2070 (СИ) - Вель Ольга Страница 2

За пять минут до начала рабочего дня пришли мои коллеги: Владислав Алексеевич, начальник лаборатории, Маргарита, старше меня на год, и Богдан, вчерашний студент, который занимался программистской стороной наших исследований.

— Ты как всегда рано, Марк, — покачал головой Владислав Алексеевич, снимая широкополую шляпу и лёгкое пальто. — Охранник сказал, что ты чуть ли не за час приехал.

— Всё равно дома заняться нечем, — пожал я плечами.

— Жениться тебе нужно, — вздохнул начальник, садясь в удобное кресло и включая компьютер. — А то так вся жизнь пройдёт в этой лаборатории.

— Меня это устроит, — отозвался я.

Маргарита тихо прыснула, и я бросил на неё злобный взгляд. Владислав Алексеевич недовольно поджал губы, но спорить не стал.

Рабочий день прошёл спокойно и даже скучно. Через пару недель я должен был уйти в отпуск, поэтому было необходимо закончить редактуру двух статей, заполнить заявку на конкурс грантов, а также заказать линзы для экспериментов Маргариты. Будучи экспериментатором до мозга костей, я терпеть не мог бумажную волокиту, поэтому с нетерпением ждал окончания рабочего дня. Подобное было мне несвойственно, напротив, я часто задерживался до ночи, работая за установкой или обрабатывая результаты. В шесть вечера я начал собираться домой под одобрительным взглядом Владислава Алексеевича.

Я уже почти вышел из лаборатории, как он окликнул меня.

— В субботу у моей жены день рождения, как ты помнишь, — я кивнул, — мы будем рады видеть тебя на празднике. В пять вечера, в ресторане «Феникс». Соберутся только самые близкие.

— С удовольствием приду, — пообещал я.

Маргарита недовольно закатила глаза. Она не раз возмущалась моему близкому общению с Владиславом Алексеевичем и его семьёй и откровенно завидовала мне. Как-то она написала докладную на меня начальнику центра, мол, я нарушаю субординацию и пользуюсь расположением Владислава Алексеевича, чтобы получать дополнительные премии, но в ответ ей корректно посоветовали унять свою стервозность и лучше выполнять свои обязанности. Разгоревшийся после этого конфликт не утихал неделю, после чего Маргарита ещё пару месяцев ходила молчаливая и поникшая.

Домой я решил вернуться пешком несмотря на то, что по возвращении мне предстояло написать пару курсовых для нерадивых студентов, которым легче было потратить деньги, чем время на разбор темы. В последний раз я устраивал прогулки ещё осенью, когда жил с невестой Алиной. Каждый вечер, независимо от погоды, мы выходили вдвоём и около часа гуляли по улицам или же шли в парк. А потом она ушла, резко и без причины. Кто-то из её знакомых говорил, что Алина резко сорвалась в другую страну, так как ей предложили работу, другие уверяли, что она нашла себе любовника и укатила с ним в Москву, третьи разводили руками и пожимали плечами на расспросы о ней. Около двух месяцев я пытался разыскать Алину, но мои поиски не увенчались успехом. Не желая более вспоминать о ней, я оборвал все связи с друзьями, знакомыми, несостоявшимися тёщей и тестем, лишь бы никто не напоминал мне о ней. Уход Алины болезненно на меня повлиял, но с наступлением апреля я стал возвращаться к нормальной жизни, испытывать эмоции, чего-то хотеть и о чём-то мечтать.

Я неспеша шёл по оживлённым улицам, мимо ярких витрин и террас ресторанов, с которых доносились умопомрачительные ароматы. К вечеру жара спала, и прохладный ветер приятно охлаждал разгорячённое за день тело. Переходя по мосту, я остановился, чтобы посмотреть на небольшие кораблики, рассекающие по спокойной водной глади. На них вовсю шли выпускные, и школьники распевали песни, танцевали, кричали и махали прохожим. Те махали им в ответ и улыбались, видя, как счастливы дети. Далеко не всем суждено было провести свой выпускной так беззаботно и весело.

Через час я дошёл до дома. Заглянув в магазин и купив сыра, курицы и замороженный ужин, я прошёл через детскую площадку, где до сих пор резвились дети, и зашёл в парадную. Квартира встретила меня привычной тишиной. Мне стало тоскливо, и я подумал, что стоит завести кота: пушистого и весёлого, чтобы драл диван, таскал еду со стола и, забравшись на колени, мурлыкал и тёрся о тело, оставляя на одежде шерсть. Подойдя к календарю, висящему на стене в коридоре, я обвёл первый день отпуска красным фломастером и написал «купить кота». Улыбнулся и пошёл на кухню готовить ужин.

К 21 июня, выпавшему на субботу, я смог сделать практически всё, что запланировал, поэтому на день рождения супруги Владислава Алексеевича, Надежды Ивановны, я шёл с чистой совестью. По дороге я зашёл в цветочный магазин, чтобы купить букет лилий. Простояв почти двадцать минут в очереди, я наконец купил цветы и поспешил к ресторану, понимая, что опаздываю уже на четверть часа.

Уже подходя к месту проведения праздника, я услышал вой сирены и крики и, ощутив неясную тревогу, ускорился. Возле ресторана была толпа, часть стены здания отсутствовала, а из ресторана спасатели выносили тела.

Мне показалось, что я с головой нырнул в море. Все звуки исчезли, оставив лишь неясный гул, земля ушла из-под ног, а перед глазами плыли круги. Кто- то подхватил меня за плечи, не позволяя упасть. Букет выпал из рук, но я даже не попытался его поднять.

— Молодой человек, что с вами? — несколько хлопков по щекам и холодная вода, брызнувшая на лицо, привели меня в чувство.

— Что произошло? — хрипло спросил я, цепляясь за мужчину в синей форме фельдшера.

— Взрыв. Пока неясно, что стало причиной, но предположительно утечка газа.

— Выжившие есть?

— Боюсь, что нет, — покачал тот головой. — Мне очень жаль.

В этот момент на землю опустили носилки, и я с ужасом узнал Владислава Алексеевича. На нём был парадный костюм, пошитый на заказ, весь в бурых пятнах, лицо изрезано, а правая кисть отсутствовала. Я упал рядом с ним на колени и наклонился, пытаясь уловить стон или дыхание, всё, что угодно, что могло дать надежду. Опустившаяся рядом на корточки медсестра прижала пальцы к его шее и, взглянув на меня, покачала головой.

— Вы родственник? — ко мне подошёл полицейский.

— Нет, — помотал я головой, — друг семьи. Коллега. Подопечный.

— Я понимаю ваше горе, — в голосе полицейского слышалось сочувствие, и от этого было только больнее, — но я вынужден вас попросить опознать других членов семьи. Необходимо как можно скорее составить списки погибших, найти родственников и передать информацию властям.

Я рассеянно кивнул, не в силах оторвать взгляд от лица моего наставника. Ещё вчера он рассказывал, как спланировал путешествие для жены и внуков по Северной Европе, а сегодня он лежит мёртвым на асфальте. Хотелось зарыдать, но слёз не было.

Полицейский помог мне подняться и я, шатаясь словно пьяный, направился к телам, лежащим на асфальте возле машин скорой помощи. Надежду Ивановну я узнал сразу. На первый взгляд казалось, что она просто уснула, никаких видимых повреждений не было. Её лицо выглядело умиротворённым и счастливым, а на шее в лучах солнца сверкало колье, подарок Владислава Алексеевича. Подле неё лежала незнакомая мне женщина, а дальше Дмитрий и Кристина, дети Владислава Алексеевича и Надежды Ивановны, и внуки: двадцатипятилетняя Олеся, восемнадцатилетний Гриша и десятилетний Марат. Владислав Алексеевич не обманул: праздник действительно должен был пройти в узком семейном кругу.

Дальнейшее было как в тумане. Я называл имена, пытался вспомнить адреса, места работы, номера знакомых. В горле будто застрял ком, и говорить было невыносимо. Через пару часов тела увезли в городской морг, где их должны были подготовить для захоронения, а меня отпустили домой.

Медленно я пошёл прочь от ресторана. Мысли были вязкими и спутанными, и я почти не замечал того, что происходит вокруг. Я на кого-то наталкивался, бормотал невнятные извинения и продолжал идти дальше. На одном из перекрёстков какая-то женщина схватила меня за плечо и потянула на себя.

— Ослеп, что ли? — возмутилась она. — Красный свет же!