Альфред Ван Вогт - Крылатый человек Страница 22

Человеческие существа могли слышать звуки до двадцати килогерц. Некоторые расы начинали слышать лишь после этого предела. Под гипнозом люди могли оказаться в таких условиях, что шумно веселились в то время, как их мучили, и вопили от боли, когда их щекотали. Стимуляторы, означавшие боль для одной разумной расы, вообще ничего не значили для других.

Гросвенф мысленно сбросил с себя напряжение. Сейчас ему не оставалось ничего, как расслабиться и ждать… Он терпеливо ждал.

Теперь он думал о том, что могла быть связь между его собственными мыслями и получаемыми им ощущениями. Эта картина помещения внутри дома — каковы были его мысли перед тем, как она появилась. Связь была настолько очевидной, что его сознание затрепетало от волнения. Было и еще одно обстоятельство. До теперешнего момента он концентрировался на намерении видеть и чувствовать через нервную систему очевидца. И реализация его надежд зависела от установления контакта и контроля над группой, напавшей на корабль.

Внезапно он увидел свою проблему в новом свете. Она потребовала установления контроля над собственным мозгом. Некоторые участки должны были быть эффективно блокированы и поддерживаться на минимальном действующим уровне. Другие — должны были быть приведены в состояние особой чувствительности с тем, чтобы все поступающие сигналы могли достигать их с большей легкостью. Как высоко тренированный субъект, причем аутогипнотический субъект, он мог выполнить обе предполагаемые задачи.

Первое, несомненно, зрение. Затем мускульный контроль индивида, через посредство которого работает над ним группа.

Его размышления прервали разноцветные вспышки. Гросвенф принял их за свидетельство истинности его предположения. И он понял, что идет по верному следу, когда изображение внезапно прояснилось и осталось ясным.

Обстановка была прежней. Те, кто контролировал его, все еще сидели на насестах внутри высокого здания. Лихорадочно надеясь на то, что изображение не исчезнет, Гросвенф принялся концентрироваться на движении мускулов Риим. Сложность состояла в том, что даже приблизительное объяснение того, почему могли происходить те или иные движения, было невозможно. Его хронозрительный образ был неспособен включить в себя в деталях миллионы клеток, ответственных за движение одного пальца. Теперь он подумал о целой конечности, но ничего не произошло. Потрясенный, но полный решимости, Гросвенф попробовал гипноз символами, используя ключевое слово, заключавшее в себе весь смысл процесса. Одна из худых рук медленно поднялась. Еще один ключ, и его контролер осторожно встал. Потом он заставил его повернуть голову. Этот процесс напомнил птицеобразному существу о том, что тот ящик, этот шкаф и этот чулан — «мои». Воспоминание едва задело уровень сознания. Существо знало о своем владении и соглашалось с этим фактом, не придавая ему значения.

Нелегко было Гросвенфу справиться с волнением. Упорно и терпеливо он заставлял существо вставать и опять садиться, поднимать и опускать руки, расхаживать взад-вперед вдоль насеста. Наконец, он заставил его сесть.

Вероятно, он достиг полной настройки, и его мозг полностью контролировал мельчайшее движение, потому что едва он начал сосредоточиваться снова, как все его существо затопило посланием, захватившим, казалось, каждую из клеточек его мыслей и чувств. Более или менее автоматически Гросвенф перевел мучительные мысли в знакомые выражения.

«Клетки зовут, зовут. Клетки боятся. О, клетки знают боль! В мире Риим темнота. Далеко от существа — далеко от Риим… Тень, темнота, хаос… Клетки должны извергнуть его… Но они не могут. Они были правы, пытаясь быть дружелюбными к существу, которое вышло из великой темноты, потому что не знали, что он враг… Ночь сгущается. Все клетки уходят… Но они не могут…»

— Дружелюбными… — беспомощно пробормотал Гросвенф.

Это тоже подходило. Он понимал, как весь ужас происшедшего мог быть объяснен тем или иным путем с одинаковой легкостью. Он с тревогой осознал серьезность ситуации. Если катастрофа, уже происшедшая на борту корабля, являлась неверно понятой попытки установить связь, то какой же кошмар мог стать следствием их враждебности? Его проблема была грандиозной, намного более грандиозной, чем их проблема. Если он прервет с ними связь, то они станут свободными. При существующих обстоятельствах это могло означать нападение. Избавившись от него, они могли предпринять попытку уничтожить «Космическую Гончую».

У него не оставалось выбора. Он должен был выполнить намеченное в надежде на то, что может случиться нечто такое, что можно будет обратить в свою пользу…

Глава 6

Сначала он сконцентрировался на том, что казалось логическим промежуточным звеном, то есть перенесением контроля на другого представителя чужой расы. Выбор, в случае с этими существами, был очевиден.

«Меня любят, — сказал он себе, намеренно вызывая чувство, которое ранее смутило его. — Меня любит мое родительское тело, из которого я вырастаю. Я разделяю мысли моего родителя, но я уже вижу своими глазами и знаю, что я один из группы…» Перемещение произошло так быстро, как только мог ожидать этого Гросвенф. Он шевельнул более короткими дубликатными пальцами. Он изогнул слабые плечи. Потом он вновь вернулся в первоначальное положение по отношению к родительскому Риим. Эксперимент был настолько удовлетворительным, что он почувствовал готовность к большому скачку, который должен был ввести его в связь с нервной системой более отдаленного живого существа. И это также предусматривало стимуляцию соответствующих мозговых центров. Гросвенф почувствовал себя стоящим на вершине заросшего холма. Прямо перед ним вился узкий поток. Оранжевое солнце плыло в темно — пурпурном небе, испещренном облаками, похожими на барашков. Гросвенф заставил новый объект переместиться. Он видел, что маленькое, похожее на курятник здание прячется среди деревьев неподалеку от этого места. Это было единственное находящееся в поле зрения жилище. Он подошел к нему и заглянул внутрь. В полумраке он разглядел несколько насестов, на одном из которых сидели две птицы. Глаза у них были закрыты.

«Вполне возможно, — решил он, — что через них осуществляется групповое нападение на „Космическую Гончую“».

Оттуда, варьируя стимулы, он перенес свой контроль на индивида, находящегося на той части планеты, где стояла ночь. Ответная реакция оказалась на этот раз чересчур быстрой. Он находился в темном городе с призраками зданий и дорожек. Гросвенф быстро вошел в контакт с другими нервными системами. Он не слишком ясно отдавал себе отчет в том, почему связь устанавливалась именно с тем Риим, а не с другим, чья нервная система отвечала тем же условиям. Могло быть так, что на одного индивида стимуляция действовала чуть быстрее, чем на других. Было вполне вероятно, что эти индивиды были потомками или родственными телами его основного контролера. Когда он вошел во взаимосвязь более чем с двумя дюжинами Риим по всей планете, ему показалось, что теперь удалось составить полное впечатление обо всем этом мире.

Это был мир кирпича, камня и дерева, и психической общности, которой, возможно, никому никогда не удастся достичь. Таким образом, эта раса владела всеобъемлющим механизмом проникновения в секреты вещества и энергии. Он почувствовал, что теперь можно с безопасностью предпринять следующий и последний шаг его атаки.

Гросвенф сконцентрировался на изображении, которое должно было принадлежать одному из существ, передававших изображение на «Космическую Гончую». Он ощутил течение небольшого, но наполненного смыслом отрезка времени. А потом…

Он смотрел сквозь одно из изображений, видя через него корабль. Его первым побуждением было узнать, насколько расширились военные действия. Но ему пришлось сдерживать это стремление, поскольку нахождение на борту было лишь частью необходимого предварительного условия. Он хотел воздействовать на группу, состоящую, вероятно, из миллионов индивидов. Он должен был подействовать на них настолько сильно, чтобы они вынуждены были оставить «Космическую Гончую» в покое и не имели бы другого выхода, как держаться от корабля подальше.

У него были доказательства того, что он может получать их мысли, а они могут получать его. Но связь с нервными системами, одной за другой, была бы невозможна, будь это не так.

Итак, он готов… Гросвенф направил свои мысли в темноту:

«Вы живете во Вселенной и внутри себя, вы создаете картину Вселенной такой, какой она вам представляется. Но об этой Вселенной вы не знаете ничего, и ни — чего не можете знать, кроме изображений. Но изображение Вселенной внутри вас не есть Вселенная… Как вы можете влиять на другое сознание? Изменяя его понятия. Как вы можете влиять на чужие действия? Изменяя основные верования существа, его эмоциональную склонность…» Очень осторожно Гросвенф продолжал: