Уильям Дитц - Там, где умирают корабли Страница 22

Жаркий полдень был бесконечным. Пыльное однообразие дороги лишь изредка нарушал блеск воды да шум прибоя. Идти было тяжело, но, как ни странно, Дорн, даже вспоминая о судьбе своих родителей, не чувствовал ни уныния, ни подавленности. Он был полон сил и почти счастлив. Дорн понимал, что это из-за Майры, и ему было стыдно, что он такой плохой сын и такой слабохарактерный человек.

Его, как раба, в цепях гонят в забытый Богом рукотворный ад, он только что узнал о смерти родителей — а все равно млеет при одной мысли о едва знакомой девчонке! Это глупо, легкомысленно и безнравственно. К несчастью, Дорн быстро убедился, что изменить ход своих мыслей совсем непросто. Как он себя ни увещевал, ему никак не удавалось сосредоточиться на грустных событиях своей жизни. Ужин, а значит, возможность увидеть Майру — вот что стало для него главным. Всего остального просто не существовало.

Когда солнце начало понемногу клониться к горизонту, колонну догнал лимузин на воздушной подушке и сбросил скорость, обходя ее. Рядом с водителем сидел мужчина средних лет; у него были черные волосы и нос с горбинкой. На заднем сиденье Дорн увидел девушку, с виду свою ровесницу.

Мужчина не обратил на колонну никакого внимания, но девушка разглядывала узников очень внимательно. Второй раз за день кто-то увидел в Дорне человека. Потом машина уехала, а Дорн задумался о том, кто эта девушка и почему ее внимание имело для него такое значение.

День подходил к концу. Жара понемногу спадала. Наконец колонна добралась до лагеря, и с узников сняли колодки. Все уже успели привыкнуть к распорядку дня, и раздача пищи проходила без суеты.

Дорн почти сразу же заметил Майру и подавил в себе желание побежать к ней. Однако он сразу же пожалел об этом, потому что к девушке тут же пристроился какой-то парень и стал пытаться завязать беседу. Как можно незаметнее Дорн приблизился и встал в их очередь, терпеливо ожидая, когда Майра обернется. Через несколько мгновений девушка увидела его, улыбнулась и моментально забыла о своем новом поклоннике:

— О, Дорн, рада тебя видеть! Поедим вместе?

Дорн чувствовал себя на вершине счастья, несмотря на то что обстановка для романтического ужина была совсем не такой, какую Дорн представлял себе по фильмам, да еще все слегка портили злобные взгляды отвергнутого кавалера и комковатая каша.

Но с Майрой оказалось легко разговаривать, и Дорн сам не заметил, как выболтал ей все свои секреты, начиная исключением из академии и кончая смертью родителей. Он признался, что чувствует себя виноватым оттого, что мало скорбит по ним, и оказалось, что Майра испытывает те же чувства по поводу смерти своего брата. Это сблизило их больше, чем любой разговор на самые сокровенные темы.

Время бежало быстро. Казалось, прошло всего несколько минут, хотя на самом деле их разговор длился много часов. Очнулись они лишь тогда, когда увидели, что почти все уже спят. Майра и Дорн просидели несколько часов бок о бок, и для них было вполне естественно и устроиться на ночлег рядом. А когда короткий, но сильный дождь промочил их до костей, было так же естественно, что они обнялись и прижались друг к другу, чтобы согреться. Их губы почти соприкасались, в эту минуту Дорн проклял свою восставшую плоть и, чтобы отвлечься, принялся вспоминать формулы из курса математического анализа. Это помогло. Наконец Майра согрелась и заснула; в конце концов уснул и он.

Утро выдалось ясным и солнечным. Проснувшись, Дорн увидел, что его ноги тесно переплелись с ногами Майры. Он смутился сам, увидел ее смущение и поспешно откатился от девушки. Каждый молча ушел к своему туалету, но в очереди за завтраком они встретились снова.

Слухи, в том числе и самые нелепые, без конца будоражили колонну. Этим утром все, ссылаясь на слова какого-то охранника, говорили, что до места назначения осталось всего полдня пути.

Дорн подозревал, что слух пустили специально, чтобы подбодрить заключенных, но Майра искренне надеялась, что переход скоро закончится. Приглядевшись, Дорн заметил, что охранники сегодня выглядят веселее, хотя, может быть, ему это только казалось.

Так или иначе, завтрак закончился с небывалой стремительностью, и вскоре колонна выступила. Ландшафт заметно изменился. Деревянные мосты больше не попадались, дорога начала плавно подниматься к холмам, а по обочинам появилось ограждение, явно вручную сложенное из необработанного камня. Густые заросли постепенно сменились жидким кустарником, который только и мог расти на этой скудной каменистой почве, спасая ее от эрозии.

Подъем был тяжел даже для Дорна, а остальные просто изнемогали. Однако каждый шаг приближал колонну к вершине, а на спуске все надеялись отдохнуть. Внезапно Дорн увидел у дороги три больших деревянных креста. На крестах висели исклеванные птицами трупы. Рты мертвецов были открыты, пустые глазницы пялились на солнце. Бриз шевелил истлевшие лохмотья; запах тления вызывал тошноту. Все молчали, проходя мимо крестов. Каждый понимал, что и его может постигнуть такая же участь.

С вершины холма открылся страшный и одновременно величественный вид. У подножия обрывистых склонов лежала небольшая равнина. За ней до самого горизонта — лазурная гладь моря. А у берега пенились волны, разбиваясь о наполовину разобранные корпуса старых звездных кораблей.

Дорн, который все детство провел на звездолетах, легко узнал останки информационных лайнеров компании «Мацузаки», грузовых кораблей «Шук Интерсистем», «Траа-Дроун», «Килуорти Юнихаллз», космических буксировщиков компании «Морган» и многих, многих других. Это было потрясающее зрелище, но вместе с тем и очень печальное для тех, кто любит корабли.

Но гораздо более сильное впечатление на Дорна произвели люди, облепившие корпуса судов, как муравьи. Они вручную делали работу, которую обычно выполняют роботы или киборги. Высокие краны и мощный цепной транспортер ни минуты не стояли без дела.

Теперь стало ясно, откуда бегут тяжелые грузовики с металлом. Ветхие лачуги окружали солидные одно- и двухэтажные строения в центре поселка. Дешевую рабочую силу селили поближе к прессам и печам, необходимым для обработки металла, добытого на кладбище кораблей.

Над всем поселком возвышался белоснежный особняк в классическом стиле. Он стоял в стороне от других домов и, сияя в лучах полуденного солнца, казался настоящим дворцом на фоне окружающей нищеты.

На этом берегу Дорну предстояло встретить свою взрослую жизнь, если, конечно, он до неё доживет в здешних условиях.

Все умолкли, когда колонна вышла на равнину. У дороги стоял знак, похожий на обломок огромной шестерни; на нем буквами высотой десять футов было написано название компании — «Шарма Индастриз». Охранники подвели новых рабов к пропускному пункту и в знак приветствия осыпали ругательствами коллег у проходной. Те не остались в долгу. Дорн посмотрел на девятифутовый забор из легированной стали, на натянутую по всему периметру колючую проволоку и понял: бежать отсюда практически невозможно.

Колонна остановилась, затем рывками стала двигаться снова: заключенные по одному проходили под какой-то странной аркой. Из вершины арки выезжал прибор, похожий на телекамеру, и зависал над головой человека. Вспышка — и заключенного выталкивали из-под арки, а на его место вставал следующий. Дорн слышал крики боли, удары бичей, и сердце его бешено колотилось. Что это значит? Что делает с людьми эта штука?

Ему не пришлось долго ждать, чтобы все узнать на себе. Охранник толкнул его вперед, и красная вспышка опалила Дорну лицо. От боли и неожиданности он споткнулся и чуть не упал. Выйдя из арки, он услышал за спиной чей-то плач и оглянулся. Это плакала женщина, которая шла сзади него. У нее на лбу был ярко-синий прямоугольник штрих-кода. Дорн понял, что и он теперь носит такой же. Здесь рабочих клеймили.

Боль еще не прошла, когда Дорн услышал в воздухе гул. Этот звук он помнил с детства и поэтому сразу зажал голову. На посадку заходил корабль экспрессной линии «Кавабата Старлайт». Ему было четверть века, и, видно, он отслужил свое. Корпус судна был весь в шрамах, номера не читались, а определить порт приписки было вообще невозможно. Корабль двигался боком, как краб; несомненно, на нем были серьезные неполадки с управлением. Работа вспомогательных двигателей, репеллеров, создающих вихревые силовые поля, которые удерживают судно на заданной высоте и курсе при взлете и посадке, была несогласованной. От этого корабль постоянно вздрагивал и заваливался то на нос, то на корму. Дорн с нарастающей тревогой смотрел, как его сносит к берегу. Шесть смерчей от репеллеров могли запросто сровнять поселок с землей, если корабль пройдет над ним.

Внезапно все репеллеры смолкли. Корабль, который шел на высоте в каких-то ста футов, стал падать. У Дорна перехватило дыхание. Но пилот не сдавался, да и корабль явно не хотел умирать. Когда до земли оставалось футов семьдесят, ожили пять из шести репеллеров, и он возобновил свой дрейф к берегу. Дорн закричал, предупреждая об опасности, одновременно с этим завыла сирена; но пять рукотворных смерчей уже помчались по пляжу, затягивая в себя песок и воду. Громадные листы стальной обшивки летали по воздуху, как осенние листья. Скованные узники хотели бежать, но цепь не пускала. В панике все рвались в разные стороны, и в результате никто не сдвинулся с места.