Йэнна Кристиана - Дороги. Часть первая. Страница 22

...Тело пришпилено копьями, копья торчат даже из лица, и не пошевелиться, хотя вокруг – огонь. Огонь, но она не сгорает. Но хуже всего – это солнце вверху. Оно черное и ослепительное. Оно похоже на пасть... Это и есть пасть. И не одна. Много зловеще ощеренных пастей. Проклята. Проклята навсегда.

Дверь была заперта, Арнис выбил ее ударом ноги. Раньше, чем стоящий в комнате человек успел повернуть голову, он выстрелил, сработали плечевые бластеры бикра. И уже только после этого сообразил, что враг был не в привычной черной форме. Он медленно валился на пол с развороченной, дымящейся грудью. Арнис сделал шаг вперед, напряженно осматриваясь – других сингов в помещении не было. Убитый упал, и только тогда Арнис увидел его глаза. Открытые глаза. Колени Арниса подкосились, сердце остановилось на мгновение.

Он убил сагона.

Этого не могло быть, это не бывает – так просто. Но некогда размышлять, Арнис бросился к лежащему на столе... страшному. И тут сердце остановилось второй раз, он узнал... с трудом, но узнал.

Она все еще жива...

Самым ужасным было то, что Ильгет смотрела на него. Что из этого черного, вспухшего, блестящего от крови на него смотрели – вполне осмысленно – живые щелочки глаз, полных боли и ужаса. И прямо под глазами торчали длинные металлические иглы – Господи, в кость, что ли, он их вогнал? Арнис осторожно стал вынимать иглы, толчком выплеснулась темная кровь... По всему телу иглы. Из горла Ильгет вырвался хриплый стон.

– Иль, уже все, – тихо сказал Арнис,– все кончилось. Все хорошо.

Вот, вроде бы, все иголки. Поставить зена-тор? Глаза Ильгет закатились, она снова потеряла сознание. Арнис пощупал пульс на шее, сердце еще работало, слабо, взахлеб. Донесу, подумал он. Поднял девочку на руки. Ничего...

С Ильгет на руках он пробежал по коридору, у выхода его встретил Гэсс. Только взглянул на жуткую окровавленную ношу, глаза его расширились.

– Давай скорее... я прикрою!

– Спасибо! – ответил Арнис. Гэсс бежал рядом с ним, чуть сзади, держа лучевик наперевес.

...Снятие молекулярного пароля.

Торопливый бег по настилу.

Корабль. Слава Богу! Навстречу бежит Керк, врач, предупрежденный по рации.

– Господи, Арнис! Что это?

– Керк, сделай все... ты слышишь – она должна жить! Она не может умереть, пожалуйста!

– Хорошо, я понял, – Керк взял Ильгет на руки, – она лонгинка?

– Да.

– Иди, работай, Арнис. Я все сделаю.

Врач пошел по коридору, держа на руках искалеченное тело Ильгет. Она тихо хрипела – или дыхание так вырывалось... Бог ты мой, она в сознании.

– Сейчас, – пробормотал Керк по-лонгински, – сейчас, милая, подожди.

В медотсек. Скорее уложить на стол. Все аппараты включить, полная готовность.

– Сейчас, моя хорошая... слышишь меня?

Губы шевельнулись. Да.

– Больно тебе? Сейчас, родная, сейчас все будет хорошо.

Зена-тор... на голень, трудно найти живое место на теле. Атен – максимальную дозу. Противошоковый набор. Теперь мониторинг. Керк аккуратно, не надавливая на кожу, приклеил пару датчиков. Взглянул на монитор, быстро добавил несколько компонентов во вливаемую смесь. Посмотрел на лицо лонгинки.

– Сейчас, родная... сейчас все пройдет. Лучше стало?

– Да, – прошептала она, – я спать хочу. Можно?

– Да, конечно, спи, маленькая. Спи.

Глаза закрылись. Только боль утихла – и сразу заснула. Как давно уже она терпит? Сколько она не спала?

Ильгет открыла глаза. Боли не было. Совсем.

Рядом с ней сидел Арнис. Она его помнила. И еще врач, его лицо она видела последним. И еще – Иволга. Теперь Ильгет вспомнила – Иволга. Подруга. И еще двое незнакомых, совершенно незнакомых. И все они смотрели на нее.

– Иль, – дрогнувший чей-то голос.

– Арнис, – прошептала она. Голосовые связки давно сорваны.

– Не болит?

– Нет, – Ильгет подумала, почему они все так смотрят на нее. И сообразила,– Арнис, я умру?

– Нет, нет, – пальцы Арниса коснулись ее руки, – ты будешь жить. Мы летим на Квирин, ты слышишь? Мы вытащим тебя. Ты будешь жить.

– Все, – говорит Керк на линкосе, Ильгет не понимает его, – посмотрели? Она жива и в своем уме. Теперь выметайтесь отсюда. И ты, Арнис, выметайся, пожалуйста. Ложись спать, я не собираюсь еще и тебя лечить, мне некогда. Останется Иволга, будет мне ассистировать.

Все куда-то исчезают. Остаются только Керк и Иволга. Они не смотрят на Ильгет, переговариваются на своем языке, непонятно, что-то там делают. С ее руками.

... Иволга наклеивает что-то на лицо Ильгет. Очень осторожно. Но Ильгет не чувствует боли. Глаза Иволги полны жалости и любви.

– Иль, не больно? Хорошо? Может, ты пить хочешь?

– Да.

У ее губ оказывается носик поилки. Как хорошо. Ильгет медленно пьет. Очень приятная жидкость, кисловатая.

– Поспи, Иль. Тебе лучше поспать.

Когда корабль опустился на Квирин, Ильгет впала в бессознательное состояние. Надолго. Было очень похоже на кому.

Все же довезли живой, думал Арнис. Горечь и тоска сдавливали его душу. Не уберег, не защитил. И сомнительно, что она выживет, так сказал Керк. Врачи не боги, чудес творить не умеют. Но хотя бы довезли до Квирина живой.

– Я с тобой пойду, – тихо сказала Иволга сзади.

– Тебе домой... у тебя же дети.

– Подождут. Я им объясню. Ненадолго хотя бы.

В больнице уже ждали. Позвонили из космопорта. Миран, опытный космический врач, назначенный для Ильгет, встретил их в коридоре. Керк, Арнис, Иволга, Ильгет на гравиносилках, укутанная в теплое невесомое одеяло.

– Идемте в палату, – он подтолкнул гравиносилки. На ходу попросил:

– Объясните, что с ней произошло.

– С ней много чего произошло, – буркнул Керк. Гравиносилки внесли в палату. Миран переложил раненую на кровать-стол. Стал быстро осматривать.

– Как долго все это было? – спросил он.

– Раны все эти... в последние дни, – пробормотал Арнис, – ее почти месяц ломали болеизлучателем, а потом... не знаю, дней семь наверняка, они стали ее бить.

– Ясно... так, это что?

– Мне пришлось ампутировать фаланги, – объяснил Керк, – раздавленные раны. Интоксикация.

Миран водил над искалеченным телом Ильгет раструбом сканера. На стенном мониторе, понятные только для посвященных, мелькали контуры и переливы внутренних органов.

– Много переломов. Что с биохимией?

– Я сбросил тебе сегодняшние результаты, – сказал Керк, – но возьми еще раз, у нее все быстро меняется.

Миран просмотрел состав крови, нахмурился.

– Доктор, надежда есть? – спросил Арнис, – она будет жить? Просто жить?

Миран коротко взглянул на него.

– Будем готовить к операции, – сказал он, – через шесть часов.

Ильгет выжила. И теперь, после операции, уже стало ясно, что жить она будет. И может быть, сказал Миран, даже выздоровеет. Хотя об этом рано говорить. Надо ждать, пока вырастут клонированные почки из собственных клеток Ильгет, это главное, остальные органы удастся восстановить и так. Еще пальцы. Предстоит еще две или три операции. Но на мозге уже все сделано, и это главное.

Ильгет открыла глаза. Увидела Арниса – она уже привыкла к этому. Увидела ясный дневной свет. Солнце пробивалось сквозь матовое рассеивающее стекло, ложилось квадратами на пол, на одеяло, захватывая кусочек лица Ильгет.

Она улыбнулась.

– Арнис...

– Иль, – он наклонился к ней, – как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Все, операция прошла, – сказал он, – теперь все хорошо. Пить хочешь?

– Да.

Арнис напоил ее.

– А поесть? Может быть, ты поешь?

– Нет, – ответила Ильгет быстро, даже с некоторым испугом. Она уже могла немного говорить, хотя и тихо.

– Ладно, потом...

– Арнис, – сказала она, немного помолчав, – я помню, что была в тюрьме. Да? Сколько времени?

– Двадцать семь дней, – тихо ответил Арнис. Его ногти непроизвольно впились в ладони. Двадцать семь дней запредельной, невыносимой боли. Но на Ильгет это впечатления не произвело.

– И от двух до четырех часов беседы с сагоном, – добавил он.

– Да, я помню... сагон. Глаза слепые, – сказала Ильгет.

– Прости меня, Иль.

– За что?

– Двадцать семь дней. Я не мог тебе помочь. Но мы закончили операцию. Мы все сделали, как надо.

– Ты знаешь, я очень плохо помню... почти ничего. Мы что-то делали... это против сагонов..

– Все верно, у тебя психоблокировка. Не напрягайся только. Я тебе еще раз все расскажу, и ты все вспомнишь. Постепенно, – он помолчал, – Иль, как ты смогла это выдержать?

– Но Арнис... меня разве спрашивали, могу я или нет?

– Но ты смогла. Они ничего не добились от тебя. Даже и сагон не добился...

– Откуда ты знаешь... я сама не знаю, чего он добился. И чего вообще добивался.

– Если бы он получил сведения, первым делом арестовали бы меня и Иволгу. Обезвредили хотя бы мину в закладочном цехе, которую положила ты – помнишь? Ты молчала, Иль. Двадцать семь дней.