Сергей Кусков - Золотая планета. Пасынок судьбы Страница 22

Центральный парк — это не просто гигантская рекреация. Это свой мир, со своими правилами и законами. Он находится почти в центре городских купольных нагромождений и транспортных пересечений, являясь как бы сердцем города. Именно отсюда начинаются все радиальные перекрытия районов, огромные железобетонные стены, которые способны выдержать прямое попадание тактической ракеты или обстрел главного калибра линкора с орбиты. Стены в целях безопасности делят город на самостоятельные автономные районы, отделенные друг от друга тяжелыми планетарными шлюзами, а между районами проходят магистрали, тоннели, хорды и прочая связующая скоростная инфраструктура.

И каждый из секторов-районов имеет выход к Центральному парку, независимо от того, богатый он, или бедный. Это задумывалось в свое время для того, чтобы подчеркнуть равенство всех слоев населения перед короной, чтобы обеспечить право на доступ к свежему воздуху всем, от аристократов и менеджеров до шахтеров и дворников. Конечно, время внесло свои коррективы: столица росла невероятными темпами, и хотя сразу строилась с огромным запасом вместимости, расчетом на рост, но вобрать в себя тридцать миллионов человек и несколько миллионов туристов — это чересчур для любого проекта.

Город строился, создавались новые купола, новые районы, уходя все дальше и дальше от парка. В этих районах и живут ныне малообеспеченные; земля в центре в наши дни стоит столько, что ни о каких бедных кварталах вокруг рекреации речи нет.

Всё в мире для богатых. Так было всегда и везде, и так будет. Это тоже закон, который не преодолеет и самый добрый мудрый правитель. Хотя идея была интересной, и основательницу города, королеву Аделлину, простые люди вспоминают с теплотой до сих пор.

Говорят, первое дерево в основании парка посадила она же. Это было, когда после обретения независимости полностью уничтоженную Альфу решили не восстанавливать, а строить заново. Есть легенда, что ее, первую правительницу, спросили, зачем возводить такие огромные пространства, несколько квадратных километров, для выращивания никому не нужных деревьев? Ведь это должен был быть самый большой купол в мире, его возведение будет стоить разрушенной экономике государства колоссальных средств! На них можно снарядить целую эскадру, или вложить в восстановление промышленности и инфраструктуры. Но Аделлина ответила: а для чего нужны эти корабли? Кого они будут защищать? Для чего нужны дороги, шахты и заводы? Что и для кого они будут производить?

Создать промышленный рай для удовлетворения нужд богатых, и создать человеческий рай, с нормальными условиями жизни, для простых людей — это совсем разные вещи. Люди гораздо более охотно будут сражаться и умирать, зная, что за их спинами, рядом с их домом, растет дерево, а недалеко от их квартала расположена площадка, на которой могут играть дети. Зная, что они нужны стране, что они — не тупое быдло, мясо, используемое государством и правящими им богачами для набивания карманов. За такое государство умереть не страшно, а почетно. А за страну, которая только отнимает, ничего не давая взамен…

Жители такой страны или разбегутся, если есть возможность, или будут ненавидеть власть, и государство в конце концов рухнет. Жаль, что последующие правительницы забыли об этой прописной истине, и почти все известные мне объекты, созданные для народа, имеют примерно столетний возраст.

Я нашел известную мне примету и отклонился от основной аллеи, свернув на маленькую тропку. Мне требовалось спрятаться — уйти подальше от суеты и спокойно поразмышлять, наслаждаясь таким ценным за пределами Земли ресурсом, как свежий воздух. Со вчерашнего дня произошло слишком много событий, требующих детального рассмотрения. Да и фиолетовый отлив под глазом не располагал окружающих к милому ко мне отношению. К чему нервировать обывателей?

Вот и озеро. Небольшое, искусственное, как и все здесь. Но искусственность его подчеркивалась торчащими из кромки береговой линии кусками бетонных плит и арматуры. Это было дикое место, здесь находилась как бы изнанка парка, техническая часть. Озеро — лишь головное водохранилище для довольно разветвленной водной системы рекреации. Деревья, трава и кустарники вокруг имели запущенный вид, поскольку сами они здесь дикие, самосад, никто за ними не ухаживает. То, что мне надо.

Отдыхающие работяги, количество которых к вечеру вырастет до сотен тысяч, займут в «обжитой» части парка почти все свободное пространство, а здесь будет так же тихо. Люди не ходят туда, где нет лавочек и торговых точек, где трава колюча, а деревья и кустарники представляют собой дебри и буреломы. Лишь жмущиеся друг к другу парочки заглядывают сюда с регулярной периодичностью, с целью подальше от любопытных глаз удовлетворить физические потребности друг в друге, да редкие служители парка спешат мимо по делам.

Спустившись к пахнущей сыростью и тиной воде, я сел прямо на траву и принялся раскладывать имеющийся в голове багаж по полочкам.

Итак, принцесса. М-да, заступил дорогу инфанте! Пусть случайно, пусть не догадывался, кто она — этого, действительно, никто не знает. Пусть сразу ушел в сторону — но она остановилась!

Моя самооценка, сильно упавшая после вчерашних событий, начала выравниваться. Может я и неудачник, но крайне везучий неудачник! И этим надо пользоваться: нужно и впредь верить, что все получится, все будет хорошо — и все действительно будет хорошо!

Я верю!

Пожалуй, впервые после момента рождения, я верю в то, что надо ждать от судьбы милости. Ведь мать всегда учила обратному: сам, сам и только сам! Быть сильным, наглым, пробивным! И, конечно, умным. «Учиться, думать, делать» — вот примерный девиз, который она с детства мне прививала. И рассчитывать только на свои силы: «Мир жесток, он вряд ли тебе поможет».

Я и буду рассчитывать только на себя. Но сие не значит, что при этом нельзя верить в удачу. Мне повезет, обязательно, но пусть это будет незапланированным приятным сюрпризом. Так, и никак иначе.

Вдруг поймал себя на том, что мои мысли медленно, но верно, раз за разом, возвращаются к принцессе. Не к анализу встречи с нею, а к ней самой. Что я оцениваю ее фигуру, волосы… Пупок… Ага, а что еще там оценивать в наглухо задраенной сверху блузке? Глазки ее, динамично подведенные. Вроде скромно, но с выразительностью особы, привыкшей командовать и подавлять. Да, вот такие у нее глазки — пронзительные и хитрые, давящие, хотя издалека кажутся наивными. Походка, уверенность…

Да что это такое?! Что со мной творится?!!

Я залился румянцем. «Так, Шимановский, уймись! Она — инфанта! Старшая дочь королевы! Ты — сын парикмахерши из бедного района! Да, немного одаренный, учишься за государственные деньги в солидной школе, но от этого ты не стал НЕсыном парикмахерши! Она даже не узнает тебя при встрече! Ее кавалеры — лучшие представители аристократии планеты! Богатые, красивые, влиятельные юноши! Зачем ты ей?

И кроме того, тот слащавый, Себастьян Феррейра, сын самого богатого человека в мире. У них вроде серьезно. Желтая пресса заткнулась насчет их отношений, а она затыкается лишь тогда, когда у людей все хорошо, и им нечего и не от кого скрывать. Он трахает ее; он женится на ней, если она захочет связываться узами брака; он сильный и умный, и будет править собственной финансовой империей, которая в денежном эквиваленте покрупнее некоторых земных государств. А ты — нищий парень с района, русский поляк, сын…»

Я сбился с мысли и почувствовал, что закипаю. И на сей раз рядом нет Толстого, которого можно ненавидеть, вылив на него всю свою злость.

«Что, Хуанито, стыдно? Ну, давай, договаривай! Хватит себе врать! Восемнадцать лет ты врешь себе, боясь принять очевидное! То, что БЫЛО, и что никто не в силах изменить!

Ты — сын проститутки, которая залетела от клиента!»

Я опустил голову и почувствовал, что слезы готовы сорваться из глаз. Как же это тяжело, принимать правду, смотреть ей в глаза! Но сделать это необходимо.

Что бы мать ни говорила, как бы ни врала, это ничего не изменит. Ты сам никогда и никому не позволишь произнести это вслух, но факты, документально подтвержденные, зафиксированные в базах данных — слишком объективный показатель. А значит, дорога в более-менее приличное общество тебе закрыта. Навсегда.

Будь ты трижды гением, трижды везунчиком, но прошлое не изменить. Венера, какой бы свободной и раскованной планетой ни была, тоже имеет свои неписанные законы. Даже здесь проститутка — это проститутка. Не презираемый член общества, как на Земле, но в высшие круги дороги для нее не существует. Как и ее детям.

Поэтому, родной ты мой «император», даже если случится нечто невероятное, ты встретишься с нею еще раз, и она в тебя влюбится (что вдвойне невероятно), ты все равно останешься Хуаном Шимановским, парнем с района, а она — инфантой и будущей королевой. И иначе быть не может.