудие»?

– По диагонали, – признался Оливье. – Оно написано настолько тупо, что я уже на половине потерял терпение.

Камилле доводилось видеть, как эксцентричные тирады по самым разным поводам получали массовое признание, а затем угасали, предаваясь забвению, однако прошло уже полгода, а манифест Денисона до сих пор не разделил судьбу большой части вирусного бреда. Во время колонизации Весты основатели заключили соглашение, решив, что их потомки имеют равные права на богатство, которое должно было принести это смелое начинание. Но если вклад всех остальных синдикатов заключался в тех или иных материальных ресурсах – будь то корабли, доставившие колонизаторов к месту назначения, или роботы, выкопавшие первые поселения и шахты, то на долю Сивадье пришелся опыт и интеллектуальная собственность. Другие основатели, по-видимому, достаточно высоко оценили эти заслуги, чтобы с радушием принять своих коллег в новое сообщество, но Денисон придерживался другой версии истории, считая, что в основе их партнерства лежало вымогательство. Разве справедливо, что Изабель Сивадье со своими приспешниками пробили себе дорогу, не имея ничего, кроме знания кое-каких методов добычи ископаемых, которые они в попытке нажиться на аренде держали мертвой хваткой, в то время как все остальные заплатили свою долю честными деньгами, выраженными в тоннах груза, доставленного на орбиту?