Сергей Калашников - Последний полёт "Баклана" Страница 22

— Постойте! Ра, это получается, что из-за попытки изнасилования одной девушки началась настоящая война? — Вир, наконец, сформулировал вопрос как следует.

— Ви, ты же умница! — императрица улыбается. — Тебе известны все факты, необходимые для того, чтобы сделать правильные выводы самостоятельно.

Емлянин польщён и озадачен одновременно. Несколько минут раздумий.

— Хм! Мы здесь больше недели, а прочесывание и обыски продолжаются. Почему имперские солдаты занимаются тем, что заведомо не должно принести успеха? Ведь если сразу после посадки не удалось тебя обнаружить, естественно предположить, что ты успела удалиться достаточно далеко от места приземления — наконец возникает у него вопрос. — И, кстати, они какого императора? Их ведь сейчас штуки четыре, кажется, дерутся за власть.

— Какого они мятежника, ты имеешь в виду? Последний-то присягавший властитель, как раз давно уже в ситуации разобрался, и охотиться за мной не станет. Если жив ещё. Давненько о нём ни слуху, ни духу, — Раомина вздыхает. — Нам лучше, если он сумеет удержать власть.

Так вот, на Люсинде войска присягнули Леомиру Тыртышному. Но, опять же, это несущественно. Армейские, когда действуют вне расположения части, считаются в командировке, поэтому прекращать операцию не торопятся. Якобы, у них есть соображения, что я всё ещё в имении и нужно приложить ещё немного усилий, чтобы меня найти. А командировочные во время боевой операции идут солидные. И работа непыльная — ходи себе из дома в дом, во укромные углы заглядывай да идентифицируй всех кого увидел. Они бы отсюда полгода не ушли без прямого приказа.

Но вот беда, надо стойко переносить тяготы и лишения воинской службы. А тут своя женщина далеко, а местные неласковые. И решил служивый воспользоваться правом сильного вооружённого человека.

— Так теперь из-за одной обиженной девушки, что, целая война начнётся? — до Жанны начинает доходить существо ситуации. Она сегодня догадлива.

— Всё правильно, — отвечает Вир. — У нас также. Или защищаешь всех до одного, или крышка. Просто я думал, что на такой цивилизованной планете на каждом шагу одна сплошная политика. А выходит, и здесь живут нормальные люди.

— На счёт всей планеты не поручусь, но тут в твоём имении большинство людей — абсолютно нормальные, — улыбается Раомина. — Так вот, оно, имение, действительно теперь твоё совершенно официальным образом. Дарственная уже оформлена.

— И что мне с ним делать? — Вир давно подозревал, что эта женщина действительно поступила с ним таким необычным способом.

— Ну, если без излишнего трагизма, то это значит, что в любом его конце тебе всегда будут рады и предоставят всё, что имеют или могут раздобыть. И спрячут, если потребуется. И защитят, если смогут. А еще на твой счёт будут поступать доходы в размере, соизмеримом с внешнеторговым оборотом Емли.

— Действительно, без трагизма, — улыбается Жанна. — А куда мы направляемся?

— В четвертую диспетчерскую. Это пост управления имением, но не основной, а спрятанный на всякий случай, если кто-то вдруг разломает первые три. Сама понимаешь, у собственности древнейшего монаршего рода непредсказуемая судьба.

В подземном посёлке, устроенном в горных выработках, людей не было. Тут — царство автоматики. Комплекс технических средств, напоминающий информационно управляющую сеть "Баклана" поддерживает помещения в жилом состоянии, а аппаратуру наблюдения и сбора информации со всего обширного региона — в рабочем. Прежде всего, на огромные экраны просторного главного помещения вывели картинки из мест, где происходили соприкосновения имперских войск и населения.

Положение нападающей стороны вызывало сочувствие. Куда бы они ни ткнулись — кругом засада. К каждому летательному аппарату, везущему войска или средства поражения, еще на подлёте тянулся дымный след ракеты. Пока её сбивали противоракетами или отвлекали ложной целью, подоспевала её подружка, а потом ещё и ещё.

Вертолеты, прижавшиеся к земле, беспокоили огнем из стрелкового оружия или прошивали очередями из зенитных пушек. После посадки противодействие не прекращалось. Вокруг долетевших до места машин вспухали разрывы, выгружающиеся военнослужащие падали под пулями. Сами защитники оставались, по большей части, невидимы. Что там? Окопы или бункера? Ничего не видно. Вот боеприпас объёмного взрыва накрыл пустынные улицы незнакомого посёлка. Домики буквально на глазах осели, превратившись в холмики.

Но это не ослабило противодействия. Откуда ни возьмись компактный биплан подловил на выходе из пике разгрузившийся бомбовоз и строчки очередей упёрлись в его тело. Игрушечный самолётик быстро отстал от стремительной боевой машины, которая задымила, накренилась и, так и не набрав высоты, принялась за вспашку грунта, оставляя свои части на длинной полосе уродуемой ею земли.

На десятках экранов имперские части перемалывались, словно попали в дробилку. Пули и гранаты летели в солдат отовсюду. Вот взлетели в воздух сразу три транспортёра с пехотинцами, видимо наехали на управляемый фугас. По идущему по речке кораблику из-за береговой кручи работает миномётная батарея. Несколько промахов, а потом — накрытие. И добивание беглым огнём. А средства воздушного сопровождения связаны боем со стайкой бипланов и, хотя эти этажерки так и не могут ничего поделать со скоростными маневренными машинами, но и сами они уходят из прицелов, "фигуряя" так, что в глазах мельтешит.

Прислуга сделавших своё дело миномётов рассыпается, бросив всё, и на опустевшую позицию обрушивается лавина смерти. К солдатам подоспело подкрепление. Но кораблик тонет, бипланчики удрали в широкий береговой овраг, а отстрелявшуюся по обезлюдевшей батарее эскадрилью начинают беспокоить пуски ракет с левого берега, и она поспешно уходит с набором высоты.

Как-то стихают баталии, но появляются новые кадры. На них жители поместья. Мужчины, женщины. Все возраста — от юных до седоволосых. Над одними хлопочут медики, других накрывают простынями и составляют носилки с телами в печальный рядок. Слёзы близких, озабоченность врачей и тех, кто им помогает. Раомина плачет, Жанна рыдает, а у Вира предательски щекочет в глазах.

— Ра, почему мы не там? — всхлипывает девушка. — Почему спрятались, а не присоединились к защитникам?

— У тебя есть место по боевому расписанию? — неверным голосом отвечает вопросом на вопрос императрица. — Ты умеешь пользоваться этим оружием? Знаешь планы занятия рубежей и схемы взаимодействия с соседями?

— Нет, но я быстро учусь.

— Некогда людям возиться с нами. Кроме того, не забывай, мы ещё не окрепли. Так что — были бы обузой, а не поддержкой.

Тем временем на одном из кадров появляется хорошо одетый человек и начинает работать звук. На голову императора Тытрышного сыплются обвинения в творимом им и его людьми беззаконии, которые привели к беспорядкам на территории поместья "Роро". Затем следуют кадры военной хроники, репортаж об аресте "самозванца", а потом тот же выступающий обречённо "соглашается" в столь непростой час обеспечить законность и порядок на планете, отчего он, Микки Трамп, принимает на себя обязанности императора.

— Хватит прохлаждаться, — спохватывается вдруг Раомина. — Марш все в тренажёрный зал. Потом ужинаем и отдыхаем.

— Ну да. Она тут хозяйка, — мысленно соглашается с нею Вир. — И плевать ей на формальности.

Разобраться в политических хитросплетениях периода затянувшегося восстания — это, конечно, ему не по зубам. Даже пытаться не станет. Про организацию самообороны поместья всё ясно. Тут всё население — сплошные тренированные бойцы, вооружённые и постоянно находящиеся в состоянии готовности номер три. Обращению с оружием, рукопашному бою, тактике и другим премудростям ратного мастерства этих людей обучают непрерывно.

Это не занятия или сборы, а часть быта. Кажется, в древности были такие люди — казаки, жившие сходным образом. Так вот, здесь — примерно то же самое, только женщины по своей боевой подготовке от мужчин отличаются лишь в период беременности и вскармливания младенцев.

Это — не воинская повинность, а готовность каждого нелицеприятно отреагировать на любое недружелюбное действие. Этому учат так же, как читать. Людей, желающих иной жизни, в поместье просто нет. Никто здесь никого не удерживает. Однако уезжают отсюда неохотно. Ценят люди комфорт и защищённость. Да и агрессия, подобная сегодняшней, последний раз была отмечена в "Роро" полстолетия тому назад.

Вира это ни капельки не удивляет. У них на Емле в родовых усадьбах тоже на этот манер всё устроено. Оружие только попроще. Да и собственно конфликтные ситуации выглядят несколько иначе.

Огромное количество телекамер — тоже местная особенность. Нельзя сказать, что просматривается абсолютно всё, но очень многое. И анализом информации занята автоматика. Уроки в школах, прием в поликлиниках, работы в поле или ритмичная деятельность станка по сборке непонятных цилиндрических приспособлений — на всё можно полюбоваться, не сходя с места. Конечно, в основном для обработки такого чудовищного массива информации используются специальные контроллеры, чья задача — привлечь внимание людей к тем местам, где происходит что-то особенное.