Бен Бова - Венера Страница 20

О капитанском мостике стоит рассказать особо. Весь командный центр корабля представлял собой пульт управления, впихнутый в нишу в нескольких сантиметрах от командирского кресла. Мне приходилось изгибаться кренделем, чтобы подобраться к креслу Ризы и посмотреть в экран монитора. При этом затылком я чувствовал дыхание капитана Дюшамп. Она не обращала на меня внимания, ее черные глаза были прикованы к экрану связи, укрепленному на стене перед ней. Родригес и еще двое техников находились вне корабля, в открытом космосе. Три силуэта в скафандрах карабкались по тепловому экрану-отражателю, похожему на солнечный зонтик, внимательно проверяя каждый квадратный сантиметр поверхности.

- Может, корабль Фукса разбился,- предположил я. Естественно, я выдавал желаемое за действительное.- Или просто вышел из строя двигатель. Может, Фукс попал в трудное положение, неприятности какие-нибудь.

Риза покачала головой, взъерошив свою позапрошлогоднюю прическу активной лесбиянки.

- « Люцифер» постоянно передает состояние систем корабля в штаб-квартиру Международного Агентства, так же как и мы. Корабль по-прежнему находится на орбите, и все его системы в порядке.

- Тогда почему же он не откликается на наш вызов?

- Не хочет, вот и не откликается,- встряла Дюшамп.

- Но почему?

Капитан холодно усмехнулась.

- Спросите у него.

Я уставился на капитана. Она с нескрываемой иронией относилась к любой моей попытке выйти на связь с Ларсом Фуксом. Нас на мостике оставалось всего трое: кресло Родригеса пустовало.

- Я могу транслировать наш вызов через штаб-квартиру Ассоциации,- предложила Риза.- Может, он ответит, если запрос придет через них.

- Не станет он отвечать,- уверенно отрезала Дюшамп.- Я знаю Фукса. Он не разговаривает с нами потому, что не хочет. И ничего с этим не поделаешь. Насильно мил не будешь.

Как ни хотелось, я был вынужден согласиться с ней. Фукс не хочет общения. Все сведения о его местонахождении мы можем получать лишь через Международное Космическое Агентство в Женеве.

- Что ж, прекрасно,- проскрипел я, протискиваясь между Дюшамп и экраном, с которого она не сводила глаз.- Пойду к своему суперпейджеру, посмотрю, нет ли каких новостей.

Под суперпейджером я имел в виду свой электронный почтовый ящик.

- Держитесь подальше от люка воздушного шлюза,- предупредила Дюшамп.- Томми с ребятами вернутся через десять минут.

- Хорошо,- кивнул я, ныряя в люк перехода, ведущий в коридор. Главный коридор проходил по всей длине гондолы и был настолько узок, что Родригес шутил, что можно потерять невинность, пытаясь разойтись в коридоре.

Еще до старта возникал вопрос: брать ли с собой репортера? Пытаясь представить в этой роли кого-нибудь из своих друзей, я даже предлагал Гвинет побыть нашим пресс-атташе и заодно историографом экспедиции.

Живые новости от экспедиции могли иметь высокий рейтинг. Но, к сожалению, средства массовой информации смотрели на это несколько иначе. У них имелось свое мнение, прямо противоположное моему. Мне сообщили, что новости с «Геспероса» будут сенсацией от силы день-два, но быстро начнут утомлять, а путешествие к Венере дело долгое. Даже если это будет шоу «За стеклом иллюминатора», с освещением всех подробностей жизни экипажа. Газетчики признали, что, конечно, по достижении планеты репортажи станут настоящей сенсацией, но, опять же, на пару дней. Впоследствии интерес развеется, история станет выцветшей утомительной рутиной. Ну, Венера. И что? Подумаешь, Венера. Мало ли других планет в Солнечной системе. Существует много других миров, которые, глядишь, со временем тоже станут доступны.

- Все это наука, и только,- сказал один из самых молодых телемагнатов, тоже мой бывший приятель.- А наука помимо своей полезности обладает еще одним свойством - она быстро утомляет. Если в ней нет какой-нибудь,- он пощелкал пальцами в воздухе,- какой-нибудь… клубнички.

- Значит, наука и секс?

- А хотя бы и так,- оживился приятель.- Это уже намного интереснее. По крайней мере, ново. Свежо.

Все дело было не в сексе, а, как мне кажется, в том, что они не хотели тратиться на репортера. Выплачивать ему жалованье, страховку - вот это действительно скучно, когда видишь перед собой множество расходных ордеров. Я их понимаю, молодых телемагнатов. Ведь все деньги хочется заработать самому. Дюшамп первой подала идею, не стать ли репортером мне самому, так сказать, лицом и голосом миссии «Геспероса».

- Да и кто лучше подходит на это место? - риторически спросила она. Мне понравилась ее идея. Исчезала потребность в лишнем члене экипажа. Я мог спокойно вести хронику миссии, заполняя ежедневно нечто вроде увлекательного бортжурнала. Более того, я мог стать известной и запоминающейся фигурой в системе Луна-Земля, запомниться как землянам, так и селенитам.

Да, Дюшамп знала, о чем говорит. Она пыталась заткнуть мне рот, чтобы я не поднимал голоса насчет замены астронома на биолога. Она просто манипулировала мной, хотя мы оба прекрасно понимали, что никакого биолога этой экспедиции не нужно, тем более, при наличии профессионального врача, который тоже когда-то изучал биологию в университете. Дюшамп преследовала личные интересы и умела заставить плясать под свою дудку.

Но теперь это не имело значения. Очень хорошо, что Маргарита с нами. Не считая моих ежедневных репортажей и обмена новостями с Землей, у меня не было никаких обязанностей на «Гесперосе». Время стало тянуться жутко медленно, как только мы достигли орбиты. У Маргариты тоже дел оказалось не больше моего, хотя, как ни посмотришь в ее сторону, она все время чем-то занималась.

Часто она просиживала в одном уютном уголке, который приспособила себе под лабораторию. Можно сказать, она свила там свое гнездышко. Покинув мостик и направляясь к своему монитору на нос гондолы, я, естественно, заглянул «по дороге» в ее комнатку, тесную, как телефонная будка.

Складная дверь, открывавшаяся, как мехи у баяна, оказалась раздвинута, так что я остановился и спросил:

- Ты занята?

- Да,- отозвалась Маргарита. Вопрос, конечно, глупый. Она стучала по клавишам ноутбука, одного из тех, что выдвигались с полки на уровне груди. В комнатке некуда было всунуть кресло или даже табуретку, поэтому Маргарите приходилось работать стоя.

- Я тут собрался за новостями - делать ежедневный репортаж о миссии - и подумал, что неплохо бы заглянуть на камбуз.

Мой голос сорвался. Маргарита даже не посмотрела в мою сторону, щелкая одним пальцем по клавишам, а другой рукой переключая тумблер, меняя при этом картинки на экранах остальных ноутбуков. Похоже, это была микрофотосъемка: бактерии или что-то вроде того, такое же тошнотворное в полном цвете. Напоминало картины примитивистов, если присмотреться и видеть не объем, а линии.

Я поежился, внутренне содрогнувшись, и стал пробираться дальше своей дорогой по узенькому коридорчику на камбуз. Собственно, камбуз - громко сказано. Просто несколько холодильников с замороженными брикетами, и печи-микроволновки над ними выстроились вдоль одной из переборок коридора, и одна-единственная скамейка со столом - напротив. За овальными иллюминаторами гондолы светился огромный диск планеты, словно гигантская золотая лампа.

Я опустился на скамью и, как завороженный, уставился на желтые облака Венеры. Они менялись, вихрились и кучерявились прямо у меня на глазах. Казалось, я смотрел в огнедышащий камин, словно загипнотизированный пляской огня. Похоже, облачная активность усиливалась по мере перемещения по орбите, не везде туман, покрывавший планету, был однородным. Вот облака налились ядовито-желчным цветом. Может быть, я видел в них отражение собственного настроения?

- Не помешаю?

Я оглянулся и увидел Маргариту. И тут же вскочил со скамьи, хотя места там оставалось достаточно.

Она села рядом, и я почувствовал запах ее духов, очень тонкий и изысканный, представлявший чудный контраст с металлическим стерильным запахом корабля и камбуза.

- Не обижайся, что я не смогла поговорить с тобой там,- сказала она.- Я проводила последнюю проверку ультрафиолетового сканирования атмосферы. Временами результаты просто потрясающие. Явно повышенная интенсивность поглощения.

- Да чего там,- отмахнулся я. Маргарита явно не могла отвлечься от работы:

- Что-то есть в этих облаках,- убежденно пробормотала она,- что-то, поглощающее ультрафиолетовое излучение.

- Думаешь, органика? Или,-- копнул я глубже,- что-нибудь живое? Форма жизни, обитающая в облаках?

Девушка кивнула, но затем задумалась. Словно заправский ученый скептик со стажем, она сумела заглушить первый энтузиазм и ответила неопределенно:

- Не знаю, не знаю… Может быть. Очень может быть. Окончательно мы выясним это, как только пройдем за облака и снимем пробы газа.

- Ну а как же пробы, которые были сняты управляемыми роботами? - ляпнул я, не долго думая.- Они же не обнаружили присутствия ничего живого.